Без ума от любви - Эшли Дженнифер. Страница 20

Бет, обмахиваясь веером, сидела в уголке после быстрого вальса с таким джентльменом. Он жаловался на дороговизну содержания кареты и приличных слуг. «Но человек вынужден, моя дорогая, иначе его примут за испанского гаучо». Такие вот слова вместо любезностей, которых ожидала дама.

Их разговору помешал слуга, принесший ей записку. Бет извинилась перед мотом-джентльменом и развернула записку.

«Мне очень нужно увидеть вас. Верхний этаж, первая дверь. Йен».

У Бет лихорадочно забилось сердце. Она скомкала бумажку, сунула ее в карман и, быстро пройдя по винтовой лестнице, поднялась наверх. Наверху она заметила в нише отделанную золотом дверь. Бет открыла ее и увидела маленькую, роскошно обставленную комнату и посередине Йена Маккензи. Он сердито смотрел на карманные часы, которые держал в руке, и не поднял глаз, когда она вошла.

— Йен! — сказала она, запыхавшись. — В чем дело? Что случилось?

Йен щелкнул крышкой, закрывая часы, и засунул их в жилет.

— Закройте дверь. У нас мало времени.

Глава 8

Бет закрыла дверь и остановилась, прислонившись к ней.

— Времени для чего? С вами все в порядке?

— Идите сюда.

Бет приподняла атласные юбки бального платья и с опаской направилась к нему. С опаской, потому что у нее уже опухли ноги от слишком тесных туфелек, и она морщилась от боли, поднявшись на четвертый этаж.

Йен схватил ее за руку и подтащил к себе. Она остановилась, упершись в его крепкое тело, и сильные руки обняли ее.

— Что?..

Он поцелуем зажал ей рот. Он ласкал ее языком, разжигая янтарные огоньки, которые еще не совсем исчезли после их последнего свидания. Этот мужчина умел целоваться. Бет не без труда высвободилась из его объятий.

— Если у нас мало времени, так не лучше ли вам рассказать, что произошло?

— О чем вы говорите?

— О записке. — Она вынула записку из кармана. — Разве не вы послали ее?

Йен взглянул на записку, и их взгляды на мгновение встретились.

— Да, я.

— Зачем?

— Чтобы вы пришли ко мне.

— Хотите сказать, что позвали меня сюда, говоря, что это очень срочно, только для того, чтобы поцеловать меня?

— Да. Продолжить нашу любовную связь.

— Здесь? Сейчас?

— А почему бы и нет?

Он хотел снова поцеловать ее, но она попыталась уклониться, зацепилась каблуками за ковер, и он сразу же подхватил ее и заключил в объятия.

Йен улыбнулся. Мрачной трагической улыбкой, улыбкой хищника, поймавшего свою добычу. Ее громко стучавшее сердце подсказывало ей, что она не очень сильно возражала.

— Это чужой дом, — попыталась заговорить она.

— Да.

В его тоне слышалось: «Ну и что?»

Бет полагала, что их свидания будут проходить в ее спальне, тайно, после того как она убедится, что в доме никого нет.

— Кто-нибудь может зайти, — сказала она. — И здесь нет кровати.

Йен тихо рассмеялся. Она еще никогда не слышала его смеха, и он ей понравился, хотя был тихим, гортанным и невеселым.

Он подошел к двери, запер маленьким ключом замок и, вернувшись, сзади обнял ее.

— Нам не нужна кровать.

— Ни один из этих стульев не кажется достаточно удобным.

Он уткнулся лицом в ее волосы.

— Вы просто не привыкли.

— Признаюсь, это мой первый роман.

Он поцеловал ее шею, крепко обнял за талию и добрался до ее груди. Бет закрыла глаза и прижалась к его теплым ладоням.

— Вы правы, — прошептала она. — Я совсем не привыкла к этому. Что бы вам хотелось сделать?

— Потрогать вас, — шепнул он ей на ухо, — познать вас. А вы бы трогали меня.

Сердце у Бет дрогнуло.

— Вы сказали, что у нас мало времени.

— Да.

— В таком случае, что мне делать?

Йен лизнул ее шею над низким вырезом платья.

— Поднимите ваши юбки.

Уж не собирался ли он делать это стоя? Бет была не совсем уверена, что у них что-то получится, особенно с корсетом, сползшим на ее бедра. Проклятое нижнее белье.

