Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 41

Как шутил над самим собой Александр — непосредственно окунувшись с головой во все проблемы производства танков, он так возненавидел это дело, что мигом решил переквалифицироваться в противотанкиста. И что-то в этом действительно было. Сосредоточившись на несколько зависшем в РККА вопросе борьбы с танками, он вовсе забросил собственную инженерную работу в сфере бронетехники, выдав напоследок лишь проект «шушпанцера».

Прекрасно осознавая, что в ближайшие годы насытить войска полугусеничными БТР-ами у страны никак не выйдет, он разработал простейшую бронировку для серийных грузовых автомобилей марки ЗИС — бронекабину с бронекузовом, как это делали в блокадном Ленинграде в той истории, что уже никогда не должна была повториться. Как результат — в ближайшие год-полтора все танковые и мотострелковые дивизии виделось возможным пересадить на броню. Пусть большей частью на такую — импровизированную. Во всяком случае, все боевые подразделения уж точно. Чего покуда себе позволить не могли, ни немцы, ни американцы, ни французы, ни тем более кто-либо еще.

В остальном же, помимо выполнения непосредственных обязанностей руководителя «танкового главка», он начал больше заниматься проблематикой противотанковой стойкости основной массы войск, чего так сильно до сих пор недоставало Красной армии.

На него за это, конечно, порыкивали из Генерального штаба РККА, чтоб не лез не в своё дело со своими «завиральными» идеями. И без него умных людей имелось в достатке. Но всё-таки порой присматривались к дельным предложениям. А то вон, «авиаторы», попытались было навалиться всей гурьбой и задавить Геркана массой, но проведенные совсем недавно испытания тяжелых зенитных пулеметов и авиационных пушек расставили всё по своим местам. И теперь «общипанные орлы» в его сторону вовсе опасались смотреть, дабы не нарваться на предупредительный окрик с самого-самого верха. Ведь «вразумляющий подзатыльник» они оттуда уже успели отхватить. Если не все, то многие. Хорошо хоть без арестов и расстрелов обошлось, как это вполне себе могло случиться еще года три-четыре назад.

— Бам! — на сей раз отозвалась длинноствольная 45-мм пушка образца 1942 года, и первым же снарядом проделала сквозную пробоину в бортовой броне всё той же терзаемой противотанкистами немецкой самоходки. О чём, сияя улыбками, сообщили метнувшиеся к мишени артиллеристы. — Бам! — спустя еще четверть часа дала о себе знать она же, но уже с новой позиции, откуда виделось возможным бить точно в лоб StuG-III. И вновь расчету ПТО можно было праздновать успех — пусть на самом пределе возможного, но полсотни миллиметров брони также оказались пробиты с той же дистанции в 1 километр.

— Со старыми патронами она такой же результат не демонстрирует, — покачал головой маршал Кулик, с которым у Александра складывались очень непростые взаимоотношения. Из-за того, что командарм 1-го ранга Семён Константинович Тимошенко до сих пор не сменил на посту наркома обороны Ворошилова, во многих структурах, вроде ГАБТУ и ГАУ, продолжали руководить делами и процессами всё те же старые управленцы, но никак не ветераны боевых действий. И это, с одной стороны, не сильно позитивно сказывалось на преобразовании советской армии в нечто гораздо более боеспособное. С другой же стороны, позволяло Геркану пропихивать на вооружение те системы, которые он сам считал крайне необходимыми.

Взять того же Кулика! Раз за разом Александр «тыкал пальцем» во всё новые и новые упущения 1-го заместителя наркома обороны, вовсе не ловившего мышей. И потому был тем особо нелюбим. Однако, своими собственными глазами видя эффективность предлагаемых «танкистом» решений, Григорий Иванович, зачастую нехотя, соглашался с позицией «надоедливого краскома». Ведь именно подобного подхода — предоставления на его утверждение уже готового и опробованного решения, он и добивался от своих подчиненных всё время своего пребывания на высоких должностях. Чем и пользовался руководитель «танкового главка».

— И что тут удивительного? Заряд-то там пороховой поменьше будет. Вот и не может показать подобный итог. Это же логично, — разговаривая только с Куликом, краском не стеснялся своих пролетарских манер и потому просто развел руками.

