Слепой царь - Аюпов Алан Феликсович. Страница 14

— Слушай, тебе важно знать спала она со мной или нет? Или важнее всё-таки, почему она плачет?

— А разве это не связано?

— Как может быть связан секс, и желание вернуться домой?

— Но, ты же сам только что сказал. Стоит переспать и все дела! — Хихикнула девушка.

— Дженни, не морочь голову. — Сказал я, входя в свою квартиру.

— А мне войти можно?

— Можно. Только осторожно. Не то вдруг потом расплачешься?..

— Я же сказала, не расплачусь.

— Тогда иди на кухню и подумай об ужине.

Но ели мы не вдвоём, а впятером. Позвонила Альбина, и притащила за собой заинтригованную Генриетту и ещё всхлипывающую Лину. Пришлось Дженни срочно додумывать вечернее меню.

После ужина решено было осмотреться снаружи. Я взял подруки Дженни и Альбину, а Генриетта и Лина в свою очередь взялись за них. Вот таким кагалом прошли через весь вестибюль, и вышли в портик перед парадным входом.

— Как здорово! — Восхитилась Дженни. — Красота!

— В чём же? — Спросил я.

— Оформление. — Пояснила Альбина.

— Понятно. — Проворчал я. — Барельефы, резьба на колоннах и прочая мишура.

— Это не мишура. Это резьба по камню, лепнина, но не мишура. Мишура это совсем другое. — Поправила меня Лина.

— Да я просто так сказал. Чепуха всё это. Пошли дальше.

Выйдя за колонны, мы остановились у самого края ступеней.

— и что? — Спросил я.

— и ничего. — Ответила Альбина.

— Так, Альбина, — начал я распоряжаться. — Ты слева, вот и смотри налево. Дженни, ты справа, смотри в ту сторону. Лина и Генриетта наблюдайте за горизонтом. Если что-то заметите, сразу же сообщайте.

— пустырь. Кругом пустырь. — Сказала Альбина.

— Нет. — Возразила Дженни. — Вон там что-то есть. Но уж очень далеко. Не разглядеть. Бинокль бы?!

— Ты умничка! — Аж подпрыгнул я от возбуждения. — Держи!

У меня в руках тут же появился бинокль. Уже протягивая его девушке, я подумал: "Сорокакратный бы, не меньше!".

Несколько минут длилось молчание. Потом Генриетта вдруг сказала:

— По-моему впереди лес. Линия горизонта тёмная. Как будто там что-то есть.

— гут. — Сказал я. — Сейчас Дженни расскажет нам, что видит, потом твоя очередь будет разглядывать.

— А что говорить? — Спросила Дженни, не отрываясь от бинокля. — Я могу сказать лишь, что там какая-то барская усадьба, похожая на нашу. Больше отсюда ничего не разглядеть.

— Усиление подкрути!.. — Посоветовал я.

— Уже. Только это ничего не даёт. Видны колонны, ступени, кажется, виноградная лоза, а может это скульптура, отсюда не разглядеть.

— Расстояние?

— Не знаю. Километров двенадцать, не меньше.

— Передай бинокль Генриетте.

Вот так разглядывая горизонт, мы выяснили, что не одни здесь. Что спереди действительно толи лес, толи запущенный парк. А вот строение слева напрягло. Оно оказалось гораздо ближе остальных окружающих нас, и смахивало на тюрьму. По словам девушек хорошо была видна серая, толстенная стена, с колючей проволокой поверху. Если было бы солнце, то можно б с уверенностью сказать, что там ещё и стеклянные осколки натыканы. Причём, не только поверху, но и снаружи.

— Что будем делать? — Спросил я.

— Надо идти в гости к тем, что справа. — Уверенно сказала Дженни.

Все поддержали её единогласно.

— Туда ходу часа три только в одну сторону, да столько же назад. Это шесть часов. Да по жаре. — Размышлял я вслух.

— Да. Не близко. — Согласилась Генриетта.

— Лошадей бы?! — Мечтательно сказала Альбина.

— А ты умеешь с ними обращаться? — Поинтересовался я, не имея никакого подтекста.

— Немного. — Вздохнула девушка. — Я в своё время ходила на ипподром, хотела стать крутой наездницей.

"Так! — Подумал я. — Вот тебе и задачки. Ну, книги по медицине в библиотеку, срочно. Всё, что есть в мире. Словари, энциклопедии, справочники. Ещё о лошадях, кулинарию, садоводство или как оно там называется?.. Ну, те, кто за парками да садами ухаживает!.. Вроде пока всё? Ежели чего, додумаем".

