Чистилище. Янычар - Золотько Александр Карлович. Страница 58

Мать твою, мать-мать-мать…

Птицы, словно удовлетворившись нанесенным ущербом, перестали атаковать, Янычар не заметил, куда они делись, все внимание Янычара было приковано к верхушкам деревьев. Высота – метров пятьдесят. Аппарат планирует, но надолго его не хватит. И главное не делать резких движений. Даже если сейчас появится поляна в стороне, то повернуть к ней не удастся – не хватит ни высоты, ни скорости. Одна надежда – что-то появится прямо по курсу. Или совсем чуть-чуть в стороне…

Поляна.

Крохотная, метров пятнадцать-двадцать в диаметре.

– Приготовься! – крикнул Янычар Петрухе. – Держись!

Аппарат снизился. Ветка хлестнула по шасси. Еще одна.

Держаться. Уронить аппарат нужно на самом краю поляны. На самом краюшке. Ни перелететь, ни упасть раньше. Точно на краю… Вниз. Аппарат резко просел вниз, Янычар потянул ручку на себя, запрокидывая нос дельталета и гася скорость. Шасси ударилось о землю, аппарат снова подбросило вверх, развернуло боком.

Янычар бросил ручку управления – все, больше от него ничего не зависит, вцепился в стойку. Наклонил голову, прикрывая ее плечом.

Крыло ударилось в дерево, резко затормозило дельталет, щелкнули, ломаясь, распорки крыла. Ветка ударила Янычара по спине, ремень врезался в грудь, выдавливая воздух из легких.

Удар – ремень лопнул, Янычар почувствовал, что летит, зажмурился и закрыл лицо руками, врезался в какие-то ветки… боль в левой руке… удар обо что-то упругое… еще удар… на этот раз – всем телом, о землю. Хруст, крик, треск.

Тишина.

Янычар лежал в мокрой траве лицом вниз. Не шевелиться. Переждать первый шок, не вскакивать, не размахивать руками – лежать и ждать, пока организм не сообщит о повреждениях. Лежать и ждать.

Левая рука.

Кисть начинает наливаться болью. Но не слепящей болью сломанной кости, а огненной… рана.

Болело все тело, но это ерунда. Оно и должно болеть после такого удара. Ноги… Янычар очень медленно и очень осторожно напряг мышцы ног. Сначала правой, потом левой. Потом медленно согнул ноги в коленях, тоже по очереди. Правая рука… Шевельнулась. Ни в плече, ни в локте ничто не мешает ей двигаться. Саднящая боль. Можно вообще не обращать внимания. Левая рука… Шевелится. В кисти при движении боль усиливается.

Янычар открыл глаза. Медленно повернул голову из стороны в сторону. Щека скользнула по мокрой траве. По приятно холодной мокрой траве. Спина, позвоночник – работает. Все вроде бы работает.

Можно попытаться встать.

Медленно.

На колени. Посмотреть на руки – ладонь левой руки разодрана, льется кровь. Это каким-то сучком, это можно перевязать. Вот когда ему в Колумбии раскаленным мачете провели по той же ладони, вот тогда было больно, а сейчас… Правая рука – целая. В ссадинах, но рабочая. Встать на ноги.

Земля качнулась, деревья поплыли в сторону. Держаться на ногах, приказал себе Янычар. Держаться…

Мелкий дождик. Это хорошо. Это здорово, что сейчас с неба стекает живительный бальзам. Нужно только подставить под него руки. Как в детстве, когда он собирал дождевую воду в ладони и пил ее.

Вот так.

Ладони наполнились ярко-красной жидкостью. Словно полные руки крови. У него ведь и вправду – полные руки крови. И той, что он пролил до катастрофы, и той, что он пролил после… Он ведь убил людей больше, чем уродов. Они с вирусом вместе составили неплохую команду убийц. Он и вирус.

Вода в ладонях посветлела, теперь на землю капали крупные розовые капли.

– Доброе волшебство смерти, – сказал Янычар, улыбаясь. – Смерть любит меня…

– Хоть кто-то тебя любит… – прозвучало справа.

Янычар оглянулся, рука легла на кобуру.

Петруха сидел, прислонившись спиной к дереву. Щека была расцарапана, по виску стекал тонкий ручеек крови, но в основном он производил впечатление не очень поврежденного человека. И оружия у него в руках не было.

– Чо за пушку хватаешься? – спросил Петруха и сплюнул кровь. – Я вон зуб потерял, прикинь. Чуть дерево не обнял с налета, вот на столько не попал…

Петруха показал пальцами, насколько именно не попал, получалось, меньше чем на сантиметр.

