HOMO FABER (СИ) - Баковец Михаил. Страница 6

— Убью! — заревел бешеным быком я и рванулся к дороге, не обращая внимания на кустарник и стволы орешника, которые толщиной соперничали с моим бицепсом до принятия зелья.

Сухими спичками лопнули тонкие стволы, осыпалась листва, и вот я на дороге среди грузовиков, бронетранспортёров и пехотинцев, смотрящих на меня со смесью ужаса и… ещё большего ужаса.

Все они казались крошечными, игрушечными с высоты моего нового роста.

Ближайшей оказалась небольшая бронемашина на четырёх высоких колесах и с крутящейся открытой башенкой со стандартным немецким пулемётом (МГ, это я помню точно, но вот цифры хоть убейте — не вспомню). Этот гад не нашёл ничего лучшего, как в упор расстрелять всю ленту. В упор по мне, прямо в живот.

Вот тут меня накрыло душащей злобой окончательно.

Гада я приложил сверху кулаком, вмяв его глубоко в салон машины, попутно согнув пулемёт и смяв края башенки. Следующим под раздачу попал небольшой танк с тонкой пушкой и кончиком пулемёта, торчащим из орудийной маски. Немецкую технику я сплющил голыми кулаками, потом оторвал башню. Раскрутил и швырнул в грузовик метрах в тридцати от себя к хвосту колонны. Тонна или две металла влетела в кабину, разорвала её в клочья, размазала водителя и солдата рядом с ним в кровавый фарш, пронеслась сквозь кузов и вылетела из заднего борта с кусками тел неудачников.

Сразу слева и справа по мне открыли стрельбу два транспортёра на полугусеничном шасси и восьмиколёсный броневик с ограждением вдоль борта (или это проволочная антенна такая, что-то слышал о таком). Пулемёты транспортёров ничего кроме щекотки не вызвали. Но вот броневик был вооружён малокалиберной пушкой, снаряды которой болезненно щипали мне тело.

— Фашисты грёбаные! — прорычал я и подхватил парочку пехотинцев под ногами, бросил сразу с двух рук в бронетранспортёры, в пулемётчиков. Попал на удивление точно — оба (стрелок и «снаряд») от столкновения отдали своему богу душу.

С броневиком, до которого было метров пятьдесят, я поступил по-другому: разбежался, столкнув с пути два грузовика, и в десяти метрах от бронемашины прыжком взвился в воздух, чтобы через пару секунд всем своим весом упасть на врага.

Пирамидальную башню смяло в тонкий блин, лопнули два или три колеса, заскрежетал металл корпуса. Я добавил несколько раз кулаком по бронестворкам, по люкам, потом поколотил моторный отсек и спрыгнул, когда из того показались струйки чёрного дыма. Никто из машины не показался — умерли от моих прыжков или задохнулись, не имея возможности выбраться из-за заклинивших люков.

Всё то время, пока срывал злость на броневике, по мне пытались стрелять из винтовок и пулемётов пехотинцы из грузовиков и бронетранспортёров. Одного пулемётчика я размазал по дереву, у которого он встал и стрелял от бедра длинными очередями из своего МГ, швырнув мотоцикл с коляской.

Внезапно над головой прошелестел снаряд, заставив машинально присесть. Оглянувшись, я увидел танк с толстой длинной пушкой, снабжённой массивным набалдашником.

«Тройка» или «четвёрка». К моему сожалению, опознать точно не смог, несмотря на почти полгода игры в «танчики» я путался в контурах. Впрочем, сложно определять силуэты нарисованных (пусть и с высокой детализацией) и реальных боевых машин.

Заревев ещё громче, чем до этого, я помчался к танку, отпинывая в сторону или наступая на технику и людей. В моей душе ничего не ворохнулось, когда моя ступня давила в кашу какого-то пехотинца, или превращая в блин другому солдату ноги.

Добежал до танка и нарвался на выстрел в упор. Семь с лишним сантиметров стальной болванки ударили в грудь и отбросили на несколько метров назад, спиной на искореженный до этого мною грузовик.

Вот в этот момент я впервые ощутил сильную боль за весь скоротечный бой. Когда я поднялся на ноги с перекошенным от лютого бешенства лицом, то едва соображал, хотелось убить всех вокруг! Разорвать танк на части! Давить солдат в кулаках, словно тюбики с зубной пастой. Я бы легко и с удовольствием прикончил и союзников, окажись они рядом.

