Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 82

– К оружию, – приказал старший по «вагону», кряжистый немец в вязаной шапке. – Без команды не стрелять!

Вооружились. Младший увидел, что автоматов ни у кого нет, только винтовки и гладкоствольные ружья. Меньше шансов, что заклинит. Но скорее, дело было в прижимистости и экономии.

Даже у старухи оказалась винтовка. Только «матушка-гусыня» села на пол в уголке, прижав к себе дитя, склонившись над ним и почти закрыв его своим телом. Пассажиры встали перед амбразурами, охрана заняла позиции в люках. И то же самое сейчас происходило в других вагонах. Весь караван ощетинился оружием.

Стоя с ружьём на изготовку, Саша хорошо рассмотрел налётчиков. Востока в них было не меньше, чем Дикого Запада – лица закрыты, замотаны: на головах у большинства не черные маски-балаклавы, как он думал сначала, а штуки, похожие на арабские платки под названием шемаг. Слышны были крики на незнакомом языке, не похожем ни на один из европейских.

От них отделился всадник на вороной лошади, поравнялся с головным вагоном. Караван не останавливался, возчики лишь слегка придержали лошадей, сбавив скорость. Из люка по пояс высунулся караван-мастер, начались переговоры. Длились они недолго. Главарь бандитов, приставив ладони ко рту рупором, прокричал на немецком с заметным акцентом свои требования. Сколько-то денег и сколько-то лошадей. Выкуп. Дань. «Плата за проезд». Универсальное требование таких людей в любой части света во все времена. Караван-мастер в ответ показал жест, универсальный для всех, с чем-то несогласных, и нырнул в вагон.

Тут же он отдал пару коротких приказов по рации. В результате караван ускорился, насколько это было возможно, а со стороны вагонов началась прицельная стрельба.

Несколько всадников, неосторожно подскакавших ближе всего, упали сразу. Живые, мёртвые – неясно. Пара раненых лошадей, громко крича, забились на земле, подмяв под себя седоков.

Вряд ли налётчики хотели боя. Скорее, пугали, брали на понт. Для этого и несуразные головные уборы, и черепа, притороченные к седлам, и громкие гортанные крики. Поэтому и не ждали сопротивления.

А получив его, бандиты сделали несколько ответных выстрелов, но по команде главного пришпорили лошадей и, быстро опередив караван, поскакали вперёд.

Скрылись из виду. Ничего хорошего в этом не было. Сейчас спешатся, залягут и расстреляют их из укрытия. Дорога тут одна, а по снежной целине, да ещё и с неровным рельефом, на колёсах не проехать. Сами разбойники, должно быть, хорошо знают здешние тропы.

Саша в очередной раз поразился, какой у него талант вляпываться в неприятности. Им ведь даже не обязательно убивать всех. Самые уязвимые сейчас – возчики. И лошади, конечно. Но лошади представляют для этих «бедуинов» большую ценность, их они убивать не будут. А вот без возчиков караван встанет и продержится, только пока не кончатся патроны.

Так размышлял Александр, приоткрыв задвижку на своём окне и пытаясь оценить обстановку снаружи. Его личный опыт давал ему лишь немногим больше понимания, чем мирным путникам.

Внутри вагона было почти спокойно. Кто-то молился; кто-то смотрел невидящими глазами, будто вспоминая всю свою жизнь; «матушка-гусыня» кормила ребёнка; тиролец тихонько напевал; караван-мастер и старший по вагону о чём-то спорили.

Младший вспомнил, какие истории читал в газетах про тех, кто попадал к разбойникам живым. Ничего хорошего их не ждало, как и везде. Где-то же они берут эти черепа…

Наконец, главный караванщик начал говорить по рации. «И да поможет нам Бог!», – разобрал Саша последние слова.

Он продолжал смотреть в окно, и всё-таки упустил момент, когда они свернули с автобана. Пейзаж не изменился. Пропали километровые столбики. Александр понял это, когда хотел посмотреть, сколько осталось до Клаусталя. Само дорожное полотно стало узким, и дорога пошла вниз под уклон. Это все в вагоне почувствовали.

Тут он заметил, что под колёсами уже не асфальт, присыпанный снегом, а каменистая почва. Должно быть, летом тут была накатанная грунтовка. И это уже не дорога, а путь по бездорожью. Они ехали по ровному участку склона. А с обеих сторон громоздились более отвесные каменистые стены. И никаких бортиков.

Внизу виднелись каменистые осыпи.

