Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Кузмичев Иван Иванович. Страница 90

Мир меняется по воле сильных личностей, десятка или одной, но именно личности, и чем умней, расчетливей, жестче, сильней этот человек, тем быстрее меняется окружающее его пространство, будь это государство или племенное объединение. Вот такая суровая правда жизни, и от нее никуда не денешься, если, конечно, не хочешь стать «растением».

Верста за верстой оставались за спиной, отдаляя остатки посольства от берега. Слуги весело переговаривались, впрочем, не решаясь при этом мешать своим господам; бояре и вовсе обсуждали прелести местных девиц, которых я, к примеру, еще ни разу не видел.

Оторвавшись от размышлений, оглядел места вокруг себя – не столько живописные, сколько несколько странные, но вот почему именно странные, я пока еще не понял. Рядом со мной почти сразу же оказались двое гвардейцев, готовые прикрыть меня своими телами в любой момент. «Молодец Олег, толкового помощника Мишка себе подобрал, растет на глазах». Делаю вид, будто и вовсе не замечаю перестановки воинов.

Наконец в голову пробивается мучившее меня смутное беспокойство. Я таки понял, в чем дело: оказывается, я уже чуть ли не пару минут гляжу на два похожих друг на друга холма в низинах, где раскинулись те самые рощицы, которые я видел издалека. Сейчас же они не казались такими уж маленькими и никчемными, при желании в них, наверное, можно спрятать пару эскадронов улан, если, конечно, постараться.

Сзади все так же беспечно беседовали бояре, не замечая ничего вокруг, слуги переставляли ноги, иногда перебрасываясь друг с другом парой фраз, не более того: сил на бесполезную болтовню у них уже почти не осталось.

– Вам бы, ваше высочество, в середке схорониться, а то мало ли что, – негромко сказал Олег, подъезжая сбоку.

– Если нападут толпой, то это не поможет, Олежка, так что не переживай, но и про дозоры не забывай, – успокоил я его.

– Как скажете, ваше высочество.

Через десяток минут наш кортеж уже проходил между холмами; где-то рядом в чаще щебетали птицы, по верхушкам деревьев гулял ветерок, заглушая большинство звуков.

– Федот! Егор! – кивнул головой Олег, выезжая впереди меня.

Два гвардейца тут же дали шенкелей коням, вырываясь вперед. Хотя дорогу и проверяли буквально пять минут назад, лейтенант гвардейцев решил перестраховаться, посылая дополнительный разъезд перед кортежем. Однако ожидаемой опасности впереди не было, Федот с Егором ждали нас на перекрестке дорог, поблизости не было ни одной живой души.

Чтобы хоть как-то скоротать время, я попросил одного из бояр, Бориса Долгомирова, рассказать о здешних местах то, что он знает сам.

– Мне приходилось бывать в здешних водах всего пару раз, ваше высочество; мог бы и чаще сюда наведываться, да ведь из-за проклятых нехристей наши суда не могут пройти через Царьград, поэтому приходится плавать через Архангельск.

– Так это чуть ли не в три раза длинней получается, – быстро прикинул я в уме получившееся расстояние.

– Да, где-то так, но побывать здесь, конечно, стоило. Разве что из-за каперов, которых очень уж много развелось в водах близ Англии и Франции, путь крайне опасен, но зело выгоден. Семь лет назад я побывал в Милане и Венеции, много всего полезного привез тогда.

– Ну а что ты можешь про народ здешний рассказать? Каков он? – допытываюсь я в меру возможностей: мало ли что пригодится во время будущих переговоров.

– Горячие тут все, словно раскаленные угли, но это даже хорошо, особенно для женщин… Кхм, так о чем это я? Ах да, так вот, горячие они, да и своевольные шибко уж очень, вместо работы про дурость поют да вино делают. Торгаши!

Закончив свое краткое повествование, Борис сплюнул на землю, выражая таким образом все свое презрение к здешнему народу.

– Кратко, но со смыслом, – буркнул себе под нос Егор, ехавший рядом со мной, в паре саженей справа.

– А скажи-ка мне, Борис, как долго нам до Мессины добираться? Ведь капитан особо не распространялся об этом.

– Увы, ваше высочество, но я не знаю, не путешествовал здесь, да и не интересовался этим.

– Что ж, спасибо и на этом.

Однако вновь уйти в себя и раздумывать над очередными идеями мне не дали. На горизонте, как раз со стороны нужного нам города, скакал легкой трусцой отряд численностью около двух дюжин – все солдаты в кирасах, надетых поверх красных кафтанов с пышными рукавами, расширяющимися возле плеч. На головах людей блестели железные шлемы, немного заостренные по центру, наподобие гребня, с небольшими полями по кругу.

Увидев нас, они немного замешкались, но почти сразу же пришпорили своих коней; часть отряда заняла позиции с боков, держа руки на гардах палашей, другая же, основная часть отряда, остановилась в десятке саженей от нас. В нашу сторону выехал всадник, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Еще на «Звере» мы с Петром Андреевичем решили, что я, подобно отцу, поеду не под своим титулом, а «сменю» его на менее значимый. Так что теперь я, можно сказать, для всех, кроме свиты, светлейший князь Романов. А что, звучит!

Подъехав друг к другу, мы представились. Однако беседу пришлось вести на французском языке, потому что я испанского не знаю, да и офицер вряд ли понимает по-русски.

– Сеньор, прошу вас представиться, – настороженно приказал офицер, отойдя с линии возможного огня своих подчиненных. – Вы находитесь на землях его величества короля Испании и Сицилии Филиппа Испанского.

– Конечно. Перед вами светлейший князь Романов, подданный русского царя, – как можно расслабленней ответил я.

– Капитан Алехандро-Пабло Пилар-Гомез, – представился в ответ испанец. – Сеньор Романов, позвольте поинтересоваться целью вашего прибытия на наш остров.

– Мы плыли в составе посольства, но недавний шторм разметал наши корабли. Тот корабль, на котором плыли мы, нуждается в ремонте, поэтому обстоятельства вынудили нас пуститься в путь по испанским землям.

– Что вы собираетесь делать дальше? Будете ждать, пока починят ваш корабль? – как можно учтивей спросил офицер, махнув рукой приготовившимся к стрельбе солдатам.

Позади меня немного расслабились гвардейцы, видя, что на меня никто не собирается нападать. Однако рук с эфесов шпаг не убрали, да и взведенные кремниевые пистоли можно вытащить за долю секунды, была бы практика.

– Мы хотели бы добраться до Мессины, а там уже, насколько мне известно, смогли бы найти корабль, который сможет переправить нас на большую землю.

– Замечательно! Мы как раз должны сейчас возвращаться с рейда обратно в город, – обрадовался испанец.

– В какой город?

Добираться куда-либо еще, да к тому же на ночь глядя – хм, увольте!

– Так мы же сами из Мессины, уважаемый князь! И поэтому, с вашего разрешения, хотели бы сопроводить вас, а то на дорогах что-то слишком много разбойников развелось, – лучезарно улыбаясь, предложил испанский офицер.

– Мы с удовольствием примем вашу помощь, сеньор Алехандро.

Развернувшись, офицер бросил пару слов своим солдатам, и пара их, отделившись от общей массы, поскакала обратно. Наш же кортеж пришлось выстраивать вновь. Теперь уже по бокам ехали солдаты в кирасах и красных мундирах, а гвардейцы, повинуясь командам Олега, заняли позиции как можно ближе ко мне…

Глава 4

25 июня 1709 года от Р. Х.

Полтава, полк Русских витязей

Прохор Митюха

Прошел день с тех пор, как витязи прибыли в город. Второй день бездействия планомерно уходил в прошлое. Недавно прибывший полк без лишнего шума и суеты вышел из расположения казарм, поставив в центр колонны десять небольших телег.

Ворота Полтавы негромко всхлипнули, выпуская наружу чуть больше восьми сотен воинов, и тут же закрылись. Часовые наверху увидели в закатных лучах солнца, как молодые солдаты быстрым шагом, катя телеги, закрытые от постороннего наблюдателя тряпицами, идут в сторону небольшого перелеска, начинающегося в паре верст от стен города.

Приближалась ночь. Витязи, отдохнув после перехода в казармах, тихо идут по редкому леску, углубляясь в березовую чащу. Все беды и тревоги ненадолго отошли на второй план. Юношеский максимализм готов стерпеть многое, в том числе и саму смерть. Да, именно так, и никак иначе, такова природа каждого мужчины: до двадцати мы герои, от двадцати до тридцати – самые умные герои, а после тридцати – воины, готовые отдать свои жизни за Родину.