Юрист - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 17
Борясь с конкурентами, юридические фирмы подавали себя как «острова райской жизни». Новобранцам повсюду обещали сокращенную нагрузку и увеличенный отпуск, однако чаще всего это оказывалось лишь приманкой. Сообщество трудоголиков диктовало собственные законы, и новичкам предписывалось покрывать счетами почти столько же часов, сколько вносили в свой ежедневный отчет седовласые партнеры – вне зависимости от посулов велеречивых кадровиков.
Суммы дохода, фигурировавшие в интервью, сводили с ума: выпускники университетов начинали со скромных двухсот тысяч долларов в год. Через пять лет, когда они становились старшими сотрудниками, их оклад удваивался. Статус младшего партнера через пару лет приносил с собой очередное удвоение. В фирме не было ни одного партнера, чей годовой доход к тридцатипятилетнему возрасту составлял меньше полутора миллионов. Ветераны зарабатывали куда больше.
Цифры, цифры, цифры… От них у Кайла вновь заболела голова. Землей обетованной теперь казались горы Блу-Ридж в окрестностях Пидмонта, где ему предложили работу за нищенские тридцать две тысячи в год – зато без стрессов и суеты, от которых никуда не денешься в большом городе. Господи, ему нужна только свобода! Свобода!
Но вместо свободы впереди маячила встреча с Бенни Райтом. Выбравшись из такси у входа в отель «Миллениум Хилтон» на Черч-стрит, Кайл расплатился с водителем, кивнул швейцару и поднялся лифтом на пятый этаж. За дверью номера 512 Райт поприветствовал его и махнул рукой в сторону стола с вазой, полной сочных зеленых яблок. От яблок Макэвой отказался, не пожелав при этом ни сесть, ни хотя бы снять пиджак.
– Их предложение по-прежнему в силе. На работу должен выйти в первых числах сентября, вместе с другими новичками, – начал Кайл.
– Очень хорошо. Иного я и не ждал. Надеюсь, попадешь в секцию судебных разбирательств?
– Так по крайней мере считает Пекхэм.
В объемистых досье Бенни значился не только Дуглас Пекхэм, но и многие другие юристы, работавшие в фирме «Скалли энд Першинг».
– Однако никаких гарантий нет, – добавил Кайл.
– Ты сумеешь убедить их, что ты им необходим.
– Посмотрим.
– Наверное, захочешь снять квартиру где-нибудь неподалеку, на Манхэттене?
– Не знаю. Я пока не думал об этом.
– Об этом думали мы. Есть несколько приличных вариантов.
– Странно. Не помню, чтобы просил вас о помощи.
– Два из них просто идеальны.
– Идеальны для кого?
– Для тебя, разумеется. Обе квартиры расположены в Трайбеке, [7] совсем рядом с офисом.
– С чего вы вдруг решили, что я соглашусь жить там, где мне кто-то указывает?
– Оплату жилья мы берем на себя. Нью-йоркская недвижимость сейчас в цене.
– Понимаю. Вы находите мне квартиру и платите за нее – чтобы я не снимал жилье на пару с приятелем. Я угадал, Бенни? Зачем вам лишний человек, лишние заботы? Так удобнее держать меня в изоляции. А расходы на аренду свяжут нас еще и финансовой ниточкой. Получается классическая схема: деньги – товар – деньги. Товар в нашем случае – это конфиденциальная информация. Как идет бизнес, Бенни? Уже рассчитываете на прибыль?
– Отыскать в Нью-Йорке достойное жилище за приемлемую цену почти нереально, мальчик. Я просто пытался помочь.
– В высшей степени признателен, Бенни. Не сомневаюсь, что за каждым из этих «идеальных» мест можно без труда вести наблюдение, что каждое напичкано «жучками» и прочей дребеденью. Вы ведь обо всем подумали, мистер Райт.
– Арендная плата составляет пять тысяч долларов в месяц.
– Лучше сэкономьте свои денежки. Я не продаюсь. Меня, конечно, можно шантажировать, но купить не удастся.
– Где ты собираешься жить?
– Там, где мне понравится. Найду что-нибудь и, будьте уверены, без вашего трогательного участия.
– Тебе виднее.
– Совершенно верно. О чем еще будем говорить?
Бенни подошел к столу, раскрыл блокнот и уткнулся в него, как бы сверяясь с пунктами детально разработанного плана.