Первым делом я оторвал башню, сначала искорёжив в этой попытке пушечный ствол. А потом просто зажал гранёную макушку стального колосса в ладонях и вырвал с погона. Отбросил башню в сторону и с наслаждением раздавил танкистов, потом перевернул танк днищем вверх, сорвал гусеницы, оторвал катки и ими забросал ближайшие машины — грузовики и броневики. Те бронетранспортеры, пулемётчиков которых я заставил «обняться» с пехотинцами, тяжеленными катками, пущенными с огромной скоростью, превратило в мятые груды металла. Мне это так понравилось, что я перевернул второй танк и повторил бомбардировку танковыми катками той техники, до которой не успел добраться, потом схватил гусеницу от боевой машины и, словно, многометровым стальным ремнём, пошёл хлестать всех подряд.

Долго гонялся за немцами по лесу, превратив несколько гектар в бурелом и кладбище, потом вернулся на дорогу и доломал оставшиеся машины и танки, которые были покинуты своим экипажем в ужасе от моих действий.

Приходить в себя начал в момент, когда лупил кулаком по борту лёгкого танка с двадцатимиллиметровой автоматической пушкой. Сначала ощутил боль в костяшках, лёгкую и на которую можно было не обращать внимания. Следом в голову закралась мысль, что совершаю глупейшую ошибку, уродуя пустой металл, вместо того, чтобы бежать из этого места куда подальше. Потом обратил внимание, что техника уже не кажется игрушечной, а люди, точнее их мёртвые тела, уже не карлики чуть выше колена, а достают мне по грудь.

С исчезновением эффекта мутагена ко мне возвращалась способность трезво мыслить, осторожность и слабость. Жуткая слабость, от которой хотелось упасть на землю и лежать, лежать, лежать.

Оставив разгромленную колонну в покое, я подобрал своё имущество и бегом, преодолевая позывы забиться в кусты и вздремнуть, помчался прочь, как можно дальше от дороги, бурелома и сотен мертвецов, многие из которых отличить от раздавленного животного можно лишь по клочкам одежды в том мясном фарше, в который они превратились.

Когда окончательно (ну, почти, цвет кожи уже стал обычным, да и рост вроде бы вернулся к прежнему значению, вот только мускулатура ещё не ушла совсем, не рассосалась) вернулся в прежнее тело, быстро облачился в нанокостюм и продолжил бег по лесу, изредка останавливаясь и сканируя в режиме сенсора местность.

С радостью отметил, что идея «полечиться» с помощью мутагена оказалась удачной — ни следа от ран на руке и шее. Вот только один минус — хотелось сильно есть, аж до тошноты и потоков голодной слюны. Даже не есть — ЖРАТЬ.

Донесение гаупману Айкеру.

Доклад следственной группы.

Со слов очевидцев, солдат и офицеров 241 мотопехотного батальона и моторизированного 105 батальона, их сводную группу, следующую для завершения окружения частей Красной Армии в районе села Хорвец, атаковали из засады с применением спецоружия, возможно галлюциногенного газа. Все выжившие утверждают, что видели огромного тролля, которого не брали не только пули из винтовок, но и танковые снаряды. Так ефрейтор Паус рассказал, как на его глазах в тролля в упор попал снаряд танка «Pz.IIIG», но не убил и даже не ранил, только сильнее разозлил. Тролль за это оторвал танковую башню и голыми руками раздавил всех членов экипажа, после чего перевернул боевую машину и оторвал катки, которые он использовал как метательные снаряды.

Все очевидцы отмечают невероятную силу, живучесть (скорее даже неуязвимость) и злобу тролля. Внешне он выглядел так: рост выше пяти метров, зелёная кожа, гипертрофированная мускулатура и первичные половые органы, грубые черты лица, низкий скошенный лоб, маленькие и глубокопосаженные глаза, чёрные прямые волосы. Рядовой Штерн отметил, что лицом тролль был похож на питекантропа из учебника истории, но не имел на теле растительности. Волосы были на голове и немного в области паха.

Появился он из леса, словно ожидая нашу колонну в засаде.