Легко ли быть одной? - Туччилло Лиз. Страница 5

Я выросла в Нью-Джерси, не то чтобы ужасно далеко от города моей мечты – всего один мост или один туннель. Я приехала сюда, чтобы стать писательницей, потом думала, что буду снимать документальные фильмы, после этого пошла на курсы по антропологии – решила, что могу поехать в Африку изучать воинов масаи или какое-нибудь другое племя, которое находится на грани вымирания. Я в восторге от разнообразия рода человеческого, и меня захватила идея каким-то образом рассказать об этом. Но затем я поняла, что унаследовала от отца ярко выраженную практическую жилку. Мне нравятся водопровод и теплые туалеты, я люблю сознавать, что у меня есть медицинская страховка. Вот я и пошла в издательский бизнес.

Но теперь новизна ощущений, оттого что я в состоянии позволить себе покупать разнообразные продукты, потеряла свою первоначальную остроту. И все мои жалобы Серена воспринимает спокойно.

– Почему бы тебе просто не бросить эту работу?

– И что дальше? Найти другую работу в рекламе? Ненавижу рекламу. Или стать безработной? Я слишком зависима от стабильной зарплаты, чтобы быть настолько беззаботной.

– Иногда нужно рискнуть.

Если уж даже Серена считала, что я в тупике, мне стало ясно – дело плохо.

– Например? – спросила я.

– Ну… ты же всегда говорила, что хочешь писать.

– Да. Но у меня недостаточно развито собственное эго, чтобы стать писательницей.

В своей профессиональной деятельности я была несколько инертной. Мой «голос разума», на который ссылаются окружающие, заставляет меня лишь высказываться по любому поводу. Но каждую пятницу Серена неизменно выслушивает мое брюзжание о моем недовольстве работой, как будто я завожу разговор об этом в первый раз.

Вот я и подумала: почему бы нет? Моим подругам Серена всегда была любопытна. Почему бы не попробовать убедить ее сходить с нами?

– Шансы, что кто-нибудь из нас завтра вечером встретит мужчину своей мечты, практически равны нулю. Так чего дергаться? – спросила Серена, снова откусывая свой вегетарианский темпей-бургер [8].

С точки зрения упрямых фактов Серена была права. Я сама хожу по вечерам во всякие заведения в надежде встретить единственного парня, который будет обожать меня до конца моих дней. Скажем, делаю я это два-три раза в неделю в течение – ох – пятнадцати лет. Я знакомилась с мужчинами и ходила с ними на свидания, однако на сегодняшний день ни один из этих парней не записан в моей большой книге жизни как «тот самый, единственный». Так что этот вечер может просто добавиться к той огромной уйме вечеров, когда я так и не встретила мужчину своей мечты.

Знаю-знаю, мы шли не просто знакомиться с мужчинами. Мы собирались повеселиться, отпраздновать то, что мы одиноки, что мы еще как бы молоды (или, по меньшей мере, еще не стары), что мы полны сил и живем в лучшем городе мира. Забавно, правда, что, когда на самом деле знакомишься с кем-то и начинаешь с ним встречаться, первое, что вы оба делаете, это начинаете зависать дома, чтобы поваляться на диване. Потому что куда-то выбираться с друзьями – это просто слишком уж весело.

Поэтому я не могла по-настоящему поспорить с Сереной. Концепция «куда-то пойти» сама по себе обладает изъянами. Но я продолжала возражать:

– Мы идем не для того, чтобы знакомиться с парнями. Мы просто идем, чтобы куда-то пойти. И показать Джорджии, как это может быть весело – просто куда-то выбраться. Выйти в свет, поесть, выпить, поговорить, посмеяться. Иногда при этом происходит что-то неожиданное, а иногда – и это чаще всего – ты просто возвращаешься домой. Но ты знаешь, что ты выходила, выходила куда-то. Чтобы посмотреть, что там может произойти. В этом все веселье.

Аргументы в пользу спонтанности и неизвестности обычно не находят пути к сердцу Серены, но на этот раз она по каким-то причинам согласилась.

– Ладно. Но я хочу, чтобы это было там, где не очень много дыма и не слишком шумно. И проверь, чтобы там в меню были вегетарианские блюда.

И наконец, Руби.

В два часа дня в субботу я пришла под дверь квартиры Руби, чтобы попытаться подбить ее составить нам компанию сегодня вечером; пришла я еще и потому, что знала: вполне возможно, что моя подруга все еще находится в постели.

