Жила Комстока - Ламур Луис. Страница 37

— Этого следовало ожидать. В конце концов, он считает себя не только охотником, но и горняком. И потом ему известно, куда направилась Мелисса. Даже странно, что он не появился здесь раньше.

— Буду начеку, — кивнула девушка. — Но я больше не боюсь его.

— Он опасен, — возразил Тревэллион. — И может разозлиться, узнав о ваших успехах. Сразу дайте мне знать, если он вас побеспокоит.

— И мне, — вставил Ледбеттер.

— Вы сами будьте осторожны. Он обоих вас ненавидит. — Она налила себе кофе и присела за стол. — Меня не удивляет его появление. Я вот думаю, не приехал ли он за Альфи.

Тревэллион и Ледбеттер поставили чашки и с изумлением посмотрели на нее.

— Разве он здесь?! — воскликнул Джим.

Мелисса рассмеялась.

— Конечно! Он появился вчера. Такой элегантный, модно одет.

— И конечно же без единой мозоли на руках, — угрюмо заметил Джим.

— Заходил ко мне. Сказал, что рад моим успехам.

— Ну в этом-то я не сомневаюсь, — ехидно усмехнулся Ледбеттер.

Она положила на его руку свою.

— Джим, да вы просто старый ворчун! Вы же совсем не знаете его. Он так мил!

— Интересно, на что он живет? — не унимался тот.

— Он мне не сообщил.

Тревэллион молчал — он думал о том, как ему осуществить свой план. Очнувшись от мыслей, он заметил, что приятель наблюдает за ним.

— О чем задумался, Трев? — спросил он.

— О прииске.

Джим пожал плечами.

— Будь осторожен. Моузел мстительная крыса.

Вэл поднялся.

— Увидишь Крокетта, передай ему, чтобы заглянул ко мне.

Он вышел за дверь, постоял с минуту и направился на угол Си-стрит. Улицу запрудили фургоны, всадники, пешеходы. Кого только не было в этой пестрой толпе — горняки и старатели, погонщики и брокеры, заезжие коммивояжеры и дельцы, всевозможные подозрительные личности неопределенного рода занятий, которые вечно ошиваются в многолюдных местах.

Возвратившись в лачугу Макнила, Вэл переоделся в рабочий костюм и спустился в шахту. Пробурив несколько отверстий, он выбрался на поверхность и вернулся в хижину. Ему не нравилась эта скучная подготовительная работа, но и ее приходилось делать. Он взял жестянку с порохом и взвесил на руке — не так уж много. Остальные запасы тоже подходили к концу. Подсчитав в уме, сколько денег у него осталось, Тревэллион выругался. Он не заметил, как у него иссякли все запасы золота. Правда, у него есть руда да со дня на день поступит плата за то, что сдано на дробильню. Тогда, может быть, завтра…

Ваггонер вернулся в Вирджиния-Сити верхом на старой кляче в самом скверном расположении духа. В кармане у него лежали три сотни долларов, которые ему вручили со словами: «Пока не убьешь Тревэллиона, больше ничего не получишь».

В городской суете его приезд остался незамеченным. У него не было ни друзей, ни приятелей, и никто не знал, в городе он или нет. И это его вполне устраивало.

Поначалу предложенная работа испугала его. Тревэллион озадачил его, буквально выводил из равновесия.

В ту ночь у тайника ему почти удалось его подстрелить. Но потом четыре раза он впустую пролежал в засаде только для того, чтобы понять, что Тревэллион поехал другой дорогой или вовсе в другое место. Сначала он считал это простым совпадением, случайностью, но теперь уже так не думал. Тревэллион знал, что кто-то хочет его убрать.

Ваггонер слышал, что случилось с Сэмом Брауном. Какая неслыханная наглость! Мало того, у него еще есть приятели — Джим Ледбеттер и Кристиан Тэпли, которые словно телохранители вечно ошиваются где-нибудь поблизости. Выслеживая Тревэллиона, он дважды натыкался на Тэпли. Уж не наблюдал ли тот за ним? Или случайно оказался там? Неужели этот Тэпли осмелился бы застрелить его, подними он свою винтовку? Ваггонер грязно выругался. Чего доброго этот, как там бишь его, Тэпли, и в самом деле убьет его. Только это будет и его последний выстрел.

