Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль - Анисимов Сергей. Страница 129

«Як» быстро потерял скорость, но небольшого запаса высоты в сочетании с полным газом мотора хватило, чтобы выровнять машину над гребнями волн. Начав набирать высоту, он как раз успел увидеть всплеск вошедшего в воду английского истребителя – тот не взорвался.

Заход на посадку проходил в условиях, близких к тепличным: никто не истекал горючим из пробитых баков, не орал от боли, двадцать машин не ходили кругами, отчаянно удерживая высоту на последних каплях горючего. На палубе вымотанная дракой четверка вместо ожидавшихся каждым насмешек услышала только поздравления, попав в объятия палубной команды, а затем скатившихся с мостика летчиков.

Подошедший с опозданием Покрышев от всей души обнял всех четверых, заставивших его поволноваться. Несмотря на соотношение четверо на одного, бой был сложный, красивый и рискованный. Будь чуть светлее, со стороны он смотрелся бы потрясающе – как для знатоков, так и для техников, которым не часто приходилось такое видеть.

– Не-е, ребята, вы молотки у меня! – Покрышев с искренней радостью постукал пропитанных потом пилотов по шлемофонам. – Такую тварь задавить, молодцы-ы-ы! Откуда же он взялся, по-вашему, а?

Кто-то из молодых и образованных попытался в свое время заметить полковнику, что заканчивать вопросительные предложения на «а» не есть признак высокой культуры. Не меняя ласкового тона, тот повторил свое обращение к умнику, но закончил его на этот раз: «А, козел?» С тех пор противопоставлять себя манере речи командира смелых не находилось.

– Я примерно знаю откуда, – ответил на почти так же сформулированный вопрос командира «Советского Союза» адмирал Левченко. – У британцев на театре три флотских авианосца. И у американцев один. Это по меньшей мере. Дождались погоды и нащупали. Наш маршрут установить большого ума теперь не надо. И отбиваться теперь почти нечем, кроме «Чапаева». На «Кронштадте» зенитная артиллерия выбита процентов на девяносто. У нас – немногим лучше. Чуть не четверть автоматов вышла из строя еще после первой драки, когда мы получили торпеду. Кажется, год назад это было уже. А крику-то было: «Сорок шесть Ка, сорок шесть Ка!..» А через полторы минуты ствол перегревается, еще через одну минуту заклинивает автоматику – и привет. У одного боевая пружина лопнула – это вредительство или что?

– Вредительство – сырой автомат принять на вооружение.

– А лучшего нет. Разве что в Швеции купить, как все остальные сделали. Ладно, есть шанс, что покрышевские ребята и в этот раз постараются. Я надеюсь, что они осознали всю полноту пугающей картины… И что домой им хочется не меньше нас. Курс менять мы не можем, скорость тоже. Понадеемся на летунов. Было бы странно, если бы с улучшением погоды Мур не задействовал свою авиацию. Если самолеты до нас доберутся, я имею в виду до кораблей, то он может и второй раз рискнуть. Если догонит. Тогда придется в одиночку отбиваться от всей компании, а это не просто малоперспективно. Это, в общем, смерть. Даже если мы хоть одного выбили, их все равно для нас слишком много…

Ни Левченко, ни Бородулин, до сих пор разрисовывающий таблицы стрельбы главным калибром за двадцать второе, не могли знать, что «выбить» одного противника им все-таки удалось. «Советский Союз» дважды сумел попасть в флагманский линкор флота метрополии с такой дистанции, что на нем начали подозревать русских в превосходстве артиллерийского радара над их собственным. Сами англичане и в бою с «Шарнхорстом», и в сражении с русскими линкорами использовали радар лишь для ориентации башен, переходя на оптику немедленно после того, как такая возможность появлялась.

