Без ума от любви - Эшли Дженнифер. Страница 65

— Я знаю.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Но я не хотел причинять тебе боль. Я никогда, никогда не захочу обидеть тебя.

— Йен, ты совсем не такой, каким был твой отец. Из того, что ты и твои братья рассказали мне, ясно, что ты ничем не похож на него. Ты предпочел оставить Салли, но не причинять ей зла. Ты защищал Харта от Феллоуза и думал, что защищаешь Лили.

Он стоял молча, как будто не решаясь поверить ей.

— Во мне кипит гнев.

— Ты знаешь, как загасить его. Он не знал. В этом есть разница.

— Смогу ли я когда-нибудь быть уверенным в себе?

— Я помогу тебе обрести эту уверенность. Ты сам говорил, что он заставлял тебя слишком много страдать… и что тебе с братьями надо сделать с ним. Пожалуйста, Йен. Пусть он уйдет.

Йен закрыл глаза. Бет видела, как меняется выражение его лица в зависимости от того, что он в тот или иной момент переживал.

Медленно открыв глаза, Йен сразу же взглянул на Бет, и их взгляды встретились. Его глаза сияли.

— Я люблю тебя, — сказал Йен.

Бет затаила дыхание.

— Люблю тебя, — повторил Йен. Его взгляд впился в нее с силой, на которую Харт не мог и рассчитывать. — Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…

— Йен! — рассмеялась Бет.

— Люблю тебя, — шептал он, прижимаясь к ее губам, лицу, ямочке на ее шее. — Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Ты собираешься повторять это всю ночь?

— Я буду повторять это, пока моя страсть не лишит меня сил говорить.

— Видимо, мне придется смириться с этим. Может быть, будет нелегко, но я хотела бы это выяснить.

Он остановился.

— Ты шутишь?

Бет смеялась, пока не сползла на пол и не обнаружила рядом с собой Йена.

— Да, шучу. — Она ухватилась за Йена. — Я убеждена, страсть определенно требует внимания. Может, нам послать за Керри, чтобы он выдвинул кровать?

Йен поднялся на ноги, отбросил подушки на другое сиденье и отстегнул крючки, при помощи которых оно превращалось в кровать.

— Мне не нужен Керри.

— Вижу.

Йен подвинул кровать на место, затем взял Бет на руки и уложил на постель. Он быстро расшнуровал ее сапожки, расстегнул пряжки и расстегнул всю ее одежду, купленную специально для путешествия.

Несколько минут, и она снова лежала, обнаженная, в холодном купе. Бет закинула за голову руку, отчего ее груди приподнялись, взгляд Йена согревал ее не хуже одеяла. Согнув в колене ногу, она положила ступню на бедро, чтобы он мог видеть ее наготу. Ощущение было восхитительным и возбуждающим. Она лежала на спине, и Йен Маккензи смотрел на нее, сколько ему хотелось.

— Ты все еще любишь меня? — спросила она. — Или это просто желание?

— И то и другое.

Несколькими легкими движениями Йен сбросил сюртук, воротничок и жилет. Она и глазом не успела моргнуть, как он расстегнул рубашку. Она наблюдала, как обнажается его грудь, а затем, когда он сбросил брюки и нижнее белье, смотрела на его сильные бедра. Последней была сброшена рубашка. Его грудь была покрыта темными волосами, и под ними вздувались мускулы.

Он не дал ей времени оценить то, что она видела. Он взобрался на кровать и лег над ней, опираясь на локти и колени.

— Желание? — повторил он.

Ее врожденный инстинкт прибегать к шуткам изменил ей.

— Да. Сейчас. Пожалуйста.

Йен, ощутив горячую влажность между ее ног, спросил:

— Любишь меня?

— Люблю! Люблю тебя, Йен.

Он поднес к лицу свои блестевшие от влажности пальцы и облизнул один из них.

— Никогда не пробовал ничего вкуснее.

— Вкуснее, чем чистое виски из винокурни Маккензи?

— Я бы лучше выпил тебя, а не виски.

— И ты шотландец? Ты должен быть влюблен!

— Перестань…

Бет плотно сжала губы, чтобы они не дрожали, а Йен, склонившись над ней, покрывал поцелуями ее тело. Он ласкал ее и поддавался ритму движения поезда. Голова у него кружилась.

— Йен, пожалуйста…

Он снова приподнялся на локтях и коленях. Он ничего не ждал, он спешил. Сильной рукой он приподнял ее бедра и вошел в нее.