– Ты когда-нибудь был на приеме у психиатра? – Казалось, он зачитывает ранее написанный текст.
– Нет.
– У психоаналитика?
– Нет.
– У врача-терапевта?
– Да.
– Подробнее, пожалуйста.
– Но это мелочи.
– Значит, поговорим о мелочах. Что послужило причиной?
Прислонившись спиной к стене, Кайл скрестил руки на груди. Без всяких сомнений, Бенни отлично знал все, что ему так не терпелось услышать. Он знал слишком много.
– После случая с Илейн, после того как полиция отказалась возбудить дело, я общался с одной дамой, врачом студенческой поликлиники. Она направила меня к доктору Торпу, специалисту по алкогольной и наркотической зависимости. Доктор осмотрел меня, потер и пощупал кожу, затем попросил встать перед зеркалом и внимательно изучить собственное отражение. Ему как-то удалось убедить меня в том, что со спиртным необходимо завязать.
– Ты был алкоголиком?
– Нет. Доктор Торп так не считал. Да я и вправду не был алкоголиком. Просто временами не знал удержу, особенно с крепкими напитками. Травку я не курил вообще.
– И с той поры не пьешь?
– Ни капли. Со временем образумился, сменил соседа по комнате. Забыл, что такое похмелье.
– И не тянет?
– Нет.
– Ни кружки пива?
– Ни одной. Никакого желания.
Бенни Райт кивнул, как бы одобряя подобное воздержание.
– А как обстоят дела с девушкой?
– Какие дела?
– Насколько серьезные у вас отношения?
– Мне трудно понять, к чему вы клоните, Бенни. Или вы и тут готовы помочь?
– Тебе предстоит жизнь достаточно напряженная, без любовных романов. Серьезные отношения повлекут за собой множество проблем. Было бы только разумно, если бы ты отложил прогулки под луной на несколько лет.
Кайл с недоверием рассмеялся: уж не снится ли ему все это? Покачал головой в поисках слов для дерзкого ответа, однако так и не нашел их. Ему оставалось лишь с горечью признать правоту своего мучителя. К тому же отношения с Оливией явно заходили в тупик.
– Что еще, Бенни? Можно мне встречаться с друзьями? А навещать родителей?
– На это у тебя не будет времени.
Кайл решительно направился к двери, дернул ручку и вышел. Дверь оглушительно хлопнула.
Глава 8
На первом этаже юридической школы Йельского университета есть небольшой студенческий бар. Стены по обеим сторонам его двери увешаны плакатами и бесчисленными объявлениями о сдаче квартир, возможности стажировки, об отдыхе в спортивных лагерях и приглашениями на работу pro bono. Выпускникам предлагают потратить первые два-три года работы на защиту интересов бездомных детей, заключенных, иммигрантов, активистов движения «зеленых», американцев, которые сидят в тюрьмах за рубежом, и иностранцев, сидящих в американских тюрьмах.
Педагогический состав школы известен своей преданностью идее бескорыстного служения обществу. Зачисление на первый курс часто зависит от того, насколько убедительно абитуриент докажет свою готовность посвятить хотя бы несколько лет святому делу помощи тем, кого судьба поставила в заведомо невыгодные условия. Первокурсники теряют голову от важности возложенной на них миссии и мнят себя столпами мироздания.
И большинство из них искренне разделяют идеи учителей. Около восьмидесяти процентов поступивших утверждают, что в стены школы их привело желание поддержать ближнего. Однако в какой-то момент (обычно к середине второго года обучения) в молодых умах происходит перемена. В кампусе все чаще появляются вербовщики из крупных юридических фирм с единственной задачей: определить круг кандидатов на вакантные места. Студентов соблазняют перспективой летней практики и хорошей прибавки к стипендии, десятью неделями беспечной жизни где-нибудь в Нью-Йорке, Вашингтоне или Сан-Франциско. Перед будущими выпускниками открывается перспектива завидной карьеры. На последнем курсе ситуация проясняется окончательно – как в Йеле, так и в других престижных юридических школах. Многие бывшие адепты беззаветного служения интересам маленького человека резко переключают скорость и погружаются в мечты о партнерстве в солидной фирме, клиентами которой являются могущественные корпорации. Однако не меньшее количество выпускников остаются верны высоким идеалам. Раскол очевиден, но он не принимает нецивилизованных форм.