Секунда между нами - Стил Эмма. Страница 46

За окном виднеется небо нежно-голубого цвета, а под ним – очертания деревьев и кустарников. Сверившись с навигатором, Дженн понимает, что находится в нескольких часах езды к югу от Дарвина. Как только ее самолет приземлился, что-то щелкнуло у нее в душе, и ей захотелось отправиться подальше от городов, в какое-нибудь захолустье. В сумбурном путешествии по Южной и Центральной Америке ей пришлось много общаться с разными новыми людьми, и она не жалеет об этом, но побыть какое-то время одной тоже не помешает.

Ей просто необходимо немного побыть в одиночестве.

Уже светло. Мы мчимся по дороге, которая кажется бесконечной. Наверху ослепительно-синее небо, по обе стороны до горизонта простираются красная пустыня и горы. Как долго Дженн уже едет? Судя по тому, как изменился ландшафт, она останавливалась уже несколько раз. Моих знаний о стране Оз [43] достаточно, чтобы понять: мы находимся посередине какого-то места, где я никогда не бывал. Ведь это так скучно – просто бесконечное ничто с огромной скалой в центре.

Но сейчас, сидя подле нее в середине этого величественного ничто, я ощущаю полную безмятежность. Я все еще с ней. Все еще рядом.

Не перестаю удивляться ее спокойствию и умиротворенности. На ней белая майка, кожа отливает бронзой, а волосы теперь ниспадают на плечи.

Путешествие явно пошло ей на пользу, теперь я это вижу.

Фай была права.

Вспоминаю наш первый семейный ужин с Лив, когда у нас с ней все только начиналось. И это выглядело так странно. Лив постоянно приходила к нам, когда мы были детьми, но теперь атмосфера была крайне напряженной, почти невыносимой. Фай со Струаном тоже пришли к родителям, по словам мамы, они вообще туда зачастили в последнее время. Макс почти всегда был занят в Нью-Йорке.

За маминой лазаньей папа начал разговор с Лив на свою излюбленную тему: «А чем ты сейчас занимаешься?» Когда та ответила, что работает на полставки в ресторане, он состроил такую мину, которая говорила сама за себя. Это вывело меня из себя, я назвал его снобом и заявил, что Дженн нравилась ему только из-за своей профессии врача и, кроме того, он не мог смириться с тем фактом, что я зарабатываю на жизнь приготовлением еды. Отец ответил, что ему безразлично, чем именно я буду заниматься, лишь бы выполнял свою работу достойно и наконец угомонился.

Думаю, Лив стало очень неловко. Как и всем остальным.

Фай никак меня не поддержала. Я не мог поверить, что она встала на сторону отца. Мы всегда с ней подшучивали над его снобизмом, который иногда вылезал наружу. Фай сказала, что я поступил дерьмово, начав встречаться с Лив, хотя все еще не забыл Дженн – это и ежу понятно. Я разозлился еще сильнее и заявил, что сам разберусь со своей жизнью. Дженн меня бросила – и точка.

– Ты вечно говоришь и думаешь только о себе, разве не так? – парировала Фай. – Бедный Робби страдает! У бедного Робби что-то случилось! Да ты хоть на секунду задумывался о чувствах Дженн? О том, почему она тебя бросила?

На горизонте перед нами появляется облако пыли.

– Вот черт, – бормочет Дженн. – Черт, черт, черт! – Она тормозит так резко, что нас бросает вперед. Машина съезжает с дороги как раз в тот момент, когда из облака неожиданно появляется огромная фура.

Что это за дерьмо?

– Автоколонна, – тихо произносит она, будто услышав мой вопрос.

Грохот автомобилей становится все громче и громче, и колонна проносится мимо нас – огромная фура с бесконечной вереницей грузовых контейнеров. Я буквально чувствую, как вибрирует машина Дженн, хотя она находится на достаточном расстоянии от дороги. О боже.

Когда колонна наконец скрывается из виду, Дженн делает глубокий вдох и выруливает обратно на трассу.

Не могу поверить, что она совсем одна в этой чертовой глуши, где на мили вокруг нет никого, кто мог бы помочь в случае чего. Полная изоляция. Ни машин. Ни людей. Только она, пустыня и небо. Интересно, чем она занималась между Южной Америкой и этой пустыней? Где была? Что видела? Перескакивать из одного эпизода в другой не так-то просто.