Она открыла мне дверь в пижаме. Волосы у Руби свалялись практически до такого состояния, что казалось, будто они заплетены в дреды.

– Ты сегодня уже вставала с кровати? – озабоченно спросила я ее.

– Да. Конечно. Только что, – обиженно ответила Руби. И направилась обратно в спальню.

Ее квартира была безукоризненно опрятной. Никаких банальных, избитых признаков, выдающих депрессию, вроде покрытых плесенью стаканчиков из-под мороженого, надкусанных и недоеденных пончиков или разбросанной повсюду нестиранной одежды. Руби депрессировала, оставаясь очень аккуратной. Это вселяло в меня надежду.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила я, проходя следом за ней в спальню.

– Лучше. Когда я проснулась, он был уже не первым, о чем я подумала.

Руби медленно заползла в свою такую мягкую, уютную, всю в цветочках постель, и натянула на себя одеяло. С виду ей действительно там было очень удобно. Я начала уже подумывать о том, что мне и самой было бы неплохо вздремнуть.

– Замечательно! – сказала я, понимая, что мне, видимо, предстоит в данном случае сделать намного больше, чем я рассчитывала.

Руби – восхитительная длинноволосая брюнетка, женственное создание с идеальной соблазнительной фигурой, изъясняющееся с помощью нежных слов и мягких интонаций. И еще Руби очень любит поговорить о своих чувствах.

Она села.

– Первым делом сегодня утром я подумала: «Я чувствую себя отлично». Ты понимаешь, что я имею в виду: тот самый первый момент, когда еще не успеваешь вспомнить ни кто ты такой, ни каковы реальные обстоятельства твоей жизни. Так вот, моей первой мыслью, пришедшей откуда-то изнутри, из моего тела, было: «Я чувствую себя отлично». Я уже давно себя так не чувствовала. Знаешь, обычно, когда я только открываю глаза, я сразу чувствую себя дерьмово. В смысле, я чувствую себя дерьмово, когда сплю, а пробуждение оказывается просто продолжением этого. Но сегодня утром я первым делом подумала: «Я чувствую себя отлично». Понимаешь, как будто в моем теле уже нет печали.

– Так это же потрясающе, – бодрым тоном заявила я.

Возможно, все не так уж плохо, как я предполагала.

– Ну да, конечно, когда я все вспомнила, я начала плакать и не могла остановиться часа три. Но знаешь, я все равно думаю, что это улучшение. Это заставляет меня понять, что мне становится лучше. Потому что Ральф не может так прочно засесть в моей памяти, просто не может. Скоро после пробуждения у меня будет уходить уже три минуты на то, чтобы заплакать по нему. Потом пятнадцать минут. Потом час, целый день, а затем я наконец все это переживу, понимаешь? – Сейчас она выглядела так, словно снова собиралась разразиться слезами.

Ральф был котом Руби. Он умер от почечной недостаточности три месяца назад. И с тех пор она постоянно держала меня в курсе своих физических ощущений, связанных с ее глубокой депрессией. Для меня это было особенно сложно, поскольку мне абсолютно непонятно, зачем человеку изливать свою эмоциональную энергию на что-то такое, что даже не может почесать тебе спину. Не только поэтому, но я чувствую себя выше этого. Я считаю, что любой, у кого есть домашний любимец, слабее меня. Потому что, когда я спрашиваю у таких людей, почему они так сильно любят своих домашних животных, все неизменно отвечают примерно одно и то же: «Ты представить себе не можешь, какое количество безусловной любви возвращает мне мой Бими». А знаете что? Мне не нужна безусловная любовь – как вам такое? Мне необходима любовь обусловленная. Мне нужен кто-то, кто может ходить на двух ногах, формулировать фразы, пользоваться инструментом и напоминать мне, что я уже второй раз за эту неделю ору по телефону на сотрудника службы по работе с покупателями, когда не могу добиться своего, и что я имею право хотеть с этим разобраться. Мне нужно, чтобы меня любил человек, который в состоянии понять, что если он три раза в месяц видит, что я не могу попасть в квартиру, потому что забыла внутри ключи, то это может быть Чем-то Таким, Что Я Уже Никогда Не Смогу Изменить. И все равно будет любить меня. Не потому, что это безусловная любовь, а потому, что он по-настоящему хорошо меня знает и уже принял для себя решение о том, что мой блестящий ум и горячее тело стоят того, чтобы, вероятно, пару раз опоздать на самолет, потому что я забыла дома водительские права.