— О чём задумался, детина? — Толкнула меня в бок Дженни.

— Смотрите. — Сказал я, а сам подумал, чтоб наш особняк, как его назвала Дженни, придвинулся к лесу спереди как можно ближе.

— и что? — Спросила Альбина.

— Дорога. — Подала голос Лина.

— Какая дорога? — В один голос спросили я и Генриетта, продолжавшая рассматривать предполагаемую тюрьму.

— Да вот, впереди.

— Так, девчонки, — заговорил я, пытаясь осознать, что же произошло. — Кажется, это черта, которую наше жилище пересечь не может. А вот вширь? А?

— В смысле? — Не поняла Генриетта.

Я напрягся, пытаясь сформулировать правильно задачу. Получилось нечто: расшириться до предела нашего предела!.. "Ага, масло масляное!", — подумал я, не в силах придумать что-то более подходящее.

— А слева забор появился. — Сообщила Генриетта.

— Это наш забор. — Сказала Дженни, отбирая бинокль.

— Дженни, посмотри, насколько мы расширились? — Попросил я.

— Смотрю. — Сказала девушка, разглядывая забор. — Так. Справа мы почти достигаем особняк. Трудно с этой точки сказать насколько, но мне кажется, очень близко. А вот слева мы уходим далеко за тюрьму. Она прямо напротив нас. Дальше просто не видно.

— Шикарно. — Сказал я. — А теперь, девчонки, пора домой. Мне надо очень хорошо подумать.

— А может, нам замок лучше было бы сделать? — Неуверенно произнесла Альбина.

— Не думаю. — Сказал я, беря девушек подруки. — Мне кажется, что здесь никто ни на кого напасть просто не сможет.

— А зачем тогда тюрьма? — Спросила Альбина.

— Ты спроси что-нибудь полегче. — Поморщился я. — Пошли.

— Подожди. А из чего дорога? — Остановила меня Лина.

— Какая дорога? А! — Вспомнил я. — Так спустись и посмотри.

Лина сделала шаг, и остановилась.

— Не пускает. — Сказала она.

— Суицидница. — Тихо произнесла Генриетта, но Лина услыхала, и отошла к ближайшей колонне.

— Лина. — Вступился я за девушку. — Дай руку.

Она подошла и взяла меня за руку возле кисти.

— Нет, не так. — Поправил я её, и взял подруку. — Вот так. Теперь пошли вместе. Мне тоже стало интересно из чего это наша дорога.

— Нет, на самом деле интересно. — Сказала Лина, спускаясь рядом. — Она красная. Ярко-красная, посередине идёт жёлтая полоса, а бордюры ослепительно белые.

Мы подошли к дороге, и я присел, ощупывая полотно. Оно было гладким, и в то же время каким-то резиновым.

— Похоже это гарей. — Предположил я.

— вот бордюр точно из мрамора. Или здесь есть иные кристаллические соединения, которые неизвестны на земле.

— Подойдём-ка на середину.

Дорога везде была одинаковой. Разделительная полоса, как я назвал жёлтую черту делящую дорогу на две равные половинки, предположительно была из жёлтого мрамора. Других строительных материалов ни я, ни Лина не знали. Поэтому сошлись в одном.

Мы пересекли дорогу и шагнули за бордюр. Ничего не произошло. Под ногами, как утверждала Лина, была самая обыкновенная глина. Прошлись немного по дороге в одну, потом в другую сторону. И опять ничего не произошло.

— Ладно. Пошли к девчонкам. — Предложил я.

Когда мы приблизились, нас встретил гомон возмущённых голосов. Оказывается, ни одну из них не пускало на дорогу. Вдоль нашего забора по тротуару, иди сколько хочешь, а вот за пределы, ни-ни.

— Суицидницы! — Передразнил Генриетту я, подняв руку. — Хватит на сегодня экспериментов. Пора домой. Надо обдумать. Очень много информации. Заодно чайку попить.

Мы дружной толпой ввалились в вестибюль и замерли у дверей. Внутри было полно народа. Девчонки стояли у окон, наблюдая за нами. Передние ряды сидели на корточках, вторые стояли, наклонившись, упершись руками в колени, третий ряд стоял просто так. И всё равно многие не могли видеть происходящего за стеклом. Поэтому в рядах время от времени происходило движение. Народ менялся местами, одни уступали другим