Мы ведь только одну ночь провели вместе после ее возвращения в Эдинбург. И я даже не удосужился ее расспросить.

Теперь понимаю – я был таким всегда и со всеми. Если не задавать любимым людям вопросы, когда есть возможность, информация просто утечет в никуда.

Знакомая мелодия – «Wouldn’t it be nice» [44] группы The Beach Boys. Я только сейчас сообразил, что все это время в машине тихонько играло радио. Убедившись, что Дженн не смотрит, я потянулся к регулятору громкости и повернул его. Дженн сразу расплывается в улыбке, я тоже. И у меня возникает чувство, будто мы и правда путешествуем вдвоем – Дженн и Робби. Робби и Дженн. Команда мечты.

Меня вдруг охватывает сильное волнение.

Сработало! Я не испугал ее, и мы не перескочили в следующее воспоминание.

То, что я сделал, просто заставило ее улыбнуться.

Через некоторое время машина замедляет ход и подъезжает к месту, обозначенному как стоянка. Там, у бака с водой, кто-то есть. Мужчина. Я смотрю на Дженн и вдруг начинаю нервничать. Ничего плохого ведь не случилось в этой поездке?

Она паркуется и выходит из машины. Когда она отошла на несколько метров, я пошел за ней. Жара невыносимая, и я уже весь вспотел. Господи Иисусе. У тебя бы не было здесь ни единого шанса спастись, Дженн. Задумывалась ли она об этом?

Пока она в туалете, я брожу возле машины, не спуская глаз с мужчины. Он немного старше нас, долговязый, с длинными волосами цвета соли с перцем и в широкополой панаме. На нем шорты, но это заметно не сразу, потому что он с головы до ног покрыт пылью. Я оглядываюсь в поисках его машины, но не вижу ее. Неподалеку на земле валяются велосипед и рюкзак. Он что, добрался сюда на велосипеде? Серьезно? Дженн подходит к мужчине с дружелюбной улыбкой, но едва заметная складка на лбу говорит о том, что она настороже.

Значит, еще не совсем спятила.

– Добрый день, – говорит мужчина, улыбаясь ей в ответ. Кажется, вполне нормальное приветствие, не похоже на безумную ухмылку маньяка из «Волчьей ямы» [45].

– Привет, – отвечает она.

Дженн останавливает взгляд на велосипеде, и ее глаза расширяются.

– Вы путешествуете на велосипеде?

Глотнув еще воды, он кивает:

– Ага. Еду через всю Австралию, от Дарвина до Аделаиды.

– Ничего себе! – изумляется она. – Потрясающе.

О да. Путешествовать в одиночку на машине – это одно, а вот на велосипеде – совсем другое, можно сказать, новый уровень.

Наверное, всегда найдется тот, кто поднимет планку немного выше.

В ее глазах вдруг появляется озабоченность.

– У вас достаточно воды? Может, вам нужно еще? У меня много, – говорит она, показывая на машину.

– Все нормально. Я полностью укомплектован. Люди тут очень добрые. Просто я остановился здесь, потому что следующая стоянка будет не скоро. Здесь не так много мест, где можно передохнуть.

– Да-да, я смотрела по карте, – отвечает Дженн, кивая.

Он глядит на нее с любопытством, и мои локаторы опасности снова активизируются.

– Почему столь юная особа путешествует в одиночку?

Она делает паузу, как будто собирается выдать ему заранее подготовленный ответ, но потом ее лицо мрачнеет.

– Честно говоря, я уже и сама не знаю, – произносит она.

Мужчина не отвечает, просто делает еще глоток воды. Он явно ждет продолжения.

Нет, она не станет ничего рассказывать. Тем более незнакомцу.

Но она вдруг тяжело вздыхает, оглядывается по сторонам, потом снова смотрит на него.

– У меня был сложный период, кое-какие проблемы, – говорит она наконец. – Поэтому я и уехала. Я не особенно раздумывала. Хотя, может, стоило бы.

Мужчина кивает, как будто она попала в яблочко, и делает еще глоток воды.