В бою с русскими в «Дюк оф Йорк» дважды попали по два снаряда – событие по теории вероятности малореальное. В первый раз две жуткие полуторатонные чушки насыщенной молибденом стали пробили поясную броню в пяти футах ниже ватерлинии, где она уже истончалась от надводных четырнадцати дюймов, и взорвались, проломив переборки, защищающие носовое котельное отделение. Минут через двадцать еще два снаряда попали в носовую оконечность – почти рядом друг с другом, разделенные буквально двадцатью футами вспучившейся пузырем корабельной стали. «Дюк оф Йорк», кренясь на правый борт, отвернул в сторону, и Мур, решив больше не рисковать, вывел свои корабли из боя.

Он знал, что головной русский корабль тоже был поврежден огнем главного калибра его линкоров, а второй – артиллерийским огнем не сумевших добиться ни единого торпедного попадания крейсеров и эсминцев Гонта. Горели русские корабли достаточно ярко. Теперь «файрфлай» нашел русскую эскадру в покрытой мраком северной части Норвежского моря. И принятое с него сообщение о том, что у противника были не два линкора, а линкор и гораздо меньший, хотя и похожий на него корабль, заставило адмирала замычать, обхватив голову руками.

Немецкие тяжелые корабли тоже были похожи между собой, отличить в скоротечном ночном бою «Адмирала Шеера» от «Адмирала Хиппера» или даже «Тирпица» было бы весьма сложно, но что до такого же смогли додуматься русские, никому до сих пор в голову почему-то не пришло. На британских линкорах, как обычно в больших походах, заканчивалось топливо, и адмирал не счел возможным лишь с двумя неповрежденным кораблями, к тому же потратившими половину боезапаса, продолжать погоню, как он считал, за двумя линкорами, каждый из которых превосходил «Кинг Джорджи» в огневой мощи.

Теперь противник уже находился в сотнях миль и от него, и от Бонэм-Картера с его тихоходным старьем. И лишь ушедшие на север еще до боя авианосцы оказались способными просчитать курс русских кораблей и найти их практически сразу после того, как улучшившаяся погода сделала реальной возможность воздушной атаки.

Погибшие летчики – второй лейтенант и авиаспециалист второго класса («Бритый Хвост» и «Эрк» по классификации, принятой в Королевских ВВС «среди своих») – принадлежали к 1770-й эскадрилье «Индефатигебла», уже потерявшего один истребитель двадцать второго числа, когда казалось, что русских вот-вот найдут и утопят. Разбившийся в тот день «сифайр» и сбитый этим утром «файрфлай» не слишком ослабили ударную мощь авианосцев. Но то, что истребители русских способны перемолоть обе авиагруппы не хуже, чем они сделали это с группой покойного «Беннингтона», в дополнительных объяснениях не нуждалось совсем.

За последние месяцы оба авианосца пережили немало перемен, «Формидебл» вообще собирались отправить на Дальний Восток, и только авария в машинах позволила ему остаться на том театре военных действий, где его присутствие имело какое-то значение. Оба корабля меняли составы авиагрупп и количество самолетов в эскадрильях, готовясь, как оказалось, именно к этому дню.

В десять тридцать «Индефатигебл» и «Формидебл» начали поднимать в воздух самолеты – «сифайры», «эвенджеры», «корсары», только что дозаправившиеся, вернувшиеся из разведки «файрфлаи». Это заняло достаточно много времени, и только через двадцать пять минут последний торпедоносец «Индефатигебла» поднялся с очистившейся взлетной палубы.

Англичане знали, что им предстоит, но надеялись на лучшее. Боевой дух, уверенность в победе – все это слова, отражающие всего лишь разную степень надежды остаться в живых.

Узел 9.4

25 ноября 1944 года, 12:15–12:55

Как это часто бывает в воздушных боях, враги заметили друг друга одновременно, и буквально за несколько десятков секунд строи эскадрилий из набора бликуюших черточек где-то на самой границе видимости превратились в стаю звенящих хищных машин, ощетинившихся пулеметным огнем, несущихся прямо на тебя.

Неизвестно почему, но частота связи авиагруппы «Чапаева» совпала с британской – вероятно, одна и та же цифра на шкале показалась удачной штабистам обеих сторон, и теперь чужой радиообмен мешал всем.

– Lord save us! [172]

– Stand tight, guys! Tee up! [173]