Секунда между нами - Стил Эмма. Страница 4

– В Толлкроссе, пять минут отсюда. – Она машет в левую сторону.

– Отлично. Нам по пути.

В животе все сжалось от приятного предвкушения.

– Хочешь быть уверен, что я доберусь до дома в целости? Или ты просто старомодный?

– Второе, – усмехается он. – Это ведь так по-джентльменски, разве нет?

– Наверное. – Она улыбается. – Только сразу хочу сказать для ясности: сегодня у нас ничего не будет.

– А я ничего такого и не имел в виду.

Он берет ее за руку, и ее тело словно пронзает удар электрического тока. Они неспешно бредут к ее дому, болтая обо всем и ни о чем. Рассказывают друг другу о своей работе: она врач, он повар. Она ловит себя на том, что заливается смехом каждые две секунды, слушая его дурацкие истории о ресторане. Кажется, ей еще ни с кем не было так легко и весело, хотя момент не совсем подходящий.

Почему она не встретила его раньше?

Они стоят у синей входной двери, под тусклым светом уличного фонаря.

– Может, хочешь подняться и чего-нибудь выпить? – предлагает она, и внезапно ее бросает в дрожь. – Конечно, если ты не торопишься домой.

Робби расплывается в улыбке:

– Я вообще никуда не тороплюсь.

Она кивает:

– Ну отлично.

Она ведет его по темной лестнице, ощущая нарастающее напряжение, – так бывает, когда между двумя людьми должно что-то произойти. Открыв дверь квартиры, она пропускает его в узкий коридор. Ей вдруг стало интересно: а в каком месте живет он? В пабе ей показалось, что он из обеспеченной, «нормальной» семьи. И она на секунду задумалась о себе.

У нее жизнь немного сложнее.

Они стоят в темноте, вплотную, не сводя друг с друга глаз, и на мгновение ей кажется, что он поцелует ее прямо здесь, возле вешалок для одежды.

Она нервно сглатывает.

– Пойду принесу нам выпить, ладно?

Проводив его в гостиную, она отправляется на кухню в поисках чего-нибудь подходящего. Исследует холодильник и за огрызком заплесневелого сыра замечает две банки пива. Должно быть, их оставил там парень Сьюзи.

– Прости, Пол, – бормочет она, достает банки и идет в гостиную.

Подойдя к двери, она на мгновение останавливается в темном коридоре. Робби расположился на небольшом диванчике, неловко откинувшись на спинку. Он изо всех сил старается держаться непринужденно. Подавив улыбку, она входит в комнату. Он резко поднимает голову.

– Держи, – говорит она самым обыденным тоном, на который только способна, протягивает ему банку и пристраивается на другом конце дивана. Они одновременно делают по глотку.

– А ты одна тут живешь? – наконец спрашивает он, не переставая потихоньку барабанить пальцами по спинке дивана. У нее создалось впечатление, что он вообще не способен сидеть спокойно.

Или он тоже нервничает?

– Нет. – Дженн качает головой. – Я живу с девушкой из нашей больницы, ее зовут Сьюзи.

– Нормально, – говорит он и чуть подается вперед. – А она сейчас дома?

– Нет, сегодня она ночует у парня.

– Отлично, – отвечает он с излишним энтузиазмом, и это вызывает у нее улыбку. Он краснеет. Расстояние между ними сократилось как-то само собой. Их колени направлены друг к другу – почти соприкасаются. Его рука приближается к ней еще на дюйм, и она судорожно вздыхает, понимая, что сейчас произойдет.

По коже пробегают мурашки, и вдруг у нее появляется странное чувство, будто в комнате есть кто-то еще. Но, оглянувшись по сторонам, она никого не видит.

Она поворачивается к нему, и он целует ее. Их губы жадно, настойчиво прижимаются друг к другу. У него металлический, удивительно знакомый вкус, и ей кажется, что она еще никогда не чувствовала себя такой живой. Он обнимает ее, и она забывает обо всем, теряясь во времени и пространстве.