Поезд катился по мосту, задавая ритм движениям Йена. Опираясь на кулаки, он напрягал мышцы, и его тело блестело от пота.

— Люблю тебя, — сказал он, не выбиваясь из ритма. — Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…

— Йен…

Она принимала его в себя, горячая, влажная, скользкая.

Его слова переходили в стоны, и скоро издаваемые ею звуки стали совершенно неразборчивы, движения его бедер становились все быстрее.

Он упал на нее, и жар его груди смешался с жаром ее тела. Он стиснул зубы и заставил себя взглянуть ей в глаза.

— Люблю. Тебя.

Человек, который не мог посмотреть в глаза другому человеку, заставлял себя делать это, какую бы боль это ни вызывало. Он делал ей подарок, самый дорогой, какой только мог, подарок от всего сердца.

Слезы хлынули из глаз Бет, в то время как ее тело погружалось в жаркие волны наслаждения.

— Я люблю тебя, Йен Маккензи.

Еще толчок, второй, и он, напрягая жилы на шее, откинул голову. Его семя наполнило ее, и их тела слились. Их руки, их ноги, губы и языки…

— Моя Бет, — прошептал он, обдавая ее припухшие губы своим горячим дыханием. — Благодарю тебя.

— За что?

Бет улыбнулась сквозь слезы, преодолевая боль.

— За то, что сделала меня свободным.

Бет понимала, что он не подразумевает сумасшедший дом. Он снова поцеловал ее, грубо, страстно, и опустился на нее. Их тела, разгоряченные и опустошенные, слились в одно, а их руки ласкали, гладили и прикасались друг к другу.

— Всегда тебе рада, — произнесла Бет.

Эпилог

Прошел месяц

Йен и Бет устроили вторую свадьбу в Шотландии в доме Йена, находившемся в десяти милях севернее Килморгана у подножия горы. Йен назвал его «скромным» домом, но, по мнению Бет, это был дворец, хотя занимал площадь, равную только четверти Килморгана. Церемония состоялась в деревенской церкви, во время которой Йен положил в левую руку Бет широкое кольцо, усыпанное сапфирами. Целуя ее, он торжествующе улыбался.

Невеста, жених и вся семья вернулись в дом, где в саду был подготовлен свадебный пир, подготовкой к которому Керри занимался несколько недель. Все было сделано точно по правилам, начиная с цветов, украшавших деревянные стены, и кончая паштетом, шампанским и виски, которыми щедро угощали всех гостей.

Приехали друзья из Эдинбурга и Лондона, хотя Бет заметила, что это были друзья Харта, Мака и Кэмерона, но не Йена. Однако Бет пригласила молодого человека по имени Арден Уэстон, с которым познакомилась в игорном доме в Париже. Он приехал в сопровождении своего друга Грейвса и мисс Уэстон, его сестры. Они веселились, пили, находили новых друзей, несмотря на то, что Грейвс бросал ревнивые взгляды на джентльменов, с которыми разговаривал Арден.

Инспектор Феллоуз приехал со своей матерью. Они были смущены тем, как их встретила семья, словно одичавшие кошки, слишком долгое время жившие вдали от людей. Но они ели и пили вместе с другими гостями, и пропасть между Феллоузами и Маккензи начинала сужаться.

Семья — Харт, Кэмерон и Дэниел, Мак и Изабелла с таким жаром обнимали Бет, что она боялась, что ее корсет согнется, и она больше не сможет дышать. Она заметила, что Мак пил только лимонад, а Изабелла старалась не оставаться с ним в одной комнате. Бет следила за ними, а в ее голове зрели планы.

Йен взял Бет за руку, когда она смотрела, как Изабелла выходит из комнаты, в которую только что вошел Мак. Йен вывел жену из дома, и они быстрым шагом направились к беседке, стоявшей на небольшом холме.

— Оставь их в покое, — сказал Йен.

— Кого?

Бет притворилась, будто ничего не понимает.

— Мака и Изабеллу. Они должны сделать это сами.

— Может быть, осторожно подтолкнуть?

— Нет.

Йен прислонился к перилам и повернул Бет лицом к себе. Ее белое платье из тафты помялось о его парадный черный костюм. Костюм не мог скрыть его великолепного тела, силу его плеч и крепкую грудь под белой рубашкой. Йен в любой одежде прекрасно выглядел: и в безупречном вечернем костюме, и в поношенном килте с рубашкой, в которых ходил на рыбалку.