– Хорошо, – выдохнул Янычар и сел в траву.

– Что живы? Хорошо, – кивнул Петруха. – Хоть ты, конечно, и сволочь… Какая же ты сволочь, дорогой ты мой Янычар…

– Я знаю, – сказал Янычар, оглядываясь. – Меня предупреждали…

Они не очень далеко отлетели от дельталета, всего метра на три. И приземлились, нужно сказать, почти удачно. Каждый человек – одним целым куском.

Дельталет лежал кверху шасси, бензин вытекал из разбитого двигателя, сломанное крыло валялось в стороне.

«Протекта» висела возле сиденья, вроде не пострадала. Пулемет Петрухи валялся в стороне.

– Ты со своим стволом разберись… – хрипло сказал Янычар, снова поднимаясь на ноги. – Лес, он, конечно, лес… но…

Янычар подошел к ружью, взял его в руки – вроде повреждений нет. Янычар снял «Протекту» с предохранителя, повернул ствол к стволу дуба на противоположном краю поляны. Нажал на спуск.

Выстрел, картечь ударила в дерево, разбрасывая в стороны куски коры и щепки.

Ружье работало, это неплохо.

Петруха засмеялся.

– Что такое? – Янычар повернулся к нему. – С чего это?..

– Я думал – в меня, – сквозь смех произнес Петруха. – Даже хотел в тебя раньше стрельнуть.

В руке у него был пистолет, потертый «макаров». Старый, нелепый, но с такой дистанции вполне смертельный.

– И почему же не выстрелил? – спросил Янычар.

– А мне стало интересно – в меня шарахнешь или как… – Петруха встал, опираясь о ствол дуба. – Насколько ты урод.

– И как?

– А что как? Тебе ведь носильщик нужен. Сам-то ты всего этого не дотащишь. Сколько мы не долетели до места? До твоего поселка?

– Километров семь. Может – пять.

– Не дотащишь без меня… А я без тебя поселка не найду. И в поселке не разберусь… Так что… Как та черепаха, перевозящая змею через море. Да?

– А если я тебе скажу, что ты мне нужен живым и дальше? – Янычар, держа в левой руке ружье, правой достал из кобуры «стечкина», осмотрел его и снова спрятал. – В паре выживать будем…

– А меня ты спросил? – усмехнулся Петруха. – На голосование среди меня поставил? А если мне лучше самому подохнуть, чем с тобой выживать? Не подумал?

– Это все потом. Доберемся, а потом уж… – Янычар подергал резиновые жгуты, которыми были закреплены мешки. – Давай, нам лучше засветло добраться…

– Давай, – согласился Петруха.

Он подобрал свой пулемет, поднял крышку, вытащил ленту с патронами, внимательно осмотрел каждое звено, проверил затвор и как работает механизм. Вставил ленту на место.

– Проверять не будешь? – спросил Янычар.

– А зачем? Все и так видно. А лишний раз тут шуметь – ну его на хрен. Мало ли кого привлечем. Нет?

– Резонно. Давай разберемся с оружием и всем остальным. Все тащить смысла нет. Оставим часть тут, а потом уж…

Из мешка он достал свой ранец, надел. Винторез в чехле повесил на плечо, пристегнув к ранцу.

– Второй пулемет я не беру, – сказал Янычар. – Патроны давай захватим, я возьму две ленты по сто пятьдесят патронов, и ты – сколько сможешь. Если что – у меня в ранце запасные стволы к ПК.

– Если тебя убьют?

– Что-то вроде того.

– Ладненько, уговорил.

– Еще автомат. Берешь?

Петруха взял из мешка АКМ, засунул несколько магазинов в карманы «разгрузки». Достал гранаты, несколько штук отдал Янычару, остальные распределил по своим карманам и на ремень. Оставшиеся патроны вытряхнул в траву.

Срезал ремни с кресел дельталета, соорудил с их помощью из мешка нечто вроде рюкзака. Загрузил в него продукты.

Забросил мешок за спину, подпрыгнул, прикидывая вес.

– Ну, пять километров уж как-нибудь… – сказал Петруха. – Значит, это… Как идем?

Янычар оглянулся, прикинул направление по солнцу.

– Вот туда! – указал рукой. – На север.

– У тебя картечь… – Петруха привязал ремень к стволу пулемета и прикладу, повесил его на плечо. – Значит, идешь первым. Я прикрываю сзади. Если кто на меня валится с тыла, я кричу и падаю, ты стреляешь. Доступно? Прямо сразу после моих матюков – лупишь без жалости, только не в землю.