"Короли без короны" - Александрова Екатерина Александровна. Страница 48

      -- Но вы же фехтуете... и ваши люди... -- пробормотал Александр.

      -- Я фехтую, потому, что меня это развлекает, как вас развлекают книги. Мои люди состоят на службе и выполняют мои приказы. А Бюсси развлекается не фехтованием, а убийствами. Впрочем, коль скоро вы хотите скрестить шпагу с этим головорезом, вам придется на время забыть о книгах. Ликур, Шатнуа, Мало, -- повелительно окликнул своих офицеров Релинген, -- граф де Саше ваш.

      Жорж-Мишель кивнул Александру и вышел из зала. Три месяца он выиграл. Его высочество понимал, что ему вряд ли удастся сдерживать друга более длительное время, но за три месяца он придумает, каким образом избавиться от Бюсси. Принц Релинген не собирался расстраивать молодого человека своими планами. В конце концов, от ежедневных занятий фехтованием еще никто не умирал, зато постоянные упражнения и усталость не позволят Александру понять, что именно он задумал.

      Принц Релинген посмотрел на оставленный другом чертеж и камеру-обскуру и подумал, что заняться ими пока не судьба. Самым простым было поставить на пути Бюсси тройку-пятерку аркебузиров, и это следовало сделать еще шесть лет назад, но теперь было поздно. Жорж-Мишель не сомневался, что Бюсси немедленно сообщит о предстоящей дуэли всем встречным и поперечным, а значит, убийство графа непременно ударит по Александру. Принц Релинген представил постоянные вызовы, которые будут преследовать друга, необходимость рано вставать, тащиться Бог знает куда и драться, и это в лучшем случае. Хуже всего было то, что бросить вызов могли пусть и не столь проставленные, но ничуть не худшие фехтовальщики, чем Бюсси. А запереть Александра в Лоше он не мог.

      Нет, Бюсси должен умереть, в этом не было сомнения, но эта смерть не должна была вызвать ни малейших подозрений, размышлял Жорж-Мишель. Значит, надо не спускать с негодяя глаз и ждать подходящего случая.

      Принц Релинген вызвал одного из своих людей и отдал приказ.

    ***

      Его высочество был прав, ибо первое, что сделал Бюсси, вернувшись к спутникам, это сообщил о предстоящей дуэли с Бретеем. Воздух огласился радостными криками. Нельзя сказать, что сопровождавшие Бюсси дворяне так любили его или ненавидели графа де Саше, однако развлечься за чужой счет они были рады всегда. Единственное, что печалило благородных шевалье, так это то, что дуэль не последовала незамедлительно.

      -- Бретей пишет поэму, -- с усмешкой сообщил Бюсси, -- но к Рождеству он обещал освободиться. Согласитесь, господа, было бы грешно отказать человеку в последнем желании.

      Господа расхохотались. Пари на исход поединка были два к одному в пользу Бюсси. И все же шевалье признавали, что графа де Саше не стоило недооценивать. Уж если совсем мальчишкой он мог с легкостью уложить Буассе и Ле Нуази и даже ранить принца Релинген, то поединок обещал быть интересным. Господа лишь гадали, что именно сделает Бюсси, проявит великодушие к сопернику, иными словами искалечит и изуродует его, или попросту убьет, и что в том и другом случае сделает принц Релинген. Осень и зима обещали быть нескучными.

      -- А теперь, господа, в Париж! -- провозгласил Бюсси.

      В Париж Бюсси въезжал, если и не триумфатором, то с чувством, весьма близким к этому. Война с Релингеном приближалась к победному концу. Крепость по имени Диана де Монсоро неминуемо должна была сдаться на милость победителя. Бретей в скором времени обещал упокоиться в могиле. Как ни оглядывался по сторонам Луи де Клермон, он не мог найти никого, кто смог бы встать вровень с ним и его славой. Окрыленный собственной неотразимостью, граф не постеснялся навестить Диану в особняке ее мужа. И на этот раз ему сопутствовал успех.

      Ненадолго попав под опеку супруга, графиня де Монсоро с потрясением осознала, что заботы о положении в обществе, нескончаемые охоты и общение с приятелями занимают мужа много больше, чем честь жены. Диана так и не поняла, обрадовал мужа ее приезд или нет. Между делом приголубив супругу, Шарль де Монсоро посоветовал Диане поскорее вернуться в Анжу и умчался устраивать очередную охоту. Графиня со вздохом поняла, что как истинный охотник при виде добычи, которая не спасается бегством, а сама идет к нему в руки, ее супруг потерял к ней всякий интерес.

