Разбитая надежда (ЛП) - Перри Девни. Страница 37

— У тебя есть еще дела здесь? — спросил он.

Я кивнула, высвобождаясь из его рук.

— Совсем чуть-чуть. Не хочешь посидеть здесь, пока я закончу?

— Да. Ты не возражаешь, если я покопаюсь? Я бы хотел увидеть больше других твоих работ.

— Эм… конечно.

Я почувствовала прилив нервной, возбужденной энергии. Я хотела, чтобы Логану понравились другие мои работы, но здесь я работала с настоящим мусором. Если он собирался осмотреть мою мастерскую, мне нужно было выпить.

— Хочешь пива? — Я ткнула большим пальцем через плечо в сторону двери. — Хейзел снова наполнила лед в одном из холодильников, так что с вечеринки осталось немного холодного.

— Я бы с удовольствием. Спасибо.

Я кивнула и вышла на улицу, нервно перебирая пальцами, пока спешила к крыльцу. Я не могла вспомнить все, что спрятала в ящиках и шкафах мастерской. В основном это были просто незавершенные проекты. Я думаю, что у меня была закончена одна или две картины, которые мне нужно было довезти до Калиспелла. И я закончила свое гнездо из ложек, пока он был в Нью-Йорке.

Я поднялась на крыльцо и взяла пару бутылок пива из холодильника. Затем ускорила шаг, практически бегом возвращаясь к сараю.

Был ли там мой альбом для рисования?

Мои ноги скользили по траве. Черт! ДА. Я оставила его там на прошлой неделе. Однажды ночью у меня были проблемы со сном, и я пришла сюда, чтобы нарисовать образ, преследующий мои сны.

Лицо Логана.

На самом деле, за те две недели, что его не было, я заполнила его глазами, носом и ушами идеальной формы альбом на десять страниц. Ему не нужно было это видеть.

Я вышла из ступора и побежала обратно к сараю. Я ударила в дверь, но Логан стоял ко мне спиной.

— Вот, — выдохнула я, протягивая ему пиво.

Он повернулся, прихватив с собой что-то, что достал из ящика.

— Это про…

— Что это?

Слава богу. Я чуть не упала в обморок от облегчения, увидев, что он держит старую, потрепанную коробку вместо моего альбома для рисования.

— О, это еще ничего.

Он поднял крышку, открыв стопку старых полароидных снимков.

Хейзел, должно быть, однажды тайком принесла их сюда. Она годами уговаривала меня сделать альбом с этими фотографиями. Думаю, она думала, что, оставив их в моей мастерской, у меня появится вдохновение.

— Что это все такое? — спросил Логан, доставая пачку фото из коробки.

— Просто несколько фотографий, которые Хейзел сделала давным-давно.

Фотографии, на которые я не любила смотреть из-за воспоминаний, которые приходят с ними. Хейзел думала, что мне нужно принять свое детство и гордиться тем, как далеко я продвинулась, учитывая с чего я начинала в жизни.

Я не согласилась. Я предпочла вычеркнуть все одинокие ночи и неотпразднованные дни рождения.

Я ненавидела думать о том, как мать могла выбросить новорожденного ребенка в кучу мусора. Я провела первые два часа своей жизни среди остатков пищи, отвратительных запахов и грязи — по крайней мере, так мне сказали. Теория заключалась в том, что моя мать родила меня, а затем выбросила в мусорный контейнер.

Это было после того, как она травила меня героином в утробе.

К счастью для меня, бездомный, который спал в переулке у мусорного контейнера, пришел «домой» немного раньше и отнес меня в ближайшую больницу. Я прошла детоксикацию. Я выросла. Я продвинулась дальше, чем многие думали, что я когда-либо смогу.

Но в то время как Хейзел наслаждалась всем, кем я стала, и моим боевым духом, мне не нравилось думать о том, как мать может бросить своего ребенка. Я не хотела напоминания о том, как единственный человек, который должен был любить меня, так легко меня бросил.

Я понятия не имела, кем была моя мать или мой отец.

Я бы никогда этого не сделала.

— Эй, — Логан коснулся моей руки, — о чем ты думаешь?

— Прости. — Я заставила себя улыбнуться, сморгнув слезы. — Просто задумалась.

— Это ты? — Он поднял фотографию с самого верха стопки.

