Звездочка - Лагутина Елена. Страница 12
Она замолчала.
Машка дотронулась до ее руки — она поняла, что Рита сейчас переживает. Жалость к подруге выплеснулась из ее глаз, и Машка выдохнула едва слышно:
— Бедная моя Ритка!
Рита не могла больше сдерживаться. Слезы вырвались на волю, текли по щекам, и она с готовностью уткнулась в Машкино вовремя подставленное плечо и теперь рыдала, выбрасывая бессвязные, непонятные слова и вместе с ними — накопившуюся боль:
— Мне так плохо без него… Так плохо… Машка, я не выдержу этого. Я этого больше не выдержу!
Странное дело — Машка ни слова не сказала, просто сидела молча, не останавливая Риту, а Рите и в самом деле стало легче.
Она вытерла слезы и улыбнулась:
— Дура я, правда?
— Конечно, дура, — согласилась Машка. — Так, слегка дура. Я бы сказала, что ты просто маленькая дурочка… Создаешь несчастья сама. Завидуешь тем, кто завидует тебе… Эти все твои мариночки полжизни бы отдали, чтобы хоть на секунду испытать, попробовать на вкус, что же это за штука такая — любовь… А ты ею окружена.
— Да брось! — рассмеялась невесело Рита. — Нужно им это.
— Нужно, — серьезно ответила Машка. — Потому что они несчастные. Им надо сражаться. Постоянно. Пытаться вырвать свой кусок торта из других рук. А тебе не надо. За тебя саму сражаются… Сечешь разницу, радость? Они точат свои коготки, чтобы урвать добычу, а тут ходит такая вся Ритка, даже и не красавица… даже морду красить за свои тридцать лет не удосужилась научиться. Ходит, значит, чему-то улыбается внутри себя, как Джоконда… А Витька, мечта всех этих недоделанных «поэтесс», ночами не спит, о Ритке этой ненакрашенной думает. И Сережка ночей не спал. Да ведь это они, Ритка, должны выть от ненависти к тебе. Что они и делают, в чем я нисколечко не сомневаюсь… А то, что тебе трудно… Помнишь, что сказал Осип Мандельштам своей бедной жене перед тем как отправиться в ссылку? «Кто тебе сказал, что мы непременно должны быть счастливы?»
— Но я так хочу быть счастливой! — горячо прошептала Рита.
— Хочешь — будешь, — резюмировала Машка. — Я лично не вижу повода отказать тебе в сем прошении… Думаю, у Бога тоже нет веских возражений. Что-нибудь мы с Ним тебе на голову обрушим. Уж больно ты трогательная, Ритка, бываешь.
И она рассмеялась. Так заразительно, что Рита тоже не удержалась.
Из дверей осторожно выглянула мордашка Артема, потом присоединился и Ник.
— Чего вы ржете? — поинтересовался Артем.
— Ах ты, невоспитанный мальчишка! — возмутилась Машка. — Мы что, лошади? Мы очаровательные тетеньки, которые смеются! Заразительно и звонко, и смех у нас — как серебристые колокольчики! Лучше согласитесь, а то не видать вам торта как своих ушей!
Тема осмотрел их с явным сомнением, но решил не связываться. Торт был ему дороже истины.
— Ладно, — снисходительно проговорил он. — Тетеньки. Красивые. И смех у вас приятный…
На этом рыцарская речь была закончена.
— Вот так тебе, — сказала Рита. — Даже собственные сыновья отказываются признать нас за Клаву Шиффер…
— Так ведь молоды еще, — презрительно фыркнула Машка. — Молоды, глупы и неразвиты эстетически… Ничего, подрастут…
И замолчала.
Лицо ее помрачнело.
— Машка, — дотронулась теперь до ее плеча Рита, — ты что?
— Знаешь, чего я больше всего боюсь? — шепотом призналась Машка. — Что Артем будет расти, а я не увижу…
— Глупые какие у тебя мысли!
— Думаешь обо всем, — передернула Машка плечиком. — О смерти тоже думаешь. А тебе не бывает иногда страшно — что это случится, внезапно так, глупо, и будут мальчишки расти сами по себе?
— Бывает, но я пытаюсь прогнать эти мысли…
— А я иногда не могу. Обещай мне, Ритка, что если что-то случится — я так, на всякий случай! Так вот, ты возьмешь моего Артемона.
— А если со мной?
