Демонолога вызывали? Том 1 (СИ) - Вольт Александр. Страница 29

— Живой, смотри-ка!

— Рехнуться можно!

— А не гонево ли это? Я слышал, что вроде как некоторые стрыги и людьми притворяться способны, мороки наводить.

— Некоторые дураки тоже умными неплохо притворяются, у тебя даже получалось пока что.

— Где сама стрыга-то, не видать? Сдохла?

— Если так тянет убедиться, сходи и погляди. А я туда ни ногой.

Губы поневоле разошлись в усталой ухмылке. Как ни крути, а люди не меняются. По своей природе они склонны любить всевозможные зрелища, даже если они опасны. Особенно — если эту опасность переживает кто-то другой.

— А я совсем позабыл это чувство! — шепнул бесенок в ухо, — помнишь, сколько людей собиралось, когда приходилось в черте города работать? Оцепление не справлялось. В задних рядах даже ставки делали. Только ты был не слишком популярный — много денег не заработаешь, потому что исход почти всегда предрешен.

Его бубнеж сливался с говорком рейдеров в один гул, и я не обращал на него никакого внимания. А только молча шел вперед. Шаг, еще шаг. Под подошвами хрустела пыль, хрустальное крошево, оставшееся от упавшей люстры, мелкие щепки. Ветер, задувавший сквозь выбитые окна, старался забраться мне за шиворот костюма. «Ты знаешь, что должен сделать» — будто бы говорил он.

Я действительно знал.

Выбравшись обратно во двор, я прищурился и осмотрелся. Не может же такой огромный дом обойтись без… так и есть. Взгляд выхватил из густого мрака очертания флигеля. Я кивнул сам себе. Отлично, то, что нужно. Туда я обязательно загляну, но чуть попозже. Сейчас в стихийно нарисовавшемся маршруте возникла еще одна точка.

— Чего это ты удумал, Каммерер? — поинтересовался бесенок.

— Похороню его, — коротко и вполголоса отозвался я.

Он поднялся в воздух и облетел вокруг моей головы, после чего постучал по макушке кулачком.

— Сдурел? Или просто на сентиментальность пробило? Ты же даже местных обрядов не знаешь, вдруг накосячишь, и потом он за тобой явится. В самый неподходящий момент! Так оно обычно и бывает!

— Вот если явится, тогда и будем разговаривать, — спокойно пояснил я, — а если еще раз такой финт проделаешь, я тебя Аиде отдам при следующей встрече. Для опытов или просто так, для забавы. Очень уж ты ей приглянулся в роли антистресс-игрушки. И потом, опыт подсказывает, что больше мы с этим не встретимся.

Бесенок надулся, забрался за пазуху и замолчал там. Я обогнул угол здания, прошел вперед по зарослям некошеной травы и увидел перед собой панораму заднего двора.

Даже мглистая ночь не могла скрыть запустения. Дорожки почти полностью заросли сорняками и бурьяном, остов покосившегося забора увивал дикий плющ. Справа мелькнул отблеск — лунный свет отражался в застоявшейся воде пруда. Да уж, положение, прямо скажем, шаткое. О возвращении в лучшие дни пока говорить невозможно в принципе — даже привести эту дыру в пригодное для жизни состояние будет задачкой не для слабаков.

Я отогнал комара, назойливо зудевшего возле уха и перевел глаза на громаду, чья тень заслоняла всю северную сторону двора.

Аккурат посередине свободного участка рос раскидистый вяз. Крючковатые ветви тянулись в стороны. Вот. Кажется, я пришел по адресу. Здесь Александр Иванович свой последний ночлег и найдет.

Осторожно ступая, я подобрался к дереву и аккуратно положил тело на траву. Выпрямился, размял руки. Придется немало потрудиться для того, чтобы привести это тело на тот же уровень физической подготовки, что был прежде. Пока что я сильно ограничен. Но это временное явление.

Рейдеры во главе с Рамоном двинулись за мной чудным почетным караулом. Они все еще озирались по сторонам, исходящую от них тревогу можно было почувствовать кожей. Никому из них явно не хотелось оказаться на месте их побратима, чье тело они заботливо оттянули и прикрыли полотнищем у подвала.

— Я тебе говорю, кое-кто из этих сорвиголов наверняка подпустил в штаны, когда стригой показался, запашок тут хоть стой хоть падай, — веселился бесенок.

