Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 20

— А как же новейшая 152-мм корпусная пушка? — вновь изобразив лицом саму невинность, поинтересовался Геркан. — Да и модернизированная корпусная же 107-мм пушка тоже! Они ведь обе снабжены дульными тормозами! И никто по этому поводу, как я понимаю, не ругается так уж сильно, коли они приняты на вооружение.

— Вы сами правильно указали! Это орудия корпусной артиллерии! Дальнобойные орудия! — явно с трудом сдержавшись от того, чтобы обвинительно ткнуть пальцем в сторону Александра и при этом вдобавок прокричать — «Ага!», вновь вылез прикрывать своё начавшее закипать начальство всё тот же Савченко. — Они не находятся на передовой и потому для них допустимо наличие такого устройства! Устройства, кое вследствие отвода во все стороны пороховых газов, создает вокруг орудия огромные пылевые или же снежные завесы. Это же огромный демаскирующий фактор! Как вы не понимаете? — не столько для проблемного конструктора танка, сколько для прочих присутствующих высокопоставленных лиц, дал он простое, но ёмкое, пояснение.

— Раз уж мы заговорили о дистанциях ведения стрельбы в канве допустимости дульного тормоза, то выходит, что и орудия дивизионной артиллерии также имеют право на его наличие. Они ведь тоже не находятся в непосредственной близости к передовой, как полковые пушки, и тоже бьют с закрытых позиций! — продолжил играть в дурачка Александр под становящимся всё более и более хмурым взглядом молча поджимающего губы Кулика. — Я, конечно, многого не помню по причине травмы головы и частичной амнезии, но то, что дивизионная артиллерия должна размещаться в 4 — 6 километрах от основной оборонительной линии, знаю прекрасно. И потому не понимаю, кого это такого невероятно глазастого необходимо опасаться, чтобы отказывать дивизионным пушкам в праве иметь дульный тормоз! Да не существуй подобного запрета, вполне возможно было бы уложить в вес дивизионной 122-мм гаубицы такое же орудие, но калибром в 152-мм! С вдвое более могущественным снарядом! Вы понимаете это, товарищи? — обратился он ко всем присутствующим, дабы перенести свой «личный суд» в рамки «общественного порицания виновных». — Можно было бы сделать дивизионную гаубичную артиллерию ничуть не слабее корпусной! Унифицировать при этом боеприпасы гаубиц! Точно так же, как и с предлагаемым мною 100-мм орудием, возможно осуществить всё то же самое! Оно окажется уж точно лучше нынешней Ф-22, которой вы сами же сейчас подыскиваете замену в схожем калибре, — в свою очередь Геркан не постеснялся и ткнул указкой в сторону заместителя «главного по артиллерии». — А по могуществу снаряда она лишь на двадцатую часть уступит той же корпусной 107-мм пушке, при этом ничем не уступая по дальности ведения огня! И танки, о которых мы сейчас ведем речь, — это такое же оружие резерва главного командования, как и полки корпусной артиллерии! Так почему же к их орудиям вы применяете требования существующие, по вашим же словам, для дивизионной артиллерии? Требования, которые лично я считаю глупым пережитком старой царской армии! Или вы полагаете, что противник не заметит прущую на него и громыхающую на половину поля боя волну огромных стальных махин, весом за полсотни тонн каждая и непрестанно ведущих стрельбу из крупнокалиберных орудий? Полагаете, что лишь пылевые да снежные облака будут выдавать подобных бронированных монстров, когда они появятся на передовой и вступят в бой? — Судя по раздавшимся тут и там покашливаниям, Александр достаточно красочно описал возможный вид атаки тяжелых танков, чтобы присутствующие осознали определенную нелепость требования от них малозаметной артиллерийской стрельбы. — Впрочем, можете не волноваться, товарищ Кулик, товарищ Савченко. В данном случае я ни в коей мере не покусился на установленные Артиллерийским управлением правила. Тот набалдашник, что вы приняли за дульный тормоз, на самом деле является моим новым изобретением — газовым эжектором. Как я предполагаю, в скором времени РККА начнет оснащать им все танковые орудия, поскольку оно позволяет избавиться от давней проблемы экипажей всех танков — от поступления внутрь боевой машины удушливых пороховых газов при перезарядке орудия после выстрела. Эжектор будет попросту вытягивать почти весь газ наружу, тем самым невероятно сильно облегчая жизнь танкистов. Что, как я полагаю, особо ценно для танков с пушками крупного калибра. Ведь в них без подобного устройства или же сверхмощной вентиляции вовсе можно было бы задохнуться насмерть после так десятого выстрела, если не раньше.