Может, лучше было заплатить? Хотелось верить, что экипаж знает что делает.

Некоторые пассажиры тоже заметили изменение маршрута, оживились... хотя в окна старались не смотреть. Да, это не Гималаи. Но и такой высоты с избытком хватит. Оставалось надеяться на мастерство возниц.

Пекарь-миссионер обратился к «начальству» за объяснениями.

Старший по вагону кратко объяснил, что они срезали путь и что там внизу впереди – въезд в старый тоннель. Им давно не пользуются, потому что много лет назад примерно в километре от входа произошло обрушение.

– Герр командир рассчитывает, что мы успеем укрыться там, пока эти бандюги не прочухают. Найдут-то они нас легко, но пусть попробуют взять! Велел всем молиться за лошадок и за то, чтобы тоннель окончательно не обрушился нам на головы.

А ещё всем пассажирам было велено не покидать своих мест до остановки.

Они успели заехать в тоннель и приготовиться к обороне. Успели даже наскоро накидать у въезда ящиков, мешков и коробок. Хоть какое-то прикрытие. Лёжа за этим подобием баррикады, используя чей-то баул в качестве упора, Саша увидел сначала снежные вихри из-под копыт, а потом и всю надвигающуюся конницу. Всадники громко кричали, потрясали винтовками и чем-то вроде мачете или палашей. У нескольких были штуки, похожие на бутылки с зажигательной смесью.

Быстро же они их нашли… Наверное, знали об этом месте, но не ожидали такого поворота.

Кто-то заорал, будто от боли, а на самом деле от ужаса. Это сдали нервы у кондитера-экумениста. Караван-мастер посмотрел на него взглядом, в котором читалось: «Ещё раз пикнешь, пристрелю».

Это подействовало. Пекарь замолчал, быстро закивал, ухватил ружье поудобнее, мол, всё в порядке. Хотя был белый, как мел. Младший хорошо его понимал. Если ты веришь только в бога по имени Разум, то смерть для тебя – не переход, а конец. Как и для самого Александра.

По команде они прицелились. Топот копыт приближался. Гневные крики стали ещё громче, наездники явно подогревали себя и давили на психику жертв. Не получив свою дань и понеся потери, они жаждали расплаты.

Заброшенное шоссе, которое вело в тоннель, было достаточно ровным, и они могли не бояться, что кони сломают ноги.

– Geduld. Sparen Sie Munition, – прозвучал голос Старшего.

Терпение. Берегите боеприпасы.

Видя, что караванщики не огрызаются огнем, разбойники осмелели и подъехали совсем близко.

– Ziehlen, – раздался приказ.

Дикая ватага подкатилась ещё ближе, между ней и въездом было от силы тридцать метров. Они не спешивались, собирались стрелять с сёдел.

– Schissen! – гаркнул старший. – Feuer!

На прицеливание он дал им всего пару секунд.

И тот самый “Feuer” через секунду заплескался в глазах у всех, включая толстого торговца сладостями. Генная память существует. Торговцы, фермеры и ремесленники в одночасье превратились из бюргеров в воинов, германцев из Тевтобургского леса или франков при Пуатье.

Грянул залп, обороняющиеся выстрелили почти в унисон. Уши заложило сразу.

Бандиты тоже начали палить вразнобой. Место, где они стояли, заволокло дымом. Поганый у них порох, хотя это их слегка маскировало.

Лавина налетчиков явно не ожидала такого отпора от мирного каравана и, натолкнувшись на стену огня, споткнулась и начала откатываться от горловины тоннеля.

Наверное, раньше им хватало такого давления, чтобы получить откупные, а на серьезный бой они не рассчитывали. Младший не понял, сколько из них удалось поразить.

Один «коктейль Молотова» прилетел по баррикаде, но её тут же потушили.

Были ли у врагов нормальные гранаты или РПГ? Если и были, они не стали их расходовать.

Несколько раз оттуда стреляли из чего-то вроде калаша, но баррикада давала достаточную защиту. Отойдя подальше, бандюганы ещё какое-то время постреливали по ней и оглашали горы гиканьем. Будто гиены мяукали. В ответ по ним из тоннеля тоже иногда стреляли. Вялая перестрелка продолжалась какое-то время, а потом налетчики вдруг исчезли так же неожиданно, как и появились. И весь эпизод, занявший около часа, стал казаться сном, навеянным фильмами про ковбоев и индейцев. Только трупы и кровь были настоящими. Да ещё руки тряслись, и патронов в патронташе убавилось.