Я кивнула, рассматривая фотографию.

Я стояла возле дома, в котором выросла. Тот, где я встретила Хейзел.

Мои джинсы были слишком коротки для моих длинных ног, но, учитывая, насколько я была худой, они, вероятно, были единственными, которые подходили мне по размеру. Была зима, поэтому я надела шапочку-чулок, которая прикрывала мои длинные волосы. Они были вымыты, и Хейзел подстригла их в тот день. Моя толстовка была на размер больше и обтрепалась по краям. Мои теннисные туфли были изношены, но для поношенных они были одними из лучших, которые у меня были.

Но я улыбалась, потому что Хейзел, которая была на двадцать лет моложе, только что рассказала мне анекдот.

— Сколько тебе здесь лет?

— Думаю, десять или одиннадцать. Хейзел сразу бы ответила. Она сделала этот снимок. И все остальные.

Она появилась в моем приюте, когда мне было восемь. Помню, как однажды я зашла на кухню, а там она стояла с горящей сигаретой в пепельнице у окна. Ее темные волосы были завязаны сзади красной банданой.

— Дай мне взглянуть на них на секунду. — Я взяла стопку из его рук, листая их, пока не нашла ту, которую искала, и передала ее. — Тогда это была она.

Он усмехнулся.

— Она была настоящей Рози Клепальщицей.

— Рубашка из шамбре и все такое.

Он вернул мне ее фотографию, и я долго смотрела на нее. В то время как мои собственные фотографии вызывали боль, видеть ее тогда было похоже на теплое объятие.

Из-за Хейзел у меня осталось несколько приятных воспоминаний о моем детстве. Она пришла работать поваром в приют, где я выросла. В то время этот дом был одним из немногих открытых детских домов в Нью-Йорке. В то время как большинство других детей попали в систему приемных семей, директор моего детского дома сохранила небольшую группу детей. Я была самой маленькой, и после того, как мне исполнилось восемнадцать, заведение закрылось.

Хейзел вернулась в Монтану.

Джексон последовал за ней сюда первым.

Затем к ней приехала и я.

— Это Джексон? — Логан протянул один из полароидных снимков.

Я кивнула.

— Мы были друзьями долгое время.

Джексон сидел рядом со мной на скамейке в парке, свирепо глядя на Хейзел за камерой, потому что она заставила его стричь волосы тем утром. Приемная семья, где он жил в то время, заразилась вшами. И она не подпускала его ко мне, пока все вши не умерли. Он жаловался и жаловался на эту стрижку, но с тех пор ни разу не отрастил волосы длиннее, чем на пару сантиметров.

Логан нахмурил лоб, когда пролистал стопку.

— На этих фотографиях только дети. Это школа? Так ты познакомился с Хейзел?

— Вроде того. Думаю, ты мог бы называть ее нашей воспитательницей. Или ангелом-хранителем. — Теперь это все старая история. — Я взяла фотографии из его рук и положила их обратно в коробку. Было достаточно сложно мысленно проигрывать свое детство. Я не хотела объяснять это Логану, по крайней мере, не сегодня.

— Тея…

— У Чарли тренировка по футболу завтра в четыре. Хейзел собиралась отвезти ее, так как мне нужно на работу, но я уверена, что ты можешь пойти, если хочешь.

Он нахмурился и обхватил мое лицом руками.

— Сегодня вечером мы сыграем по-твоему. Но рано или поздно ты доверишься мне, детка. Я выломаю дверь, если понадобится.

— Мне нелегко говорить о прошлом, — прошептала я.

— Потому что ты еще не веришь, что я — безопасное место. — Он склонил свою голову к моей. — Ты можешь в это поверить, Тея. Всегда верь.

Вера в людей никогда не приводила ни к чему хорошему. Обычно это заканчивалось разочарованием.

Логан поцеловал меня в лоб, а затем отпустил.

— Я все равно хочу поговорить с тобой кое о чем другом.

— Хорошо. — Я обошла свой рабочий стол, хватая теперь уже пустые ведра и укладывая их под столом.

— Я бы хотел, чтобы вы с Чарли вернулись со мной в Нью-Йорк.

Я отпустила ведро. Оно звякнуло об пол, когда перевернулось.

— Мы уже разговаривали на эту тему. Я не перевезу Чарли в Нью-Йорк.