— Тогда к чему вы спровоцировали этот спор, коли его вовсе можно было избежать? — заметно недовольным тоном поинтересовался Сталин, заодно и своим тяжелым взглядом обещая Александру не самое приятное будущее, коли тот не даст действительно обоснованный ответ.

— Когда-то от кого-то я слышал такую фразу, товарищ Сталин, — «Старые генералы всегда готовятся к прошедшей войне». Вот, разглядев короткоствольные орудия на моделях танков моих коллег, я и задался вопросом. А есть ли у нас право готовиться к прошедшей войне? Или может быть мы должны уже начать оперировать реалиями настоящего, а то и вовсе смотреть в будущее? — как бы даже несколько демонстративно провел он кончиком указки по листу с чертежом боковой проекции своего танка. — Ведь этот танк способен нести не только 100-мм универсальную морскую пушку, но и не менее тяжелую 122-мм корпусную. Однако, лишь при условии монтажа на ту дульного тормоза. Больно уж там выстрел мощный. Вы только представьте себе, какая это будет подавляющая мощь, когда по Красной площади на параде сотни подобных машин пройдут перед взглядами военных атташе наших заклятых друзей и недругов. Представьте только себе их стекленеющие взгляды и трясущиеся от осознания ничтожности собственных армий колени. Я как-то однажды представил! И мне это понравилось! И потому я создал это! — кончик указки в который уже раз уткнулся в проекцию танка. — На страх врагам, на славу Красной армии!

— Не ровняйте всех одним мерилом, товарищ Геркан, — перестав сверлить действительно несколько изменившегося Александра своим тяжелым взглядом, принялся раскуривать добытую из пачки папиросу Сталин. — Помимо старых генералов, у нас хватает и молодых. Уж поверьте! А танк ваш в самом деле вышел грозным. И красивым. Хищным. Я был бы не против увидеть его в парадном строю.

[1] Патрон — когда произносили данное слово в контексте артиллерийских выстрелов, то имели в виду именно унитарный боеприпас.

[2] Артупр — сокращение от «Артиллерийское управдение».

Глава 9

Пан или пропал

Очередное непростое совещание завершилось самым компромиссным решением, какое только могло быть принято — всем трем танкам дали дорогу в жизнь, поставив их в планы производства на 1939 год. Правда, машину Геркана временно тоже решили вооружить 122-мм танковой гаубицей, поскольку никакого иного орудия, достойного такого гиганта, пока еще не было готово в металле. Ну, в самом деле, не ставить же на него было 76-мм пушку Ф-34! С ней танк смотрелся бы уже не хищным зверем, а комичным слоником с крохотным хоботком. С гаубицей же он смотрелся уже хищным зверем с коротким хоботком. Тоже не то, но хоть что-то.

Но всё это были дела армейские. Куда же больше Иосифа Виссарионовича ныне занимал вопрос о той записке, кою Александр передал ему в самом конце заседания, попросту молча поднявшись со своего места, подойдя к голове стола и положив сложенный надвое листок рядом с главой государства. Никто от него, видимо, не ожидал подобной наглости, потому не попытался даже перехватить на полпути. На минуточку — находящегося под стражей заключенного! А в той записке было… Ой, что там было!

— Откуда вы взяли данную информацию? — постучал пальцем по полученной записке Сталин, в который уже раз за этот день сверля тяжелым взглядом Александра Морициевича Геркана. Спускать подобное на тормозах он уж точно не собирался. Да и содержащееся на бумаге послание выглядело откровенно мрачным, хотя ни в коей мере не несло прямой угрозы лично ему. Опосредованную — да, прямую — нет. А потому уже спустя пару часов по завершении танкового совещания всё тот же зека, но уже в компании маячившего за его спиной Власика, был усажен на гостевой стул в кремлевском кабинете главы СССР. Рядом же с ним разместился Берия, как человек, чьи интересы в данном случае затрагивались более чем напрямую.