Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 48

Двое учёных-ракетчиков, чьё дежурство выпало на этот день, как раз разносили ланч, проходя вдоль столов с пластиковыми подносами. Получалось это у них на удивление ловко, будто они всю жизнь трудились официантами, а не конструировали ступени к тяжелым ракетам «Грифон».

В молчании несколько сот человек, часть из которых была одета в форменные комбинезоны с логотипом X-Space, а остальные – в смесь рабочей одежды и одежды в стиле кэжуал, ели консервированные бобы с соусом карри.

Пару дней назад была курица с соусом карри, вспомнилось Элиоту. Курятина замороженная, конечно. Впрочем, и консервов у них было в достатке, как и муки, соли, сахара, яичного порошка… А в Убежище-1 всего этого ещё больше, там забиты едой холодильные камеры, и четыре артезианские скважины. И ферма с разнообразной живностью рядом, и запасы семян, и удобрения. Много чего.

Главное – добраться туда inonepiece^[6]. В лагере беженцев не было и того, что имелось здесь, и в глазах людей, вереницей стоявших с канистрами за водой или скудным пайком от лагерной администрации, была такая безнадега, что Мастерсон чувствовал уколы вины, появляясь там. Он решил оставить для беженцев часть продуктов, освободить место в грузовиках. Вряд ли это их поддержит надолго, но кому-то жизнь может спасти. Лучше взять больше оборудования.

Закончив с основным блюдом, перешли к десерту. На десерт были пирожки-самосы с консервированными фруктами – это для тех, кто ещё не понял, что за шеф-повара у них теперь старший инженер проектов из Индии – Арджун Сингх.

Правда, тот постоянно подчеркивал, что он не индус, а пенджабец и сикх. Это уже не вызывало шуток про ситхов Дарта Вейдера и императора Палпатина, сикхов в компании работало много. Да и не до шуток в последнее время.

Треугольники из нежного теста, из которых вытекал сладкий ананасовый и персиковый сок, были очень хороши, и слегка подняли настроение людям, измученным дурными новостями. Из кухни Индостана использовались только те рецепты, которые годятся для европейского желудка. Персики, допустим, они смогут вырастить в оранжерее… но более экзотические фрукты исчезнут из них жизни. И чёрт бы с ними… но каждая такая мелочь – это потерянный кусок минувшего. От которого и так почти ничего не осталось. А завтра, вспомнил Элиот, дежурным поваром будет Моретти. У него как у техника сейчас немного работы. Итальянская кухня тем хороша, что может быть адаптирована под небогатое существование. Пицца способна стать кулинарным шедевром, но может готовиться из шматка теста, да остатков всего, что залежалось в холодильнике. А для пасты болоньезе (русские почему-то называли это блюдо макаронами по-флотски), если совсем уж прижмёт, можно использовать мясо любого вида, хотя бы даже тушёнку.

Когда они только добрались до Бергена, городка на двенадцать тысяч жителей, еды было достаточно для всех. Но продуктовое изобилие закончилось сразу же, когда подтянулись беженцы из нескольких мегаполисов.

Теперь город был затоплен беженцами, а база существовала на осадном положении.

Одна её часть была непосредственно военной, «зеленой зоной» безопасности, другая представляла собой место проживания гражданского персонала. Половину территории там отдали под организованный лагерь беженцев. На самом его краю был сектор, временно отданный Элиоту.

Далее за железобетонным забором, контрольно-следовой полосой и еще одним забором из проволоки – теснилось бескрайнее море потерявших кров жителей гамбургской агломерации, которые ютились в общественных зданиях, но чаще в туристских палатках и других временных жилищах.

Периметр патрулировался вооруженной охраной. Были и собаки, и все необходимые средства контроля.

«Диких» было в разы больше, чем коренных жителей города и округа, больше, чем персонала базы и больше, чем «культурных» беженцев. И они уже тащили всё, что попадётся под руку и были в шаге от того, чтобы начать добывать себе пропитание грабежами.

Если хозяйственные вопросы он доверил немцу, то с военными Мастерсон общался только сам. Всеми правдами и неправдами Элиот выбил своим людям хорошие здания, достал калориферы, биотуалеты, договорился о снабжении обеззараженной водой.

