Самый быстрый способ стать этнологом - Андерсон Пол Уильям. Страница 1

Пол Андерсон

Самый быстрый способ стать этнологом

Адзель постоянно твердит о том, что нет худа без добра, но это «худо» подобно бездне: фактически, Симон Снайдер всучил мне бомбу, готовую вот-вот взорваться.

Я с головой ушел в работу, когда вдруг раздался видеофонный звонок. От неожиданности я чуть не свалился с кресла. Аппарат был настроен таким образом, чтобы передавать вызовы не более чем от дюжины лиц, каждому из которых я объяснил, что не следует беспокоить меня по вопросам менее важным, чем появление бродячей планеты, грозящей столкновением с Землей.

Дело в том, что приближалась пора предварительных экзаменов в Академию; не вступительных испытаний — мне предстояло пройти их через год, а проверочных, позволяющих определить, гожусь ли я в абитуриенты. Такая политика Братства вполне оправдана: в течение года появляется не так уж много свободных мест для тех, кто желает устроиться на постоянную работу астронавтом, и в итоге на каждое такое место претендуют не меньше сотни землян. Те девяносто девять, которые его не получают… Ну, обычно они подаются в какую-нибудь компанию, которая, возможно, назначит их на какой-либо пост за пределами системы, или же кладут зубы на полку и копят деньги, чтобы наконец получить возможность отправиться в космос в составе группы туристов, напоминающей стадо баранов.

Бывало, ночью, выбравшись один в своей машине куда-нибудь на просторы океана, подальше от городской суеты, я зависал над водой, смотрел ввысь, и меня буквально разрывало от тоски. Что же касается случающихся время от времени путешествий на Луну, то в последний раз — это было несколько месяцев назад — я обнаружил, что ее небо мне уже порядком приелось (этот полет был подарком к моему шестнадцатилетию).

И вот теперь меня беспокоил индикатор возбуждения. Компьютер Центра Обучения, разумеется, был бы серьезно озабочен, снова и снова проецируя на мой экран ту же самую ерунду, если бы, конечно, его конструкция предусматривала регистрацию эмоций. Может быть, именно поэтому она этого и не предусматривала?

Видеофон объявил:

— Фримен Снайдер.

Нельзя же игнорировать своего главного консультанта! Его мнение слишком много значило для оценки человека как потенциального студента в учебных заведениях типа Академии.

— Давай, — выдавил я и, когда на экране появилось его худое лицо, постарался придать своему голосу оттенок если не радости, то хотя бы дружелюбия: — Приветствую вас, сэр.

— Привет, Джим, — сказал он. — Как дела?

— Работаю, — намекнул я.

— Вижу, вижу. Ты ведь большой упрямец, э? Индикаторы говорят, что ты способен зарыться в землю от усердия. Однако совершенно необходимо время от времени менять темп.

Ну зачем нас обременяют специалистами, которые распоряжаются нашей жизнью согласно психопрофилю и тому подобной ерунде? Если бы вместо Снайдера моим наставником оказался какой-нибудь капитан из Политехнической Лиги, так ему было бы чихать в вакууме на мою «стратегию оптимального развития». Он сказал бы мне: «Чинг, сделай то-то или выучи то-то», и если бы я тут же не выполнил приказ должным образом, то был бы уже мертв, поскольку мы находились бы в чужих мирах, среди звезд.

Однако что толку в мечтаниях? Случаи, когда Лига берет учеников, встречаются реже, чем волосатые нейтроны, к тому же избранным почти всегда помогают родственные связи. (Последнее объясняется не столько свойственной людям склонностью к кумовству, сколько убеждением, будто у родственников везучих, то есть пока еще живых, астронавтов больше шансов унаследовать данное свойство, нежели у выбранных наугад отпрысков «землероек».) Я же был обычным студентом, домогавшимся приема в Академию, после окончания которой у меня появилась бы возможность работать на регулярных рейсах и даже, если повезет, стать в конечном счете капитаном.

