Без ума от любви - Эшли Дженнифер. Страница 40

Йен прижал пальцы к ее губам.

— Я не хочу, чтобы ты участвовала в этом.

— Так же, как ты не хочешь, чтобы я участвовала в деле об убийстве в Хай-Холборне.

Его обычно теплые глаза холодно блеснули.

— Это тебя не касается. Я хочу, чтобы ты оставалась в стороне. Я хочу помнить только о настоящем, а не тебя в связи с моим прошлым.

— Тебе хочется создать другие воспоминания, — сказала Бет.

— У меня чертовски хорошая память. Я не могу отключить ее. Я хочу помнить тебя одну, здесь, со мной, или тот пансион в Париже. Тебя и меня, а не Феллоуза, или Мейтера, или моего брата, или Хай-Холборн.

Слова замерли на его губах, и он начал тереть виски, а в его взгляде появилась растерянность. Бет взяла его руки в свои ладони.

— Не думай об этом.

— Это выше моих сил.

Бет осторожно потерла ему висок. Он привлек ее к себе.

— Когда ты рядом, на душе у меня спокойно. Совсем как с чашами династии Мин — когда я касаюсь их, все прекращается. Ничего не меняется. Ты остаешься сама собой. Вот зачем я привез тебя сюда. С тобой мне спокойнее.

Бет смотрела на него, не в силах сдержать слез.

— Скажи мне — как?

Он обхватил ладонями ее лицо. Только она одна существовала для него.

— Не покидай меня.

— Мы женаты, — прошептала Бет. — Как я могу покинуть тебя?

— Всякое бывает.

Йен прикоснулся к ней лбом, вспоминая тот ужасный день, когда он пришел к Маку с прощальным письмом, написанным Изабеллой. Йен не мог забыть отчаяния Мака, когда тот понял, что Изабелла ушла.

— Я не уйду.

— Обещай мне.

— Обещала и обещаю.

Йен поцеловал ее в губы. Изабелла безумно любила Мака и все же оставила его.

— Не покидай меня, — повторил Йен.

Бет кивнула. Он прижал ее к себе, нащупывая пальцами пуговки на платье. Обнажив ее грудь, он поцеловал ее. Бет издала какой-то звук, а Йен продолжал целовать ее.

Он чувствовал, как Бет снимает с него одежду. Она поцеловала ямочку на его горле, и он шумно втянул в себя воздух. Запах ее волос щекотал его ноздри.

Йен быстро расстегнул лиф ее платья, легкими рывками расшнуровал корсет. Сбросив ее сорочку, он поцеловал обнажившиеся груди. Бет прижалась сосками к его ладоням.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы раздеть ее, и он, теряя терпение, рвал ткань, а Бет слабо вскрикивала. Он взял ее на руки и отнес на кровать, затем так же нетерпеливо разделся сам. Он лег рядом с ней, даже не потрудившись откинуть покрывала. Она хотела что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем.

Он раздвинул ей ноги, вошел в нее, обнаружив, что она более чем готова принять его. Бет приподняла бедра, уже привычно подхватывая ритм его движений. То медленных, то быстрых. Он целовал ее припухшими губами, оставляя следы поцелуев на ее шее и слизывая капли пота с ее тела.

Постепенно Йен становился нежнее, игривее. Он укрыл свое тело ее длинными волосами, гладил, расчесывал и целовал их.

Он целовал ее и любил, не издавая ни звука. Для него ничего не существовало, кроме этой полутемной комнаты с Бет, лежавшей под ним, — ни Харта, ни Феллоуза, ни убийств.

Он чувствовал, что Бет хочет заставить его посмотреть ей в глаза, однако избегал ее взгляда. Если бы Йен посмотрел на нее, он бы растерялся, а ему этого не хотелось.

Они не заметили, что край неба стал светлеть. Бет сонно улыбнулась ему, когда они в очередной раз взлетели на вершину блаженства, Йен поцеловал Бет и рухнул на кровать рядом с ней.

Он положил руку на ее теплый живот и прижал ее к себе.

Его большая сильная рука, обнимавшая ее тонкую талию, казалась коричневой на ее белой коже. Здесь, с ним, она будет в безопасности, в такой безопасности, что ей никогда не захочется отсюда уехать.

