Избранная поневоле (СИ) - Вереск Мия. Страница 6

- Не трусь! хлестнул его Дейгаро. — Это не твоя жизнь. осмотрись. Ищи свет. Любую крохотную искру. Быстрей, я не могу держать её вечно!

- Вижу! - воскликнул Кристер.

- Покажи! - приказал мужчина и скрипнул зубами. - Яд рух! Только он так ломает потоки!

- Он же совсем слабый! - воскликнул Кристер. - 0, а вот и синеватый отблеск.

Попытаюсь поймать. Смотри!

Некоторое время Дейгаро тяжело дышал, вливая мне свою силу по капле, но легче от этого не становилось.

- Бесполезно, - сказал он. - Всё тут же вытекает. Как будто..да, точно. Ей дали рух и кураф вместе.

- И если она сейчас умрёт, следов яда не будет? - медленно спросил парень.

- Да, - мрачно подтвердил Дейгаро. - Кураф всё подчистит. Думаю, в утренних газетах появится передовица - линтина приехала на отбор и умерла.

- Она не линтина!

- Мы это не докажем. Всегда существует особый подарок. В день отбора случается всякое. Да и объяснить, почему она без волос, нам вряд ли удастся.

Кристер яростно выругался.

- Значит, она должна выжить! А когда мы её вытащим, найдём мерзавца, который это затеял и подвесим его за гирлянду!

Дейгаро тускло усмехнулся.

- Вытащить её получится только одним способом. Сам знаешь, что поднимется, если об этом узнают.

-Мы здесь одни, - упрямо сказал парень. — Решай - ты или я?

Дейгаро коротко вздохнул.

- Я. Надеюсь, не испорчу девочке жизнь.

- Да ладно, - криво усмехнулся парень. - Если это игры сутенёрши, её девочка и не заметит - разом больше, разом меньше. отлежится и отправим назад под крылышко Рюни с хорошими отступными.

«А если нет - выбора всё равно нет. Жить по-любому лучше», - подумал Кристер.

Странно, что я могла сейчас слышать его мысли. Вот только никак не могла понять, что они собираются со мной делать. Мысли путались, и я снова уплывала, всё быстрее приближаясь к краю.

- Время кончается. Выйди, - коротко бросил Дейгаро. - И заблокируй дверь.

Парень хотел было возразить, но арг так яростно сверкнул глазами, что Кристер подчинился.

Я не видела, как мужчина вздёрнул моё платье. Жёсткое колено упёрлось между моих ног, раздвигая их, а мгновением позже меня пронзила резкая боль, которая раскалённым пламенем разлилась по низу живота и словно закипела в крови. Я выгнулась в беспомощной попытке освободиться, но тёмно-серые глаза близко глянули в мои, широко открытые в панике глаза, и я упала на простыни, не в силах пошевелиться.

- Это чтобы ты не навредила себе, - пояснил он. - Потерпи, маленькая, - мужчина подождал, пока я расслабилась, и снова начал двигаться, внимательно глядя в моё безжизненное лицо. - Прости. И

не смей уходить. Я скоро, - пообещал он.

ЕГО голос — хриплый, срывающийся - растянулся, удаляясь. Боль, жестоко терзающая тело, словно ускорила поток, несущий меня к краю жизни, но, когда я уже закатила глаза и зависла, готовая сорваться в беспросветно тёмную пропасть, в моё тело словно хлынул мощный ослепительный свет. Я увидела, как этот свет заливает всю комнату, высветляя стены, и в нём словно растворяется и полог над кроватью, и очертания комода, стоящего неподалёку.

Энергия жизни, щедро подаренная аргом, заполнила меня до краёв, вновь выгнула дугой моё тело и милосердно выключила сознание.

Я уже не видела, как отстранился мужчина, освобождая моё тело и остановился у кровати, глядя на меня в немом изумлении, как он аккуратно опустил подол моего платья и накрыл меня простыней, как осторожно прикоснулся пальцами к жилке на моей шее, чтобы убедиться, что я жива и просто сплю.

Когда я очнулась, комнату заливало солнце. Окна были открыты, и лёгкий ветерок шевелил занавески.

Некоторое время я непонимающе глядела на них.

Где я?

Голова была пустой и странно лёгкой. Я коснулась её рукой, и вздрогнула, не ощутив под пальцами волос. Что это?

