Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт. Страница 32

– Это ваше письмо было доставлено специальным курьером?

Мистер Ридер кивнул.

– Возможно, Селлингтон уже находился под воздействием яда, когда бросал в огонь завещание, почему и сжег заодно четыре поддельных счета, уличавших Карлина. Карлин мог знать, что его дядя умер, но он заметил и наверняка узнал инспектора, когда тот выходил из автомобиля. Решив, что инспектор приехал арестовать его за подлог, он предпочел застрелиться.

Мистер Ридер сжал губы, и его грустное лицо сделалось еще печальнее.

– Я жалею, что познакомился с миссис Карлин. Благодаря нашему знакомству возник тот элемент случайности, который допустим в литературе, но в жизни только мешает. Случайные совпадения подрывают веру в логику вещей.

В Лондоне и его пригородах живут семь миллионов людей, и считается, что теоретически и практически все эти семь миллионов равны перед законом и каждый из них одинаково ценен для общества. Так что, если кому-то случается пострадать от незаконных действий, кто-то другой должен быть наказан, и если кто-то умирает в результате заранее подготовленного насильственного действия, его погубитель должен быть подвергнут повешению за шею до наступления смерти.

Даже для самых зорких глаз блюстителей законности достаточно трудно уследить за семью миллионами человек, по меньшей мере один миллион из которых никогда не сидит на месте и не привязан к какому-то определенному месту. Так же сложно все время держать в поле зрения примерно двадцать тысяч тех, кто имеет постоянное местожительство, но не имеет близких. В их число входят проститутки, престарелые старые девы среднего достатка, перелетные представители уголовного мира и прочие одинокие личности.

Иногда в полицейские участки попадают тревожные обращения насчет таких людей, и те, кто приходит с ними, как правило, ведут себя робко и очень вежливо. Мистер Икс вот уже неделю не видел своего соседа мистера Игрека. Нет, он не знаком лично с мистером Игреком. Игрек вообще необщительный человек и ни с кем не водит знакомства. Маленький одинокий как перст старичок днем и ночью копался в своем саду и не желал ни с кем знаться, но уж что-то слишком давно он не попадается на глаза своему более общительному соседу. Теперь в саду Игрека тишина, никто не забирает с его крыльца утреннее молоко, и окна в его доме все время закрыты. К нему наведывается сержант полиции на пару с констеблем, который взламывает окно и пробирается в дом. Обнаруживается, что мистер Игрек мертв, причина смерти – голод или самоубийство. Добро бы этим все и ограничилось, тут было бы все понятно, но что если дом оказывается пустым, а мистер Игрек исчез? Это уже совсем другое дело. Такая ситуация требует к себе особого внимания и тщательного разбирательства.

Мисс Элвер, незамужняя женщина средних лет, производила впечатление достаточно обеспеченной особы. Заперев дом, она уехала в Швейцарию и больше не вернулась. Ее искали в Швейцарии, полиция Муссолини, этого отвратительного рационалиста, обыскали север Италии от Домодоссолы до Монтекаттини, но никаких следов дамы с худым лицом и легким косоглазием обнаружено не было.

Потом мистер Чарлз Бойсон Миддлкерк, взбалмошный старик, который терпеть не мог шумных соседских детей, никому не сказав, куда собирается, ушел из своего запущенного дома и не вернулся. Мистер Миддлкерк жил один в обществе трех кошек и других друзей у него, судя по всему, не было.

Он тоже был относительно богат и слыл страшным сквалыгой. Та же история произошла и с миссис Атбель Мартинг, строгой вдовой, делившей кров с племянницей, на которую возложила всю самую тяжелую и монотонную работу по дому. Эта дама имела привычку время от времени исчезать без предупреждения. Племяннице было позволено покупать у местных торговцев лишь такое количество еды, которое ей хватало ровно на то, чтобы душа держалась в теле, и когда миссис Мартинг возвращалась, все счета дотошно проверялись, высказывалось множество недовольных слов, и жизнь продолжалась своим чередом. Предполагалось, что миссис Мартинг ездила в Булонь или в Париж, или даже в Брюссель. Но однажды она не вернулась. Через шесть месяцев ее племянница поместила объявление о пропаже тети, выбрав самую дешевую газету, очевидно, не без злорадства в душе.

– Хм, странно, – произнес государственный прокурор, перед которым лежали папки с делами четырех человек (трех женщин и мужчины), исчезнувших за последние три месяца.