Проснувшись, Бет увидела, что она накрыта одеялами, а Йен по-прежнему с ней. Она не успела спросить его о завтраке, его улыбка превратилась в улыбку хищника. Он прижал ее к подушкам и быстро и решительно овладел ею еще раз, так что она чуть не задохнулась.

— А теперь нам следовало бы встать, — прошептала Бет, когда он снова тихо лежал на ней, время от времени лениво покусывая ее шею.

— Почему?

— Разве твой брат не ждет нас к завтраку?

— Я приказал Керри обслужить нас здесь.

Бет погладила его по щеке.

— Я очень надеюсь, что ты платишь Керри большое жалованье.

— Он доволен.

— Он оставался в сумасшедшем доме вместе с тобой?

— Кэмерон послал его присматривать за мной, когда мне исполнилось пятнадцать. Кэм решил, что нужно, чтобы кто-то брил меня и следил за моей одеждой. Он был прав. Вид у меня был ужасный.

В этот момент вошел Керри с тяжелым подносом, заставленным серебром и фарфором. Йен не поднялся, но когда Керри пододвинул столик к кровати и поставил на него поднос, он проверил, прикрыта ли Бет.

Как и в Париже, Керри делал вид, что не замечает Бет, когда подавал ей завтрак и разливал в приготовленные чашки ароматный чай. Он даже принес газеты, как лондонские, так и эдинбургские, которые свернул и положил возле тарелок. А заодно и письма.

Бет чувствовала себя распутной дамой, которая нежится в постели, а служанка приносит ей еду и вино. Миссис Баррингтон никогда не завтракала в постели, даже в свои последние дни, когда была очень слаба.

Керри вышел, с усмешкой взглянув на Йена, и Йен решил, что лучше ему покормить Бет в постели, чем вставать и садиться за стол.

У него это хорошо получалось, он давал ей кусочки хлеба с маслом и с вилки — кусочки яйца. Она хотела отобрать него вилку и засмеялась, когда он не отказался ее отдать.

Йен тоже улыбнулся и позволил Бет кормить его. Ему нравилось, что при этом она сидела верхом на его бедрах.

Так прошел целый день — она занимались любовью, затем валялись в постели, читая газеты, а Керри приносил им еду и питье и убирал со стола.

— Мне нравится быть аристократичной леди, — сказала Бет, когда уже вечерело. — Я все еще привыкаю не вставать на рассвете, чтобы обслужить кого-то.

— Теперь мои слуги будут обслуживать тебя.

— Кажется, они этим очень довольны.

Рыжая горничная, которая пришла убрать в комнате и разжечь камин, расплылась в улыбке, когда Бет поблагодарила ее. Сияющей, довольной улыбкой, в которой не было ни капли презрения.

— Ты им нравишься, — сказал Йен.

— Они ничего обо мне не знают. Может быть, я сварливая и буду ругать их с утра до вечера.

— А ты будешь?

— Конечно, нет, но откуда им это знать? Если только Керри не прочитал им мое досье.

— Они доверяют мнению Керри.

— Видимо, доверяют все.

— Эта семья всегда служила Маккензи. Они сами составляют клан Маккензи и всегда работали на нашей земле. Сражались рядом с нами и целыми поколениями служили нам.

— Есть еще так много всего, к чему я должна привыкнуть.

Йен ничего не ответил, подсунул руки под ее груди и поцеловал ее.

Позднее, после полудня, Йен показал ей свою коллекцию. У Бет возникло ощущение, будто ее ввели в святилище. Неглубокие застекленные полки были встроены в стены огромной комнаты, и часть застекленных полок занимала ее середину. Чаши династии Мин, самых разных размеров и цветов, стояли на полках, на небольших подставках, на которых были указаны приблизительное время, мастер и другие подробности. Некоторые полки были пусты и ожидали пополнения коллекции.

— Здесь как в музее. — Бет с удивлением оглядывала комнату. — Где те, что ты купил в Лондоне?

Все полки казались ей одинаковыми, но Йен уверенно подошел к одной из них и достал расписанную красным чашу, которую он купил у Мейтера.

Бет думала, что все чаши красивы, но не совсем понимала, почему Йену хотелось иметь их сотню. И так бережно и с любовью обращаться с ними. Он поставил чашу на прежнее место и как будто наугад подошел к другой полке и достал из нее еще одну чашу. Она была ярко-зеленого, подобию нефриту, цвета, и на наружной стороне были изображены три серо-зеленых дракона.

Бет сжала руки.