      Зато интерес графа де Бюсси к Диане только возрос. Графиня припомнила скучную жизнь вдали от мужа, вспомнила рассуждения фрейлин, что лучше добровольно сказать мужчине "да", чем становиться посмешищем всего двора, и безропотно отдалась Луи де Клермону. Отныне при каждом появлении графа при дворе Париж начинало лихорадить. Бюсси во всех подробностях рассказывал, как будет убивать Бретея, сочинял ему эпитафии, обещал устроить после дуэли торжественное шествие и возложить шпагу поверженного на алтарь собора Нотр-Дам.

      Бюсси или Бретей, Бретей или Бюсси? -- гадали придворные дамы и шевалье, и даже горожане, сидя у очагов на своих кухнях спорили, кто из двух графов переживет Рождество. Столкновения между сторонниками Бюсси и Релингена возобновились. Ставки на дуэлянтов были самыми безумными, и с каждым днем все больше склонялись в пользу Бюсси, ибо Шико, не способный остаться в стороне от всеобщего возбуждения, во всех подробностях поведал двору, в чем заключаются умения шевалье Александра во владении шпагой.

      Анжелика Жамар не знала, как быть. Ее первое и самое естественное решение нанять против графа де Бюсси с десяток "браво" потерпело полный крах. Самоубийц среди мастеров шпаги не нашлось, какой бы гонорар не предлагала госпожа Жамар наемным убийцам. Анжелика плакала ночами, ставила свечи по парижским церквям, заказывала мессы, бегала по тайным протестантским молельням и даже просила молиться за Александра старого Моисея. Если бы это было возможно, бывшая шлюха обратилась бы даже к сторонникам Магомета, однако в Париже подобных людей не наблюдалось, так что Анжелика была вынуждена довольствоваться молитвами католиков, гугенотов и иудеев.

      Его величество Генрих Третий с нескрываемым интересом наблюдал за всеобщим возбуждением, однако по понятным причинам не желал победы ни одному из дуэлянтов. По мнению короля Франции лучшим подарком к Рождеству была смерть обоих наглецов. Ну что мешало Бюсси и Бретею одновременно проткнуть друг друга шпагами и немедленно испустить дух? Шико весело поддакивал королю, сочинял язвительные четверостишия на обоих графов, так что время проходило весело и быстро.

      Только герцог Анжуйский не находил ничего веселого в предстоящей дуэли. По примеру немногих благоразумных людей его высочество задавался вопросом, а состоится ли поединок, и если состоится, что предпримет кузен Релинген? Франсуа чувствовал, что на этот раз Бюсси переступил грань. Следовало предупредить графа, воззвать к его благоразумию. Правда, герцог признавал, что благоразумие было не самой сильной стороной Луи, но попытаться стоило:

      -- Послушай, Бюсси, -- заговорил Франсуа, когда граф в очередной раз принялся живописать предстоящую дуэль, -- почему бы тебе не покончить дело миром?

      -- С охотой, -- отозвался Бюсси, -- почему бы и нет? Только скажите, мой принц, от этого мира Бретей умрет?

      -- Господь с тобою, Бюсси, -- оторопел Франсуа. -- Я говорю тебе о мире, а не о смерти.

      -- Какой же это мир, если Бретей останется жив? -- с неудовольствием возразил граф. -- Такой мир мне не нужен.

      -- Да что он тебе сделал?! -- поразился дофин.

      -- Ничего особенного, -- пожал плечами Бюсси, -- просто я хочу проучить Релингена. Вы бы видели, мой принц, его лицо, -- граф мечтательно улыбнулся. -- Он стоял и ничего не мог сделать. Ради одного этого стоило вызвать Бретея на дуэль! Рождество будет веселое...

      -- И что же ты сделаешь?

      -- Как что? -- усмехнулся Бюсси. -- Изуродую его и убью. Это будет хороший урок Релингену.

      Франсуа отвернулся. Судя по всему, граф де Бюсси так и не понял, чем простой дворянин отличается от принца. Сегодня он говорил таким тоном об одном принце, завтра заговорит с другим... Герцог Анжуйский с сожалением вздохнул: