Попаданец на максималках - 1 (СИ) - "Тампио". Страница 138

После обеда дети ушли в свои комнаты, а Зеров пригласил меня в свой кабинет.

— Мы внимательно ознакомились с предлагаемыми чертежами, Ваше Высочие, — без предисловия начал литейщик. — Ружейный механизм действительно интересен и вполне может быть более удобнее существующего фитильного. Конечно, придётся потратить время, дабы понять, как его лучше производить и собирать, но это несущественно для нашей беседы. Как я понял, основная проблема заключается в том, что пока не существует порох, который и будет использоваться при стрельбе. Следовательно, мы не сможем понять, насколько качественными получились опытные образцы ружей и пистолетов.

— Меня клятвенно заверили, что порох будет готов через месяц, — как можно увереннее произнёс я. — Так что пока можно приступать к производству искровых замков, поскольку его конструкция не зависит от типа пороха. На днях пришлю своего человека. Он уже сделал образец данного механизма, с ним все мелочи и обговорите.

Я задумался. Что же ещё хотел сказать.

— Да и деревянные ложа тоже можно начать делать, как и пули выливать. Одно же без другого запросто можно производить без задержки. Не забывайте, что всё должно быть одинаковым!

— Да, конечно, Ваше Высочие, — с пониманием кивнул Зеров. — Простоя не возникнет.

Нависла небольшая пауза, и по его взгляду я понял, что сейчас будет высказан на данный момент куда более важный вопрос.

— Касаемо упомянутой ранее горной разведки… Мы думаем, что сможем управиться и своими силами. Всё-таки, мой народ веками ищет руды в уральских горах.

— Не сомневаюсь, — согласился я. — Но мне кажется, что на Западе могут быть свои особенные, специфичные методы, с которыми неплохо бы и нам ознакомиться.

— Если только не давать потом западным мануфактурщикам лицензии на горные разработки.

«Ага!.. Конкуренцию не любишь…» — подумал я, но внешне постарался показать спокойствие.

— Наверняка это будет одним из условий, — мой голос был беспристрастным. — Можно будет подумать над тем, чтобы дать им не слишком многого. В конце концов, работать там будут местный люд, который через несколько лет всему научится, да и разузнает многие секреты.

— Эти западные мануфактурщики могут привезти и своих мастеровых, — возразил литейщик. — Я бы так и сделал, поскольку это проще, чем учить неумех.

— Если тем мастеровым предложить потом хорошие деньги, то они могут и остаться жить на Урале.

— Сомневаюсь, — на лице мужчины отразилось сомнение. — Наверняка они будут связаны контрактами.

— Наверняка. Но каждый контракт можно расторгнуть, пусть и с выплатой штрафов. Если приезжие мастеровые окажутся весьма искусны, то почему бы и не потратиться на них?

— Хм… — задумался Зеров. — И кто будет тратиться?

— У кого они останутся работать, тот и будет, — про себя усмехнулся я, не желая оплачивать из казённых денег работников для этого хитрого литейщика.

— Посмотрим, — вроде как согласился собеседник. — Не будем делить шкуру неубитого медведя. Лучше обговорим оплату и прочие денежные вопросы.

— Пока я оплачу производство опытных ружей и пистолетов. Возможно, их будет не более двух десятков. Потом мы обговорим оплату оптовых партий и сроков их производства. Но ещё на берегу, так сказать, я хочу напомнить об эксклюзивности.

— О чём? — не понял мужчина.

— О том, что больше никому вы эти и подобные ружья-пистолеты делать не будете. Даже себе. Это государственный заказ и появление подобного оружия на стороне будет приравнено к измене со всеми вытекающими последствиями.

Зеров невольно сглотнул и промолвил:

— Мы постараемся, конечно, но… всегда найдутся ушлые люди.

— Надо будет сделать так, чтобы они как можно скорее лишились если не своих голов, то липких рук. Я распоряжусь отправить полк для охраны мануфактур, производящих новое оружие.

— Надо будет обговорить всё с главами наших родов. Без их согласия… — затянул Зеров.

— Да-да, конечно, — согласился я. — Но не затягивайте. Это в наших общих интересах.

— Так сколько, хотя бы примерно, планируется закупить у нас ружей и пистолетов? Сколько мне с Лекайном их делать?

— Точно не скажу, но думаю, что в арсеналах военного ведомства должен храниться двойной запас. После вы сможете приступить к производству оружия для внутренней имперской стражи. В этом случае оно будет несколько проще и дешевле, соответственно. Всё же это не строевые части и стрелять они часто не будут. Потом можно подумать об оружии для населения.

— Оружии для населения? — удивился Зеров.

— Почему бы и нет? Промысловикам и жителям украин оно весьма пригодится. Да и о продаже в другие государства можно будет задуматься. Деньги-то нужны всегда.

— Ваше Высочие совсем недавно упомянуло об… эск… — литейщик запнулся.

— Эксклюзивности, — кивнул я. — Да, качественное военное оружие должно оказаться только на службе нашей Империи. Но то, что станем широко продавать лет через десять-пятнадцать по своим параметрам сделаем менее впечатляющим, и проблем нам не создаст. Тем более, что к тому времени этого шила в мешке не утаишь. Если мы не станем насыщать западные рынки новым оружием, то его скопируют и начнут создавать другие… — добавил я, вспомнив о китайцах моего прежнего мира.

Мы поговорили ещё час, обсуждая попутные проблемы, в том числе и так любимые многими попаданцами сапёрные лопатки. Договорившись о последующих встречах, я отправился во дворец, оставив Зерова в глубоком раздумье подсчитывать будущую прибыль.

Глава 62

В хлопотах время летит быстро. Я и оглянуться не успел, как наступил конец месяца, и подошёл день созыва Государственного Совета. Как и в прошлый раз, когда обсуждалось предложение поляндского короля, для проведения была отведена Малая зала дворца, поскольку всех министров и главных жрецов, их товарищей и обслуживающего персонала рабочий кабинет императрицы ну никак не вместит.

Присутствовали и родственнички — мои дядья. Хотя они и не имели никаких государственных постов, но как второй и третий наследники могли находиться на любом заседании Совета. С Титом Прокопьевичем я встречался совсем недавно, почти перед самым Новым годом, а вот Дмитрия Прокопьевича видел лишь на юбилейном балу, когда познакомился с Ханной. Оба принца важно, не торопясь бродили по зале, приветливо всем улыбаясь, привлекая взгляды всех министров.

— Чего-то они припёрлись? — не удержался я от вопроса, наблюдая за этой клоунадой.

— Принц! — укоризненно покачала головой маман. — Постыдитесь! Они же ваши ближайшие родственники и имеют право здесь присутствовать.

Перед началом данного мероприятия, как водится, были проведены жертвоприношения и прочие сопутствующие религиозные действа. Главные жрецы знали, конечно же, о предстоящем обсуждении и недобро косились в мою сторону. Я же старался выглядеть беззаботным. Да и нетрудно это было делать, поскольку Малую залу охраняли мои лейб-гвардейцы. Как говорится, бережённого… Вот я и старался предусмотреть все возможные неприятные моменты, каждый день по два раза вызывая на доклад Верёвкина.

Наконец, все члены Государственного Совета заняли свои места. Я уселся по правую руку Елены Седьмой, хотя ранее на подобном мероприятии это место мне никто не предлагал.

— Господа! — по давней традиции заседание вступительной речью открыла императрица, продолжая сидеть в кресле. — Сегодня мы обсуждаем два вопроса, предложенные наследным принцем. А именно — изменение состава Государственного Совета и создание нового ведомства. Основаниями для этого послужили неудовлетворительное состояние дел в Империи и довольно низкое религиозное рвение наших подданных. Мы уверены, что никто не будет отрицать сие, и каждый может высказать своё мнение в процессе обсуждения.

Присутствующие министры и приравненные к ним чиновники поднялись, и поклонились.

— Господа! — мне, как любому взявшему слово на Государственном Совете, пришлось встать. — Наблюдая за состоянием умов жителей Империи, я пришёл к неутешительному выводу, — почти все они страшно далеки от богопочитания. Большинство храмов находятся в удручающем состоянии. Жрецы манкируют своими прямыми обязанностями. Жертвенники не видать за зарослями бурьяна, а к которым ещё можно подойти, покосились и покрылись грязью. Наша Империя с давних времён претендовала на статус наиболее богобоязненного государства, но я вынужден сказать, что сейчас мы одни из наиболее безразличных к богам.