Фартовый. Лихие 90-е (СИ) - Лавров Егор. Страница 21

— Лингвист, — беззлобно улыбается она. — И остряк. Да, Рома?

Вот жеж хрень. Ментовка! И я всё ещё не знаю, что ей от меня нужно. А ведь ей явно нужно…

Интересно, сколько сейчас? По ощущениям спал я совсем недолго и сейчас примерно середина ночи.

— Время не подскажешь?

— Ром, хватит мне мозги трахать, а? Ты же знаешь, я с тебя не слезу!

— Ого! — улыбаюсь я. — Звучит многообещающе.

— Серьёзно? — она прищуривается и медленно подходит ко мне. — Многообещающе? Это ты к тому, что я много обещаю, но мало делаю?

— Что? — пытаюсь понять я, что она имеет в виду.

— Что? — переспрашивает девушка-мент и встаёт прямо передо мной, близко-близко. — Что?

Блин, пахнет от неё приятно, сумасшедше пахнет, а я даже имя её не знаю… Ой-ёй! Ого!

Она протягивает руку и… вж-ж-ж… быстрым движением расстёгивает молнию на моих брюках. И… твою мать… просовывает руку. Должно быть моё лицо сейчас выглядит абсолютно по-идиотски, потому что она вдруг усмехается. Но руку не убирает. Молодое тело реагирует мгновенно. Вернее часть моего тела. Тем более, что девушка очень приятная… И пахнет от неё… ну, да…

Она извлекает руку и расстёгивает пряжку ремня, а следом и пуговицу.

— А наручники? — подмигиваю я.

— Не-а, — мотает она головой и быстро приседает.

Она резко стягивает с меня штаны, тут же выпрямляется и толкает в грудь. Я отступаю и запутавшись в брюках, падаю. Разваливаюсь на диване, представляя собой абсолютно порнографическое зрелище.

Молодая капитанша сбрасывает китель и, шагнув ко мне, начинает задирать подол платья. Ах, ты ж моя милая. Трусиков-то на ней нет.

Она встаёт коленями на подушки дивана и оказывается надо мной. Опускает руку и, помогая себе, медленно опускается сама.

— А-а-х, — выдыхает сексуальная капитанша и, замерев на мгновенье, начинает плавно двигаться. — Видишь… Рома, ты видишь, я-а-а… свою часть сделки выполняю…

— Грудь, — шепчу я. — Покажи грудь…

Она послушно кивает и, взявшись за бретельки, опускает верхнюю часть платья. Мать твою… Фрейд не лечил! А мне здесь начинает нравится…

— Ну… ты скажешь теперь? — низким и ставшим хриплым голосом спрашивает она.

— Да, — хриплю я в ответ. — Я всё тебе скажу. Только не останавливайся!

Она медленно поднимается, резко опускается и замирает.

— И-и-и?.. — тянет она, прикусывая губу. — Говори, Рома!

— Не отвлекайся!

Стук в дверь раздаётся так неожиданно, что я замираю. Девушка же и не думает останавливаться. Не переставая двигаться, она громко кричит «Занята!», и впивается мне в губы.

Вот жеж… а я уже почти забыл, что нахожусь в общественном месте. Да не просто нахожусь, а занимаюсь любовью в отделении милиции. Такого опыта в моей жизни ещё не было.

— Марина Анатольевна, это срочно! — доносится из коридора. — Там с задержанным проблемка.

— Я с задержанным, б**ть работаю, — рявкает она в сторону обшарпанной двери и, пытаясь заглушить стон, увеличивает темп движений.

Через пару минут её тело, сначала окаменев, затем обмякает и голова опускается мне на грудь.

Марина, значит, да ещё и Анатольевна. Сколько ж тебе лет, Марина Анатольевна, как ты дослужилась до своего звания и зачем тебе понадобился молодой паренёк из казино, у которого из активов съемная квартира и куча долгов?

Вопросы интересные, но больше всего мне хотелось бы выяснить, когда я смогу отсюда свалить.

— Так вы подойдёте? Мне что передать дежурным? — невольный слушатель нашего её «работы», оказывается, всё ещё торчит за дверью. Но Марина ничуть не смущается такого соседства.

Она отходит к столу, достает из ящика какую-то тряпку и обтирается ею, не обращая на меня внимания. Следом выуживает трусы, натягивает их и идёт к выходу.

— А я? — киваю на свой расчехлённый нижний этаж.

Руки у меня всё ещё скованы за спиной.

— Отдохни пока. Я быстро! — она ускользает, а мне остаётся надеяться, что в кабинет никто не завалится.

