Вернуть Боярство 13 (СИ) - Мамаев Максим. Страница 28

— То есть всё дело в жадности? — поднял брови парень. — Простите, не так выразился — в выгоде Роду?

— И это тоже, — не стал я отрицать. — Должен же кто-то думать о пополнении сокровищницы стоящими трофеями, верно? Ну и третья причина — как только Полянская вернулась бы к своим, те быстро бы заметили божественные клейма на ней. Формально говорить об этом по условиям клятвы она не могла… Но лазейку бы непременно нашла. А там уже её родичи или сама Тайная Канцелярия, с которой они тесно связаны, озаботилась бы тем, что бы снять клятвы.

— Но ведь боги всегда держат слово, как меня учили вы с господином Смоловым! — удивился он.

— И всегда добавляли — если тот, кому оно было дано, сделал всё правильно, — напомнил я. — Если бы ты поменьше думал о бабах и больше нас слушал, запомнил бы. Полностью уверенным можно быть лишь в том случае, если ты или кто-то с твоей стороны, кто заключал договор, являетесь верующим если не нужного бога, то хотя бы кого-то из его пантеона. А так как я не верую ни в Сварога, ни в прочих — решить вопрос с клятвой было бы для Полянских лишь вопросом денег. Всех-то дел — найти достаточно высокопоставленного жреца нужного бога, убедить его помочь, принять самой Анне нужную веру и принести щедрые дары — и тогда формально руки бога будут развязаны. С одной стороны — неверующий, силой и хитростью вынудивший бедолагу принести клятву… С другой — жрец, просящий за него, обратившийся к твоей вере неофит и, самое главное, щедрые дары за помощь. И даже в случае, если богов несколько — не проблема, язычество не воспрещает веровать сразу во многих богов.

— А что это была за красная энергия, что влилась в неё? — спросил Андрей.

— Это раздел знаний, подробности о котором Пете знать рановато, — с ухмылкой покосился я на парня. — Но так и быть, расскажу. Маргатон, о котором я говорил, как вы уже поняли никакой не бог. Он — один из Повелителей Плана Крови, магического плана бытия, куда простым смертным и даже большинству магов хода нет. Но хоть он и не бог, но силой не уступит многим из них… А ещё у меня с ним долгие и прочные деловые отношения.

— Лживый… выродок… — с ненавистью прохрипела пришедшая в себя чародейка. — Такой же… как и твой… проклятый папаша…

Бледная, с выпирающими венами на лице, покрытая потом и всклоченная, Полянская выглядела как человек, что долгое время был прикован к постели тяжелой болезнью и только сейчас пошел на поправку. В карих глазах горел огонь ненависти — настоящей, подсердечной, той, которая заставляет сходить с ума от ярости и мстить обидчику любой ценой. Даже если от этого самому мстителю будет больше вреда, чем объекту мщения… Впрочем, надо признать, причины меня ненавидеть у неё были.

— Мне говорит о лживости та, кто даже не собиралась соблюдать договор, на который согласилась? — парировал я. — Не говоря уж о том, что это ты украла трофеи, принадлежащие мне по праву. Ну а о таком пустяке, как попытка меня прикончить, перед этим как следует запытав непойми за что, я вообще не упоминаю. Знаешь мудрую поговорку — не рой другому яму? Ибо есть немалый риск, что сам в неё и попадешь… Что с тобой случилось. Так что не сверкай глазами — тебе, вообще-то, сильно повезло.

— Что б тебе так же повезло, да чем скорее, тем лучше!

— Ты жива, дура, — спокойно напомнил я ей. — Я редко оставляю тех, кто пытается меня убить, в живых, так что тебе действительно сильно повезло. Скажу больше — твоя жизнь почти не изменится, так что повезло тебе вдвойне.

Ответ Анны был достаточно цветастым, длинным и даже познавательным. Я даже заслушался, а Петя и вовсе в какой-то момент явно немного смутился — аристократка говорила от души, от самого сердца, и из приличного в её речи были разве что предлоги да союзы. Я не прерывал женщину, хотя и мог — у человека жесткий стресс, причем второй раз за короткое время. Пусть немного выговорится и выпустит пар…

— Что тебя связывает с моим отцом? — задал я первый вопрос, когда она наконец выдохлась и умолкла. — И что он такого тебе сделал, что ты до сих пор простить не можешь?