Йен ухватился за ее юбки и начал задирать их. Бет впилась пальцами в ткань и помогала ему. Это было трудное дело, и Бет подумала, что, знай она его намерения, она бы не надела столько нижних юбок.

Но ей так хотелось, чтобы платье хорошо выглядело, таким уж тщеславным созданием она была. По крайней мере, это платье, сшитое для танцев, она могла бы снять без такой суеты.

Пока она обеими руками держала юбки, Йен поставил перед ней стул с резной спинкой и сел. Таким образом его лицо оказалось на одном уровне с ее панталончиками. На ей была новая пара из шелка цвета слоновой кости; очень тонкие, отделанные весьма милыми вышитыми цветочками. У Бет никогда не было такого соблазняющего дамского белья, но Изабелла настояла, чтобы Бет его купила.

Йен развязал ленточки панталон. А ее руки были заняты многочисленными юбками, и она едва ли могла помечать ему, но когда он сдернул с нее панталоны, она вскрикнула. Судя по выражению его глаз, Бет решила, что он увидел все. Он потрогал завиток ее волос между бедрами. Ее бросило в жар, и она едва слышно застонала.

— Прекрасно, — прошептал он.

Бет затаила дыхание.

— Вы никогда не разочаруете меня.

Он сказал это так мрачно, как будто принял всерьез ее легкомысленные слова. Он потянулся к ней и прикоснулся губами к вспухшему от возбуждения бугорочку.

— Вы хотите меня… — дыхание Йена коснулось того места, до которого не притронулся бы ни один мужчина, да еще в чьей-то гостиной. — Сильно хотите.

Он лизнул его, пробуя на вкус.

«Я упаду и умру прямо здесь».

Миссис Баррингтон встретит ее у врат рая и, глупо засмеется. «Вот что случается, когда ты предаешься основному инстинкту, девушка», — скажет она.

Но если Бет умерла бы, уступив основному инстинкту, откроются ли перед ней врата рая?

«Простите меня, святой Петр, но я была лишена мужской ласки так долго, так долго. Ты отнял у меня моего Томаса; так не могла бы я получить небольшое вознаграждение кое-какими плотскими удовольствиями?»

Йен взял Бет за правую лодыжку и, приподняв, освободил от панталон, скомкав и бросив их на пол. Он поставил ногу на соседний стул и таким образом раздвинул ей ноги, затем, взяв в ладони ее ягодицы, прижал губы к щелочке между бедрами.

Ей хотелось кричать. Уж слишком долго это длилось. В душе она всегда жалела женщин, которые близость с мужьями воспринимали как тяжкое бремя, потому что знала, какое удовольствие и радость это могло бы им доставить. Но у знания этого была другая крайность — она поняла, что потеряла за долгие годы одиночества. Умелый язык Йена, наконец, освободил ее. Поставив ее на оба стула, он мог делать с ней все, что ему заблагорассудится. И ему это нравилось. Он массировал ее большими пальцами, в то время как языком проникал внутрь и собирал все капли ее влаги. Он был прав. Она хотела его.

Йен долго мучил ее, упивался ею, и она уже не могла сдерживать свои крики. Она чувствовала, как двигались ее бедра, как руки сжимали запутавшиеся юбки. Бет зарыдала от радости, которой была так долго лишена. Слезы струились по ее лицу.

Он отстранился от нее, посмотрел на нее обжигающим взглядом. Она почувствовала, что падает, но Йен подхватил ее и посадил себе на колени, под защиту своих сильных рук.

— Я сделал вам больно?

Бет уткнулась в его приятно пахнувшее плечо.

— Нет. Это было чудесно.

— Вы плачете.

Бет подняла голову.

— Потому что я никогда не думала, что еще раз испытаю подобное блаженство. — Она дотронулась до его щеки, пытаясь заставить его посмотреть на нее, но это ей не удалось. — Спасибо вам.

Он кивнул, и затем на его лице появилась эта мрачная улыбка.

— Вы хотели бы снова пережить такое блаженство?

Бет сжала губы, но не могла сдержать улыбки.

— Да, пожалуйста, — сказала она.

Йен пересадил ее на стул, затем опустился перед ней на колени. Раздвинув ей ноги, он наклонился и показал ей, что сделал только половину того, что мог бы сделать губами.