Он нахмурился, нажал кнопку звонка, и через какое-то время в кабинет вошел мистер Ридер. Сев на указанный стул, он посмотрел на стол совиными глазами поверх пенсне и покачал головой так, будто догадался о причине вызова и заранее сообщал о том, что не готов внести ясность.

– У вас есть какие-нибудь соображения насчет этих исчезновений? – спросил шеф.

– Невозможно получить что-либо положительное из отрицательного, – вдумчиво произнес мистер Ридер. – Лондон – большой город, полный странных, безумных людей, которые живут такой… м-м… обыденной и неинтересной жизнью, что удивляешься, почему все они поголовно не пропадают хотя бы ради того, чтобы сотворить что-нибудь непривычное.

– Вы с этими делами знакомы?

Мистер Ридер кивнул.

– Да, у меня есть дубликаты, – сказал он. – Мистер Солтер был так любезен…

Государственный прокурор в недоумении почесал голову.

– Я в этих делах не вижу ничего… Ничего общего, я хочу сказать. Четыре – не показательное число для большого города…

– Двадцать семь за двенадцать месяцев, – с извиняющимся видом прервал его сыщик.

– Двадцать семь? Вы уверены в этом? – чиновник был ошеломлен услышанной цифрой.

Мистер Ридер снова кивнул.

– Все они были довольно состоятельными людьми, все имели солидный доход, который выплачивался им наличными деньгами первого числа каждого месяца (девятнадцать из них по крайней мере, восьмерых я еще не успел проверить), и все скрывали источник этих денег. Ни у кого из них не было близких друзей или родственников, с которыми они поддерживали бы добрые отношения, кроме миссис Мартинг. Помимо этих совпадений ничего общего между этими делами нет, и ничто их не связывает.

Прокурор внимательно посмотрел на него, но мистер Ридер никогда не позволял себе говорить язвительно. По крайней мере это не было заметно.

– Есть еще одна подробность, о которой я не упомянул, – продолжил он. – После того как эти люди исчезали, деньги на их имена переставали приходить. Когда миссис Мартинг уезжала на свои экскурсии, деньги исправно приходили, но это прекратилось, когда она отправилась в последнее путешествие.

– Но двадцать семь человек… Вы точно не ошибаетесь?

Мистер Ридер тут же перечислил имена, адреса и даты исчезновения.

– Что, по-вашему, с ними случилось?

Мистер Ридер на миг задумался, уткнувшись серьезным взглядом в ковер под ногами.

– Надо полагать, они убиты, – произнес он едва ли жизнерадостным голосом, и прокурор привстал с кресла.

– Сегодня, как я погляжу, вам очень весело, мистер Ридер, – язвительно произнес он. – Почему это вдруг вы решили, что они убиты?

Объяснения не последовало, потому что разговор этот происходил под конец рабочего дня, и мистеру Ридеру уже не терпелось уйти – ему безумно хотелось увидеться с одной очень красивой девушкой, которая в пять минут шестого должна была ждать трамвая на набережной Виктории у Вестминстерского моста.

Любые возвышенные чувства мистера Ридера для всех оставались тайной за семью печатями. Кое-кто утверждал, что жалость к тем, кого судьба и злой рок приводили в его цепкие руки, была чистой воды притворством. Были и такие, кто ни на секунду не сомневался, что он испытывал настоящую муку, видя, как в результате его трудов за решетку отправляется живой человек.

Экономка мистера Ридера, считавшая его женоненавистником, по секрету рассказывала своим друзьям, что ему совершенно незнакомы нежные порывы, которые просвещают и возвеличивают человечество. За те десять лет, которые она положила на алтарь служения ему, он ни разу не проявил ни душевного волнения, ни мягкости, если не считать того, что пару раз поинтересовался ее ишиасом и однажды посоветовал съездить отдохнуть на море. Она уже пережила средний возраст, но в жизни женщины не бывает такого периода, когда она перестает надеяться на лучшее. Лучшей экономки, чем она, было не сыскать, но втайне она презирала его, в разговоре с подругами называла «дикобразом» и подозревала, что живет он отдельно от жены, не выдержавшей дурного обращения. Эта дама была вдовой (так она сказала ему, когда он брал ее на работу) и видела на своем веку лучшие времена… гораздо лучшие.