Я, в целом, итак примерно догадывался в чем дело — тут семи пядей во лбу не надо, что бы сложить два и два. Но всё же хотелось знать это наверняка… Да и подробности были интересны. Всё же о жизни своего биологического родителя я знал совсем немного… А уж об этой стороне жизни и подавно.

— У нас был роман в юности, — как бы не хотела проигнорировать мой вопрос чародейка, но Печать ей выбора не оставляла. — И не просто роман — он собирался на мне жениться и ввести в Род Шуйских. Я могла бы стать княгиней, войти в число наивысшей аристократии Империи и мира… Но потом он встретил эту стерву, Асю, и я оказалась забыта! Мало того, что забыта — за моей спиной стали насмехаться надо мной, пускать мерзкие сплетни и порочить мое имя!

Ну, как я и думал. Папаша её поматросил да бросил, а она, скорее всего, окрыленная романом с ним, успела уже распустить слухи о скором браке с ним и так далее. Возможно даже успела возгордиться и начать задирать нос перед окружающими, считая, что теперь ей море по колено… И когда он дал ей отворот поворот, выбрав мою мать — Полянская оказалась в весьма щекотливом положении. Вот только меня удивляло, что она до сих пор таит настолько глубокую обиду по этому поводу… Впрочем, чужая душа потёмки, а женская и вовсе мрак кромешный.

— Кто отдал приказ на моё устранение? — задал я следующий вопрос. — И когда?

— Тайная Канцелярия…

— Я знаю, что Канцелярия! Мне важно, от кого исходил приказ псов Императора — от её главы или кто-то рангом пониже? Где принято было решение — здесь, на местах, или в столице? — перебил я её, конкретизировав вопрос.

— Глава Хабаровского отделения Канцелярии, Эрнест Иванович Голиков, — ответила она. — Приказ отдал он, и насколько мне известно, исходил он из Петрограда. То есть от Богдана Ерофимовича — не сто процентов, но с высокой долей вероятности. Приказ пришел за несколько дней до решающей битвы за Тойск.

Приказ из столицы — это уже очень плохо. Я, в принципе, так и думал, но всё же надеялся, что это самодеятельность местных, а в идеале — личная затея Анны, решившей отомстить за обиды молодости, раз предоставился столь удобный шанс. Но нет, всё оказалось куда хуже…

— Почему сейчас? — спросил Петя. — Ведь идет война, и каждый не то, что Архимаг — Младший Магистр ценен! У нас тут до победы далеко, а учитель не раз доказывал свою ценность и полезность! Это же глупо — пытаться убить его, когда он способен принести столько пользы нашей армии!

— Отвечай, — кивнул я женщине.

Хотя ответ на этот вопрос мне был прекрасно известен и так, но пусть парень послушает. Осознает в полной мере, насколько все серьезно закручивается вокруг нас — дабы был ещё бдительнее и осторожнее.

— Он Архимаг в двадцать лет, навыки и знания которого превосходят почти любого другого волшебника седьмого ранга в Империи, — перевела она взгляд на парня, с трудом вставая. — Он жених дочери Павла Александровича Романова, который, как всем очевидно, в ближайшие годы попробует стать не Вторым, а полноценным Императором. Твой, как ты его называешь, учитель — какая-то непонятная мне чудовищная тварь, ибо чародей не может расти с такой скоростью. Он прибыл на Фронтир четыре года назад в ранге Ученика и за это время взял пять рангов. Пять! За четыре года! И ладно бы одно это — так он ещё и демонстрирует знания, навыки и умения, которых просто не может быть у человека его возраста! Физически человек не сумеет научиться и отточить столько умений за столь короткий срок — ведь многие из них мало знать, нужно потратить годы практики на освоение! Кто он такой мне лично неизвестно… Но он большая угроза стабильности Империи! Как Канцелярия может это игнорировать?

— Ну раньше ж как-то игнорировала, — пожал плечами Петя.

— Раньше всё не казалось столь опасным, — пояснил за женщину я. — До бойни в Александровске я успел взять лишь пятый ранг. Очень молодой и сильный Младший Магистр — это громадная диковинка и гарантированно могущественный чародей в будущем… Но именно в будущем — через десятка полтора, и то и два-три лет. Но потом я сходу взял шестой ранг, затем отправился сюда и через полгода взял седьмой… А на носу ещё и большая смута. Вот и решили не давать мне больше времени и сразу со мной покончить. Провалилась первая попытка — взяли перерыв, решили получше подготовиться и дождаться удобной возможности… Вот тогда и вступила в дело ваша сладкая парочка, верно?