Любой культуролог съел бы свою шляпу, увидев, как быстро деградировали общественные отношения – за месяц от постиндустриальной экономики до нигерийской «экономики бакшиша». Где в ходу и связи, и блат, и примитивный бартер типа «мы вам палатки, а вы нам diesel fuel».

«А вскоре будет и экономика калашникова».

Внезапно оказалось, что тот, кто при капитализме был на вершине пищевой цепочки, и при таком «социализме» не пропадает, а хорошо подвешенный язык и инстинкт хищника могут компенсировать даже потерю миллиардных активов. Наёмным менеджерам без предпринимательской жилки было труднее, как и тем политикам, кто привык к спокойной административной работе, а не к манипуляциям людьми. Они обычно теряли всё.

Элиот сам «подкормил» нескольких министров и руководителей общественных служб земли Нижняя-Саксония, а в ответ они помогли ему заполучить те вещи, которые в довоенное время он не успел купить, либо потерял в хаосе, либо не имел права покупать – вроде портативного бурового оборудования, кое-каких химреактивов и, конечно, оружия – как гражданского, так и штурмовых винтовок. Раздобыл он в небольшом количестве и пулеметы, и армейские снайперские винтовки, и даже противотанковые комплексы. И боеприпасы ко всему этому.

Хотя для Кризисного Центра он был беден как церковная мышь, чтобы у них не возникло желания конфисковать его имущество. Военному командованию в лице генерала Коллинза было пока не до них. И на территорию ангаров «астронавтов» (как их тут все называли со смесью уважения и издёвки) военные не заглядывали. А Элиот изо всех сил показывал энтузиазм в проведении спасательной операции.

Поэтому почти сразу у его людей появились бейджики внештатных сотрудников Центра, продуктовые пайки и пропуски на территорию всего комплекса. Разве что карантинный осмотр им приходилось проходить на общих основаниях.

И тем, кто подхватил бы «простуду», он ничем не смог бы помочь. Разве что (по желанию) быстрой смертью в виде препарата, который убивал вернее, чем пуля в голову. Но пока, к счастью, никто не заразился.

Вакцины не было, да и не факт, что будет. Он не верил в то, что зараза волшебным образом попала в популяцию из-за случайной утечки. Конечно, это сделали люди. Но защиты у того, кто это применил, могло и не быть. Это явно оружие даже не последнего шанса, а финальной мести.

«Осталось придумать хорошую легенду для экспедиции. И – к Убежищу, полным ходом, – подумал он. – Главное, чтобы никто не проболтался».

От командования базы ожидать содействия было глупо. Элиот много для них сделал. Но кому понравится, если уходят ценные специалисты, да ещё забрав часть ресурсов, которые можно было бы у них когда-нибудь изъять?

Так что подготовка к отъезду шла в тайне. Генерал Коллинз может и не посадил бы никого в карцер, но вполне мог отъезд запретить, топливо изъять, приставить надзор. И объявить Мастерсона и его подопечных ненормальными сукиными детьми, чьи трупы через неделю будут лежать под снегом на каком-нибудь перевале, а оттают только к глобальному потеплению.

Чтобы увидеть деяния Дьявола, сейчас не нужно карабкаться на гору Броккен.

Отовсюду, где ещё были радиопередатчики, сообщали об аномально низких температурах и невиданном снежном покрове в более северных частях Европы.

Но с другой стороны – «простуда». В малозаселённых, к тому же труднодоступных районах гораздо безопаснее. Им придётся прожить там годы, и невозможно просидеть всё это время в бункере.

Пока хаос не начал набирать обороты, покойников в городах ещё успевали цивилизованно хоронить. Потом пришлось закапывать их в братских могилах, или предавать огню на мусоросжигательных заводах. А возможно, скоро некому будет хоть как-то позаботиться о мёртвых. Заражённых помещали в карантины, иногда это были неприспособленные помещения вроде ангаров или спортзалов, где большинство из них были обречены. В прежнем мире, возможно, многим из них смогли бы помочь, но в этом мире полного дефицита и бардака, где не было палат интенсивной терапии и аппаратов ИВЛ… просто не хватит ресурсов.