Сложно сохранить самообладание, когда твоему товарищу одним махом срезают голову, так что и это тоже понять можно. Сейчас разлом уже закрыт, и эманации начинают рассеиваться, так что больше людям ничего здесь не угрожает… разве что столбняк от ржавого гвоздя. Но они пока что об этом не знают.

— Надеюсь, никто из вас не торопится к ужину, — сказал я, уже совершенно не таясь, — потому что здесь нам придется задержаться.

За спиной зашевелились — я понял это по движению воздуха. Тихо зашуршала одежда. Но никаких возражений не последовало; то, как я разделался со стригоем, наверняка произвело впечатление. Правильное впечатление. Верное.

Лопата нашлась в углу, чуть ржавая, но все еще крепкая. Для работы вполне сгодится. Правда, от этой работы меня настойчиво пытались отговорить.

— И что тебе взбрело в голову — чужого мужика земле предавать? — с укором пропищал бесенок, — если так с каждым поступать, то тогда придется из демонологов в гробовщики переквалифицироваться, а это профессия куда менее уважаемая… и низкооплачиваемая. Не тем ты занят, Марк, ох не тем…

— Он — не чужой, — коротко сказал я.

Дальнейшие расспросы бесенок прекратил. Умный черт все-таки, иногда знает, когда нужно остановиться.

— Что это ты собрался делать? — поинтересовался Рамон, когда мы вернулись под тень дерева, — защитный обряд проводить, чтоб новые стрыги не завелись? И кто это вообще?

Я покачал головой.

— В такой ерунде нет необходимости. Я закрыл брешь, поэтому отныне этот пространственный узел внимания с той стороны не привлечет. Остаточные эманации еще есть, поэтому вас так от тревоги передергивает.

А еще, конечно, потому, что одного из ваших стригой жизни лишил. Если соотношение прикинуть, будет примерно семьдесят на тридцать. Но воздействие эманаций недооценивать тоже нельзя — это частая ошибка начинающих демонологов.

— Но до наступления зари они должны полностью рассеяться, и все придет в норму, — закончил я. — Так что вам об этом переживать ни к чему.

Тут и поставил в объяснениях точку — жирную, как земля, в которой предстояло упокоиться Александру Ивановичу. Перехватив черенок поудобнее, я принялся рыть могилу. Рейдеры стояли рядом полукружком в почти полной тишине и изредка смолили самокрутки. Воздух наполнился запахом дешевого табака. Но было в нем и кое-что еще.

Невысказанные вопросы. Однако пока я снимал первый слой земли, никто так и не решился. Наверняка ждали Рамона как главного.

Я остановился, чтоб перевести дух, и оперся на заступ, воткнутый в землю.

— Это Александр Иванович из рода Митасовых, — сказал я и указал на тело, — владелец этого поместья, потомственный дворянин. И мой отец.

— Точно, — шепнул один из жителей пустоши своему другу и толкнул его локтем. — То-то я думаю лицо знакомое!

Рамон поскреб щеку. Легкое недоверие так и сочилось из его движений.

— Он был обращен в стригоя. Стрыгу, как вы его назвали. Ни человек. Ни демон. Промежуточное состояние, как наказание. Мне еще предстоит разобраться, что с ним случилось, но на сейчас он мертв и безвреден.

— То есть твой папаша и был стрыгой?

— Да.

— Но я же слышал, что он в паломничество ударился! — выдал тот, что с ирокезом.

Я пожал плечами, повернулся и принялся рыть дальше.

— Я не знаю, чем он занимался долгие годы и куда его вынесла дорога. Но, очевидно, не к самому лучшему исходу.

Земля была влажной и тяжелой. Такую копать — сплошные муки; вогнал лопату, а обратно она выходит тяжелее, чем внутрь.

— Пошли, — тихо шикнули за спиной.

Я не обращал внимания, погрузился в процесс и выключил голову. Лишь отдал себе отчет, что через несколько минут возле меня стали рыть пара других лопат и мотыги. Так процесс пошел намного быстрее. Где они их взяли — ума не приложу, но это сейчас и неважно.

Небо светлело. Медленно начинало светать. Где-то вдали заорали первые петухи, когда тело Александра Ивановича Митасова погрузили в глубокую яму. Я стоял у его ног и смотрел вниз. Справа кто-то начал едва слышно тянуть какую-то непонятную мне мелодию на неизвестном языке. Тягучая, но наполненная мотивами борьбы. Так мне казалось, потому что я не понимал ни слова.