— Придется принимать на вооружение еще один усиленный унитар. От этого в войсках неразбериха может возникнуть. Начнут совать его в старые орудия и примутся их тем самым гробить. — Пробурчал недовольно заместитель Ворошилова, поскольку сам он выступал за внедрение на вооружение новой, 57-мм, противотанковой пушки, которая могла бы играючи бороться даже с новейшими тяжелыми танками немцев, которых, правда воочию пока еще никто не видел. Но которых заранее опасались. И, между прочим, правильно опасались!

— Навряд ли, — в который уже раз не стал соглашаться с собеседником Геркан, чем неимоверно злил вечно уверенного в своей исключительной правоте Кулика. Уж больно у того великое имелось эго и чувство собственной значимости, чтобы не обращать внимания на постоянно проскакивающее в интонации Александра этакое снисхождение к его позициям по тем или иным вопросам. — У нас сейчас параллельно применяются унитары к полковушке 27-го года, дивизионке 1902/30 годов и Ф-22, которые физически возможно запихнуть в казенники всех этих орудий, но которые совершенно разные по мощности порохового заряда. И ведь не путает никто! Видать, не совсем уж дурные люди приходят служить в нашу советскую артиллерию. Или вы имеете иное мнение? — ехидно так поинтересовался краском у некогда «главного артиллериста», загнав собеседника своими словесами практически в угол. Уж себя-то самого называть дураком Григорий Иванович совершенно точно не собирался. Как и расписываться в том, что под его управлением в ГАУ и вообще в артиллерию просочись какие-то непроходимые тупицы, что не умеют даже читать надписи на ящиках с боеприпасами.

— Нормальные люди приходят. Поумнее прочих! — окрысился в ответ первый заместитель наркома обороны. — Но новый выстрел и новая пушка не изменят сложившуюся ситуации, когда наше основное противотанковое орудие более не способно бороться с танками противника на наиболее комфортных дистанциях боя.

— Что я могу вам на это сказать? Ситуация имеет целых два решения! — продемонстрировал «танкист» своему визави два пальца в форме латинской буквы V. — Или вводите в боекомплект каждой пушки подкалиберные снаряды с сердечниками из твердосплавных марок сталей. Или вводите усиленный унитар для всех орудий, а на старые пушки прикручивайте компенсирующие увеличенную отдачу дульные тормозы. Как это реализовано на чехословацких 47-мм противотанковых пушках, что ныне поступают на вооружение Германии.

— Нет! — тут же последовал ответ со стороны Григория Ивановича. — Ни то, ни другое, нам не подходит! — Тут даже не было нужды объяснять, по какой причине не подходят. Самому Александру и так всё было понятно. На подкалиберные боеприпасы банально не хватало легирующих металлов, в которых ощущался вечный дефицит. А вопрос внедрения на пушки дульного тормоза рассорил их уже давно. Ну, хоть на новые дивизионные 100-мм пушки БС-3[2] и 152-мм гаубицы Д-1[3] его согласовали устанавливать, отчего огневая мощь моторизованных дивизий возросла кратно, и то хлеб.

— Вот в этом и есть великая разница между нами, товарищ Кулик, — как-то даже грустно посмотрел на собеседника Геркан. — Лично я принял бы в работу вообще оба варианта одновременно! Но, я нахожусь на своём месте, а вы на своём. А потому предлагаю проследовать дальше и посмотреть, как со своей мишенью разберется безоткатная пушка.

— А что же вы не предложили принять на вооружение такой же 45-мм бронепрожигающий снаряд[4], какой был создан для динамо-реактивной пушки? — усаживаясь в командирский внедорожник, поинтересовался, как ему самому показалось, ехидно Кулик. — Сами ведь утверждаете, что данный тип снаряда способен пробивать до 70-мм брони!

— Не предложил, потому что его всё никак не могут создать в таких размерах, — пожал плечами Александр, усаживаясь радом на заднем диване машины. — Насколько я понял из данных мне пояснений, слишком он маленький, чтобы позволить произойти тому же физическому эффекту, который стал возможен в 76-мм снаряде, действующем на означенном физическом принципе. Но, как я полагал, вы это должны были знать куда лучше меня. Всё же артиллерия — это ваша прерогатива.