Пурпурная кровать. Два переплетенных тела под одеялом. Дженн и «другой» я. Сквозь старые занавески пробивается свет, в комнате висит густой запах сна и вчерашней выпивки. Дженн смеется в ответ на какие-то шутки моего второго «я», – как же приятно это слышать. Он, очарованный, улыбается в ответ.

Должно быть, мне все еще снится наша первая встреча: первый поцелуй и первая ночь вместе… Но это так странно и так реалистично.

Я как будто готов проснуться. Но в то же время и не готов. Хочется продлить этот момент еще ненадолго.

Момент, перевернувший всю мою жизнь.

В тот вечер я даже не собирался идти в ирландский паб. Я должен был работать в ресторане. Но в последнюю минуту Мэтт поменялся со мной сменами на пятницу: кажется, он хотел пойти на какой-то концерт. Я связался с парнями из школы, и мы решили встретиться и выпить пинту-другую, как только освобожусь. Мы слонялись из бара в бар, и, слушая их рассказы о продвижении по службе на «нормальных» должностях – адвокаты, бухгалтеры, менеджеры, – я снова начал скучать по Альпам. Я больше не был уверен в том, что Эдинбург – «мое» место.

Я тогда был в полной растерянности. Ни целей. Ни планов.

Но, встретив в тот вечер Дженн в ирландском пабе, я нутром почувствовал, что нахожу свое пристанище.

Она сильно выделялась: высокая, с короткой стрижкой. Совсем не мой типаж. Но, увидев морщинки, которые появлялись в уголках ее глаз, когда она мне улыбалась, я просто растаял.

И мне не хотелось, чтобы тот вечер заканчивался. Не потому, что я хотел с ней переспать, хотя, конечно, хотел, но не в первую ночь после знакомства. А потому, что я уже тогда понял: мы стоим на пороге чего-то очень важного.

Мы болтали до рассвета, слишком взволнованные и возбужденные, чтобы прерываться на сон. Она мало рассказывала о своем прошлом, как будто вообще не хотела об этом говорить. Но я и так уже знал все, что мне было нужно. Она была потрясающей – и это единственное, что имело значение. В какой-то момент она сказала, что из сладкого больше всего любит мармеладки, и я пообещал купить их ей на следующий день.

Потому что был уверен: я должен увидеть ее снова.

Тот, «другой» Робби снова осыпает ее поцелуями, и я прекрасно помню, что чувствовал тогда: сильное напряжение внизу живота и ее власть надо мной… Внезапно я переключаюсь в своих мыслях на тот день, когда она бросила меня четыре года спустя, без всяких объяснений.

Снова яркий свет в моей голове и эта нарастающая пульсация в черепе. Я стараюсь удержать этих двоих перед глазами, но с каждой секундой комната бледнеет, и два переплетенных тела на пурпурной кровати блекнут, как фотография, долго пролежавшая на солнце.

Я опять на водительском кресле. В машине. Мои руки намертво вцепились в руль. Снаружи через лобовое стекло прямо на меня направлен ослепительно-яркий круг света. Рядом сидит Дженн. Но я как будто не могу повернуться к ней. Я не могу пошевелиться.

Вот с чего все началось.

Здесь, в машине, по пути домой.

Теперь я все вспомнил. Мы говорили о ее работе, я сжимал ее ладонь.

Я люблю тебя.

Но конец нашего разговора почему-то расплывается, и все вокруг будто замирает. Я вижу частички пыли, зависшие в воздухе между нами, они искрятся на свету. Мое сердце выпрыгивает из груди, но я ничего не могу сделать.

А потом все снова движется. Пучок света стремительно приближается, вот он уже в дюйме от нас, и я понимаю – снаружи что-то огромное. Грузовик или автобус – я не уверен. И оно несется прямо на нас.

И Дженн тоже это видит.

Четыре

Когда они возвращаются домой с прогулки, на улице стоит туман – папа называет его «хаар» [5]. Она слышит в белой вышине крик чайки, залетевшей слишком высоко. Папа идет рядом. Они оба в одинаковых зеленых веллингтонах и темно-синих дождевиках. Удивительно, что в свои двенадцать лет она почти догнала его по росту. Она не может удержаться, чтобы не шагать с ним в ногу: левой, правой, левой, правой. Он смотрит на нее и улыбается.