— Я всех возьму, — серьезно ответила Машка. — И Николу, и Анну Владимировну, и Ваську твоего ненаглядного с его лысиной… И Витьку тоже. А то без Витьки мне весь этот прайд никак не прокормить!
И тут же Машка тряхнула своей рыжей головой в мелких кудряшках и широко улыбнулась.
— Так что, Прохорова, шизофрения свойственна не только тебе… Я тоже не чужда глупостей. Хотя, конечно, я умнее, дальновиднее и прагматичнее… Слушай, а почему бы тебе и в самом деле не выйти замуж за Витьку? Он по крайней мере не лысый…
Рита расхохоталась.
— Да, — сказала она. — Это, конечно, крутой довод в его пользу… А жену куда денем?
— Есть масса способов, — прошептала Машка. — Например, развод.
— Мог бы он — уже давно развелся бы…
— Знаешь, если серьезно говорить, был бы он уверен в ответном чувстве, нашел бы способ…
И Рита кивнула.
Она знала это и сама.
Только вот…
— Если бы могла забыть Сережку, — вздохнула она. — Глупо, правда? Все уже давно кончилось, а я…
— А ты как Кончита… Она ждала его тридцать лет, а потом отчалила в монастырь…
— Где-то так, — кивнула Рита.
— Ей было кого ждать. А тебе?
— В том-то и дело, что я кого-то жду, — призналась Рита. — Вроде его — и в то же время кого-то другого… Не знаю, Машка! Может быть, романтические бредни никак не выветрятся из моей головы… Это плохо?
— He-а… Хорошо. Лучше ждать неизвестного, чем ничего вообще… Это получится, как у Кинга, — безнадега… Давай выпьем по последней. За наши с тобой романтические бредни, благодаря которым мы все еще живые люди, а не ходячие кладбища с дежурно-обязательным набором эмоций!
Они возвращались домой уже вечером.
«Засиделись, — ругала себя Рита. — Мама там одна…» Сердце Риты кольнуло — вечное чувство ответственности и вины.
— Ник, давай быстрее!
Ник и так старался, почти бежал, чтобы поспеть маленькими своими ножками шаг в шаг с материнскими — длинными.
Трамваи как нарочно стояли — Рита видела темно-красный шлейф вагонов с белыми верхушками. За пустыми стеклами даже пассажиров уже не было видно — похоже, трамваи стояли так давно, что и самые терпеливые сбежали. Зато на троллейбусной остановке толпилось такое количество людей, что Рита только вздохнула — две остановки придется одолеть пешком… Ладно бы она была одна, а то с Ником.
«День сегодня явно не из удачных», — подумала она.
Но рядом шел Ник, прижимая к груди пакет с видеокассетами, выданными для просмотра щедрым Артемом, и скорее всего так не считал.
«Может быть, он и прав, — подумала Рита. — Время покажет…»
Они добежали до своего дома уже в полной темноте.
— Вот, — торжествующе сказал Ник. — Дошли же!
— Дошли, только потратили больше времени, чем рассчитывали…
Перед Ритиными глазами возникла страшная картина — куча листов, исписанных мелким, убористым и неразборчивым почерком, светящийся экран, глупейший, занудный текст — «и кто его печатает?» — и бессонная ночь…
Если бы не ее легкомыслие, она запросто справилась бы с подработкой уже сегодня вечером, а так…
На четвертом этаже Рита наконец остановилась.
— Боже… — выдохнула она.
Дверь в их квартиру была приоткрыта. Чуть-чуть. Но и этого хватило, чтобы Ритино воображение немедленно нарисовало картину ограбления, бедную мать, привязанную к стулу с кляпом во рту… О другом она вообще старалась не думать — слишком страшными иногда бывают наши мысли.
— Ник, подожди меня здесь, — прошептала она.
И тихо, стараясь не привлекать к себе внимания возможных злоумышленников, открыла дверь в собственную квартиру.
В квартире тихо бубнил приемник. Рита вошла, по-прежнему стараясь не шуметь.
— А ей тяжело, понимаете, дружок? — услышала она материнский голос — и у нее отлегло от сердца.
«Слава Богу, с мамой все в порядке!»
— Она мечется, пытается заработать деньги, и ее не остановишь! Мне иногда кажется, что она просто старается доказать всем, что она самостоятельна! Что она все может и ни к кому никогда не обратится за помощью… Очень сложный человек моя Рита. И так хочется, чтобы она все-таки чего-то добилась, может, хоть тогда успокоится?