Воспоминания хлынули щедрым потоком, и я жалобно застонала, поняв, что это не сон.

Я и вправду приехала в дом высокородного арга вместе с девушками, прибывшими на отбор линтин, была арестована и обрита...

В этом месте я вновь застонала над собственной глупостью. Этот мальчишка не зря смеялся над моим горем. Он и вправду ничего мне не сделал - лишь навёл морок.

Подшутил, сделав вид, что выбрил пробор на самом видном месте. Да, шутка была жестокой. Тот ужас, который я испытала, был вовсе не морочным, а самым настоящим. Но, зло смахнув слёзы, я была вынуждена признать, что таким образом он лишь хотел вынудить меня к признанию что же всё таки я делаю в особняке незнакомого арга. Не было никаких пыток и запугиваний жизнью близких. Я всё натворила сама.

Больше всего на свете мне хотелось сжаться в комочек, обхватить руками несчастную лысую голову, и оплакать свою потерю. Но даже этого я сделать не могла, потому что лежала не дома, а в чужой кровати, и вовсе не хотела, чтобы меня застали в таком беспомощном состоянии. Нужно было подниматься и попытаться сбежать, пока меня не хватились.

Однако, сев на кровати, я охнула от неожиданной тупой боли. Между ног саднило, и низ живота тоже противно поднывал. Я помотала головой и оперлась на руки. Разум отказывался признать очевидное, подсказывая, что, должно быть, я застудилась, пока сидела на холодном полу карцера. Но тут я словно наяву увидела над собой тёмно-серые глаза мужчины и вспомнила тихий голос: «Потерпи, маленькая. Я скоро.» И боль, испытанная в тот момент, вновь хлынула в моё тело.

Она была такой резкой и острой, что почти выбила меня из сознания и вырвала невольный жалобный вскрик, заставляя скрутиться в клубок в нелепой попытке облегчить эту муку, но легче не стало. Слёзы сами собой покатились из глаз, и я готова была умолять, чтобы мне дали хоть какое-то лекарство, способное остановить эту пытку. Но сильнее обжигающей, почти нестерпимой боли было потрясение от того, что то, что я считала страшным сном, обернулось неотвратимой реальностью.

Он меня изнасиловал!

Как? Как это случилось со мной?

Что привело меня в этот проклятый дом, где один высокородный арг посмеялся надо мной, лишив волос, а второй усыпил, чтобы я не сопротивлялась, и цинично воспользовался моим телом?

Не знаю, как долго я корчилась на кровати, свернувшись в тугой клубок боли и отчаяния.

Понемногу боль утихла, оставшись лишь неприятным ноющим напоминанием между ног.

Всхлипнув, я разогнулась и попыталась встать. Это удалось не сразу. Наконец, морщась и опираясь на руки, я сползла с кровати, стараясь не смотреть на пятна крови, уже подсохшие, но ярко выделяющиеся на простыне.

Истерику задавила в зародыше. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

Если, конечно, я не хочу продолжения. Что помешает высокородному аргу повторить то, что он сделал со мной ночью? Никто не будет беречь ту, что уже отдала свою девственность.

Нельзя раскисать. А поплакать можно и после, когда доберусь до дома, всё равно слёзы уже ничего не изменят.

Я старалась не думать о том, как ахнет, увидев меня, Паола, как застынет в ледяном презрении её мать. Достанет ли у них милосердия оставить меня в доме, или меня вышвырнут, как приблудную собаку, не желая иметь ничего общего с той, что пала так низко?

Разве я смогу объяснить, что стала жертвой какой-то неведомой игры? Кто в здравом уме поверит, что меня насильно отправили на отбор линтин, и я даже не подозревала, что стала тем самым «особым подарком», пока не оказалась в постели арга? Конверт я отдала добровольно, в дом меня тоже никто не гнал. Вот хозяин особняка и не отказался использовать меня по назначению, приняв дар хозяйки притона за чистую монету.

Я уже никогда не узнаю, действительно ли он не понял, что перед ним невинная девушка, или же просто предпочёл сделать вид. Да и имело ли это теперь значение? Для меня жизнь никогда уже не будет прежней.

Успокаивая себя тем, что голова уже не так кружится, да и боль больше не возвращается, притаившись и лишь слабо кусая при каждом шаге, я потихоньку двинулась к выходу.