— Честно говоря, — продолжил Симон Снайдер, — меня беспокоит твое равнодушие к факультативным занятиям. Это, знаешь ли, никак не способствует развитию разносторонней личности. Я тут подобрал кое-что, как раз по твоему профилю. И, кроме того, это было бы хорошей услугой, да и сделало бы честь… — Он улыбнулся, притворяясь, что шутит, и произнес нараспев: — …Обучающему комплексу Объединения Сан-Франциско.

— У меня нет времени! — взвыл я.

— Безусловно, есть. Нельзя заниматься по двадцать четыре часа в день, даже если бы врач прописал тебе стимуляторы. Мозги черствеют. Подумать только — одна работа и никакого отдыха. Вдобавок, Джим, кроме шуток: мне бы хотелось убедиться не только в твоих технических способностях, но и в том, что ты не чужд альтруизма.

Я расслабился, погрузившись в мягкие глубины кресла, и произнес голосом, который, как я надеялся, выражал вспыхнувший во мне энтузиазм:

— Пожалуйста, говорите, фримен Снайдер.

Он просиял:

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Ты, разумеется, слышал о приближающемся Фестивале Человека.

— Еще бы. — Почувствовав сухость своего тона, я попробовал снова: — Да, слышал.

Снайдер, прищурившись, посмотрел на меня:

— Не заметил восторга в твоем голосе.

— О, я буду петь во время церемонии и все такое, буду наслаждаться музыкой, смотреть драмы и прочее и прочее при любом удобном случае. Но мне нужно как можно скорее покончить с этими трансформациями в теории гиперпереходов, иначе…

— Боюсь, ты недооцениваешь всю важность Фестиваля, Джим. Это не просто серия шоу. Это самоутверждение.

Да, я достаточно часто слышал об этом и раньше — настолько часто, что в итоге это начало действовать угнетающе. Вы, безусловно, помните доводы пропагандистов этой идеи:

— Человечество, завоевывая звезды, рискует потерять свою душу. Наши внеземные колонии преобразуются в новые нации, в целые новые культуры, порой не сохранившие даже каких-то воспоминаний о Земле. Наши торговцы, наши исследователи рвутся все дальше и дальше, и движет ими отнюдь не дух наживы и приключений. Тем временем Солнечную Федерацию наводняют чужаки-нелюди: дипломаты, антрепренеры, студенты и туристы, которые несут с собой внешне привлекательные идеи, никогда прежде не представлявшие интереса для человечества. Мы готовы допустить, что узнали много полезного от этих чужаков. Однако многое оказалось неприемлемым и даже несло гибельное, извращающее влияние, особенно в сфере культуры. Кроме того, мы даем им гораздо больше, чем они нам, и можем с гордостью признать этот неоспоримый факт. Давайте вернемся к собственным истокам, к нашей разносторонности. Давайте пустим новые корни в почву, из которой произошли наши предки.

Фестиваль Человека — это демонстрация в течение целого дня прошлого Земли. Что ж, весьма красочное зрелище, даже если по большей части и фальшивка. Серьезнее к этому я относиться не могу. По моему мнению, будущее принадлежит космосу. По крайней мере, мечты о своем личном будущем я связывал именно с ним. Что мне мертвые кости, даже если они наряжены в причудливые костюмы? Не то чтобы я презирал прошлое, уже тогда я не был настолько глуп. Я просто верил, что все достойное выживания спасет себя само, а остальное пусть себе потихоньку отмирает.

Я попытался объяснить своему наставнику:

— Разумеется, мне рассказывали о «псевдоморфозах в культуре» и прочем. Тем не менее, фримен Снайдер, неужели Вы и впрямь считаете, что обстоятельства изменились? Ну, например, у меня есть друг, который занимается здесь изучением планетологии. Эту науку создали мы. Его народ — примитивные охотники, недавно открытые нами. Он знает многие человеческие языки — они вообще ему легко даются — и недавно был обращен в буддизм, и… Почему бы войтанитам не встревожиться по поводу того, что их склоняют к подражательству землянам?

Мой пример был не слишком удачен, поскольку очеловечить четырехметрового дракона можно лишь до определенной степени. Независимо от того, знал он это или нет (разве упомнишь все расы, все миры, уже найденные нами в нашем маленьком уголке этой удивительной Вселенной?), на Снайдера это впечатления не произвело. Он сухо ответил: