Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия - де Жур Бель. Страница 32

До сих пор я всегда была довольна тем, что мне даровано – не можем же мы все родиться Анжелинами Джоли, – и пользовалась этим на всю катушку. Разумеется, оба моих родителя привлекательные люди, и я – девушка довольно спортивная. Мои груди так часто называли совершенными, что я уверовала в эту лесть. Но теперь принято считать, что красота – это не только генетически качественная наследственность и то, чего можно с легкостью достичь благодаря диете, упражнениям, часам болезненной эпиляции и удачной расстановке светильников в помещении. Любая, кто осмелится считать себя совершенно и исключительно сексапильной, явно находится в меньшинстве.

Смотря эти шоу, я прихожу в ужас. Ничто не свято, никакой огрех не является слишком незначительным, чтобы его не предали забвению с помощью лазерной скульптуры! Даже половые губы – и те не избежали хирургического ножа. Могу только представить себе воздействие, которое все это оказывает на девушек по вызову! Сколько пройдет времени, прежде чем вебсайты агентств начнут включать показ гениталий крупным планом, и женщинам с цветущими и сочными губами придется идти на все, чтобы уверить завистливых подруг, что они – настоящие? Возможно, это была хорошая мысль – уйти на покой!

Понедельник, 3 января

Каждая пара наслаждается определенным набором собственных тайных знаков. Это – часть удовольствия, что кто-то есть в твоей жизни. Со временем взаимно прощупывающие, скованные разговоры уступают место своего рода стенографии, которую не понимает никто, кроме вас двоих. Это один из факторов, которые удерживают двух людей вместе, давая каждому из них знать, что другой считает его особенным.

Вот два примера из нашей стенографии.

1. «Я тебе верю» – просто более вежливый способ сказать: «Ну, все, хватит».

– Э-э, милый, мне кажется несколько странным, что этой девушке Сюзи доставляют почту к тебе домой, что она посылает тебе тайскую каллиграфию из поездки и хранит в твоей спальне личные вещи, в то время как мои принадлежности отправляются в платное хранилище. Ах да, и еще ты зовешь ее тем же ласкательным прозвищем, каким звал и меня. Ведь не может быть так, что ты с ней спишь, правда?

– Ну конечно же, нет! Как ты вообще могла такое подумать? Я бы никогда не стал обманывать подругу! Какая ты лицемерка! (И так до тошноты.)

– Я тебе верю.

2. «М-м-м» означает «ты не прав/смешон/ничего не смыслишь, но я не собираюсь развивать эту тему».

Он: Ветряные станции так уродуют пейзаж! Не представляю, почему мы до сих пор не перешли полностью на ядреную энергию.

Я (тихо, с закрытыми глазами): Я-дер-ну-ю, дорогой.

Он: Что, прости?

Я: Ядерную. Ты сказал – ядреную.

Он (после долгого молчания): Извини, но я не вижу разницы между тем, что сказала ты, и тем, что сказал я.

Я: М-м-м…

Вторник, 4 января

– Ты, моя милая, в последнее время постоянно путешествуешь, прямо как золотая молодежь, – сказала Л.

– Ох, дорогая, и не говори! Взять хотя бы поездку в Прагу с перелетом на EasyJet [74] в прошлом году и все такое. Ах да, и еще «Евростар» [75].

– Ты не против моей компании во время поездки?

– Ты серьезно?!

– Я подумывала о том, чтобы отдохнуть пару месяцев ближе к концу года. В Азии, как всегда, ты же знаешь. Но после цунами пораскинула мозгами и… в общем, думаю, будет лучше поехать куда-то в другое место.

– Правда? Разве тебе не нужно искать… не знаю, работу или что-то вроде того? – довольно идиотский вопрос.

У ее матери – коллекция «Ягуаров». И никаких видимых средств к существованию. Полагаю, Л. просто поддерживает гордую семейную традицию.

– Работа-шмабота… – отмахивается Л. – Все это только прикрытие для истинного образа праздной леди.

– Тогда ладно, только сообщи, когда приедешь. Мой дом – твой дом, и все такое.

– О, не волнуйся, сообщу, – улыбается Л.

Четверг, 6 января

Поздно. Не решаюсь посмотреть на часы. Моя теория о недостатке сна такова, что если не знаешь, насколько меньше удалось отдохнуть, чем надо, то и не почувствуешь в полной мере эффект того, что легла позже положенного. Но я ворочалась с боку на бок несколько часов, увлажняя собственным телом простыни, и теперь понимаю, что лучше бы мне было принять на ночь снотворное.

Тонкие стержни уличных огней просовываются в щель между занавесками. Я одна со своими мыслями – они и раньше-то никогда не были хорошей компанией, а сейчас и того хуже. Правильный ли выбор делаю я, уезжая? А когда уеду, буду я одинока или нет?

Я знаю, каков должен быть ответ. Я знаю, что говорят тесты в журналах и Интернете. Но не могу избавиться от ощущения, что под напускной бравадой средств массовой информации прячется борьба, о которой не говорят вслух, через которую когда-нибудь, вероятно, проходит каждая женщина. Сколько жен моих клиентов проводили такие ночи? У меня есть несколько телефонных номеров: женщины, которые обнаружили мой номер, где-то записанный, и звонили мне с обвинениями. Я сохранила их все в своем телефоне под кодами «не отвечать», «сердитая жена» и так далее. Могу ли я позвонить им теперь, спросить, как это было у них, как бороться с этим и каким образом понимаешь, что бороться не надо?

В какой момент любовь заглушает здравый смысл и надолго ли? Этот Парень позвонил мне поздно, разговаривал шепотом; я представляла себе лежащее где-то на другой кровати тело. Возможно, она спала во время нашего разговора, возможно – нет.

Я-то думала, он позвонил, чтобы пожелать мне удачи в мой последний день на работе. Как обычно, мы погрязли в мелочных подробностях его дня и ковырялись в них, пока я не начала жаловаться на состояние наших отношений.

– Почему у нас все так? – ныла я. – Мы ведь даже просто нравимся друг другу только половину времени. Может, и еще меньше!

– Мы завязаны друг на друга, – отвечал он. – У нас слишком много общего, чтобы просто разойтись.

И хотя эта мысль прозвучала глупо, особенно учитывая место, где он, как я подозревала, находился, это было правдой. Моя любовь к нему еще не умерла, и я не думаю, что смогла бы бросить его, пока этого не случится.

Как сказал Н., я – не уходящая, я – остающаяся. За грехи мои.

Пятница, 7 января

В мой последний рабочий день произошло очень мало значимых событий. Сдала идентификационную карту, которая открывает входную дверь, и ключ от двери кабинета, собрала свои скудные пожитки в предоставленную мне коробку. И хотя она была едва ли больше коробки из-под обуви, то немногое, что я в нее сложила, выглядело совсем уж сиротливо: несколько ручек, наполовину использованный отрывной блокнот и справочник. На моем компьютере ничего интересного нет, но я все равно перегрузила свои рабочие файлы на сервер компании и отформатировала диск. Во время обеда обнаружилось, что кто-то забрал мой стул, его прихватила беременная из отдела счетов. Всякий раз, как делаю что-то, думаю: «Вот я в последний раз сходила здесь в туалет. Это моя последняя чашка чая».

– Тебе это еще понадобится? – Эрин бухает кулаком по крышке коробки для файлов на краю моего стола. Я качаю головой. Я вообще использовала ее только для того, чтобы держать там свою рабочую сумку, когда у меня еще были заказы.

Я в последний раз слышу голос Эрин.

Я в последний раз выхожу из этой двери.