Стараясь держаться подальше от людских глаз, убийца поехал к своей старой землянке и обнаружил, что замок сломан, а халупка занята. Он спешился, открыл дверь и вошел. Сидевший за столом человек, оторвавшись от шахматной доски, поднял на него изумленные глаза. Другой вскочил с койки и потянулся за брюками.

— А ну, убирайтесь! — угрожающе прорычал Ваггонер, скинув винтовку.

— Подождите! Скажите только, кто вы та…

— Это мой дом. Я построил его! И вы не имеете права врываться сюда!

— Говорите, этот дом ваш?.. — попытался было возразить тот, что сидел за столом.

Ваггонер ногой выбил у него из рук шахматную доску, а когда его товарищ попытался вмешаться, ударил того по лицу прикладом винтовки.

— Убирайтесь вон! — повторил он.

Человек с разбитым лицом обливался кровью, пытаясь на ощупь найти свою одежду. Он так испугался, что думал только об одном — как бы поскорее унести ноги.

— Мы не имели в виду ничего плохого, — продолжал оправдываться другой, — домик стоял пустой, вот мы и решили, что…

— У вас есть пять минут, — прервал его Ваггонер. — Если через пять минут вы не исчезнете, прибью обоих.

Один из них так и остался полуодетым. Наспех похватав пожитки и спотыкаясь, они бросились прочь по дороге. Вскинув винтовку, хозяин лачуги ждал, потом вернулся в комнату, осмотрелся и выругался — в доме царил беспорядок.

Ваггонер выглянул за дверь, убедился, что никто не возвращается, потом открыл окна, чтобы проветрить помещение, и взялся за уборку: подмел пол, вытер пыль, вышвырнул на улицу чужие шмотки и вместе с ними револьвер, который уже много месяцев явно никто не чистил.

В крохотной конюшне на два стойла все осталось как прежде. Он завел туда лошадь, разнуздал ее и накидал ей сена. Вернувшись в лачугу, осмотрел винтовку и тщательно прочистил ствол, потом зарядил ее и принялся за револьвер.

Закрыв окна и дверь, разделся, налил в корыто воды и помылся. Худой, жилистый, плечистый, с большими руками — этот убийца по натуре был страшно ленив и не любил никакую работу вообще. Он отличался непритязательностью в быту, его мало что интересовало. Вечерами по субботам ему требовалась женщина, любая, какая угодно, и для него было совершенно безразлично, как она выглядит. Иногда он напивался. Приблизительно раз в месяц уходил в четырех-пятидневный запой и становился в эти дни молчаливым, угрюмым и злобным. Бармены в салунах, узнав его, спешили подать виски и отойти подобру-поздорову. В такое время его терзали прошлые обиды, и он мог оскорбить случайного человека из-за самого пустячного замечания. Пару раз чуть до смерти не забил незнакомых парней из-за двусмысленных случайных слов. Зато в трезвом состоянии держался осторожно, предусмотрительно избегая неприятностей. Он воровал все, что плохо лежит, убирал всякого, кто вставал на его пути; убить человека для него значило не больше, чем заколоть борова или овцу. И никогда не оставлял никаких знаков или следов на теле убитого.

Сейчас цель перед ним стояла совсем простая — убить Тревэллиона и вернуться на побережье.

Плана он еще не имел. Его «объект», несомненно, работал где-то поблизости, скорее всего на своем участке. Ваггонер решил сначала все разнюхать.

Врученных трех сотен хватит ему на несколько месяцев. А выполнив заказ, он получит еще больше и сможет прожить целый год без забот и хлопот.

Город разросся, все куда-то спешили. В такой толчее он мог не опасаться быть замеченным или заподозренным в чем-либо. Один меткий выстрел — и он вернется на побережье.

И все-таки, лежа на койке у себя в лачуге, он не чувствовал себя уверенно. Устроить Тревэллиону этот меткий выстрел не так-то и легко. Только ты думаешь, что вот он, у тебя в руках, как парень этот обязательно откидывает какой-нибудь номер. Но самое худшее, что Тревэллиону, похоже, известно не только о его намерениях, но и кто за ним охотится. А что, если тот сам вздумает устроить ему ловушку? Да нет же… об этом не может быть и речи. Надо скорей покончить с ним и убраться отсюда. И сделать это можно не только при помощи винтовки.