Она действительно возвращается через несколько минут и первым делом освобождает мне руки. Растираю затёкшие кисти и привожу в порядок одежду.

Надо как-то уматывать отсюда. Как говорится, поимел честь, поимей и совесть наконец. Нет, секс мне, конечно, понравился, и я с удовольствием бы повторил наше свидание, но только в более подходящей обстановке.

— Мариш, — приобнимаю её и стараюсь придать голосу мягкость. — Мне идти надо.

— Не Мариша, а Марина Анатольевна, — она скидывает мои руки, поправляет платье и усаживается за стол. — Садись, Миронов! — кивает на стул перед собой. — Поговорим серьёзно.

— Где ты был двадцать девятого апреля с девятнадцати часов до полуночи? — она начинает без прелюдий.

Так же, как и секс. Смотрит сурово. Теперь она не соблазняющая красотка, а капитанша, как есть.

— Слушай… — пожимаю я плечами. — Я не знаю. Мне по башке прилетело вчера. Нормально так прилетело… Ничего не помню. Ты не представляешь, насколько это хреново. Амнезия то есть.

— Понятно, — рассеянно произносит она. — Амнезия вещь неприятная. А второго мая?

Она смотрит устало и… с презрением, что ли…

— Не помню. Правда. Ты скажи, что хочешь от меня услышать и я подтвержу. Как тебе такое?

— И в убийстве дружка своего сознаешься? А что, давай. Всем же проще будет.

Нет, сорян, предложение снимается. Погорячился.

— Я тебя сегодня в казино вашем ждала-ждала, а ты решил поехать к Хану поиграть, — меняет тему Марина. — У крупьешек ваших выспрашивала, куда ты делся. И представляешь? Никто не в курсе был, где ты. Хорошо, один человечек тебя заметил.

— Марин, я правда ничего не помню до вчерашнего дня…

— Всё ты прекрасно помнишь! — она щвыряет блокнот на стол.

Я впиваюсь в него взглядом. Там цифры в столбик, а рядом краткие пометки. Почерк мелкий, да ещё и наклон в левую сторону, что написано — не разобрать.

Марина замечает мой взгляд и кидает поверх блокнота толстую синюю папку. Он сейчас меня притягивает не меньше, чем пара тузов в «двадцать одном». Королевское очко. Приходили ко мне сегодня за игру несколько раз.

В этих записях явно должна быть зацепка к моему прошлому. Мы точно общаемся не первый раз и эта Марина наверняка уже что-то обо мне знает, а все допросы — больше формальность. Факты сопоставить или накопать что-то дополнительное.

— Просто ты решил Хана выгораживать. А почему, мне интересно? Боишься, что он тебя грохнет? Или он тебе что-то пообещал? Нет, вряд ли. Что он может пообещать? Значит, застаращал, да?

Воспоминания о Хане и сегодняшней игре в подпольном зале снова вспыхивают в памяти. Деньги! Я же не весь свой выигрыш слил. В начале Ильдар вручил мне десять тысяч, и я их усердно приумножал. По-крупному не играл, но тысяч пятьдесят точно сделал. Потом пересел за стол к Хану, и там меня усердно «раздевали». Но остатки все равно какие-то были. Тысяч двадцать точно оставалось.

— А что насчёт денег? — мой вопрос звучит невпопад и я спешу пояснить. — Когда меня задерживали, на столе передо мной пачка денег была.

— Сколько? — безучастно спрашивает Марина.

Она погружена в свои мысли и смотрит сквозь меня. Не удивлюсь, если ответила машинально.

— Точно не знаю, тысяч двадцать, наверное.

— Ну раз точно не знаешь, сколько было, значит, и не было там ничего, — она произносит эту фразу так обыденно, что я понимаю, здесь мне точно ничего не вернут.

— Ромик, сука ты! — взрывается она. — Ты понимаешь, что ты меня сейчас просто кидаешь? Поимел и доволен, да?

— Марин, прости, но я правда не знаю, как тебе помочь… Скажи, чего ты хочешь-то?

— Ну как так? — она чуть успокаивается, теперь её голос звучит более дружелюбно, хотя от неё точно можно ждать, чего угодно. — Ромочка… мы ведь с тобой предварительно так хорошо беседы вели. Ты сказал, что поможешь, дашь нужную информацию. А сейчас у нас что?

— Что? — переспрашиваю машинально, чтобы заполнить паузу.

— Я тебе дала? Дала. Рома, сладкий ты мой, ты хоть осознал, что у нас тут произошло? И чем ты мне отвечаешь? Переходишь на сторону Хана? Мы с тобой так не договаривались. Ты мне всю схему ломаешь! Понимаешь ты это или нет?