Пробуждение охотника (СИ) - Барр Яков. Страница 36

— Погреб для садистов, типовой, сделано по ГОСТу, — присвистнула Соня будто прочитав мои мысли.

Треплов, изрядно избитый, почему-то не был прикован, а попросту сидел на стуле, привязанный веревками. Гвоздь, толстый, лысый, с бегающими сальными глазками, стоял подле Цитрамона как верный телохранитель, положив одну руку ему на плечо, другой же Овсов удерживал пистолет возле виска пленника.

Два огромных, тоже страдающих лишним весом, шкафа преграждали путь к боссу и заложнику. Когда мы спустились в погреб, громилы навели на нас дробовики.

Ну ради бога! С такими сложностями я справлялся в прошлой жизни безо всякого ликвора, и сейчас мне не потребовалось ни меток, ни ускорения, чтобы пристрелить этих медлительных стражей. Две пули из Тихони, две аккуратных отверстия во лбах громил.

— Стоять на месте! — завопил толстяк неожиданно тонким, визгливым голоском. — Пристрелю урода.

Соня дернулась было снять дурака, но я жестом ее остановил.

— Ты жив еще только потому, что я хочу с тобой поговорить. Не дури и проживешь еще немного.

— Пристрелю! Пристрелю!

Ствол в руке авторитета истерично задергался. Пришлось все-таки ускориться, и сломать дебилу запястье. После я даже не кулаком, а обидной затрещиной отправил авторитета в угол.

— Дорогая, развяжи нашего друга!

Вдруг глаза-щелочки Овсова расширились, а пленник на стуле удивленно крякнул.

Соня, положив мне руку на плечо, раздраженно шепнула на ухо:

— Дорогой, мать твою, ты больше не Петров. Твоя маскировка слетела к чертям!

Я представил себе, как сейчас выгляжу, истощенный дрищ Васнецов в изодранном серебристом комбинезоне, весь в крови. Этот образ меня доконал, и я расхохотался.

Кажется, страшный авторитет Гвоздь обделался на грязном полу. Я тебя понимаю, Овсов! С непривычки можно и заикой сделаться. Эта мысль вызвала у меня еще один приступ нервного смеха. Соня моей веселости не разделяла.

— Конспиратор хренов! — бросила она раздраженно, отобрала у мертвого громилы нож и разрезала, наконец, веревки на Цитрамоне.

Мы проводили обоих авторитетов в кабинет. Треплов казался сильно обезвоженным, Соня хотела напоить его минералкой из стеклянной бутылки, найденной в баре, но тот предпочел виски, стоящий там же. Ну что ж, организм подскажет, что ему нужно для выздоровления.

Соня усадила страдальца в кожаное кресло, сама уселась в такое же рядом, поигрывая пистолетом.

Гвоздя я притащил за шиворот, он делал вид, что ноги ему отказали, но лечебные пинки под зад его взбодрили. Момент, когда я за тот же ворот поднял его тяжеленную тушу на ноги, подержав пару секунд в воздухе на вытянутой руке, тоже, наверное, произвел на страдальца впечатление.

Кресла «плохому» авторитету не полагалось, я швырнул его как добычу к ногам Треплова и Сони и завязал беседу. Точнее, первый вопрос задала Соня.

— Какой из тебя Гвоздь? Ты должен быть тощим и крепким. Например, как он, — Соня кивнула в мою сторону. — А ты похож на мешок с кашей.

— Его не за внешность так прозвали, — прохрипел Цитрамон, — а за привычки. Любит играть с гвоздями в ходе разговора.

Я вспомнил, что видел у стены с кандалами гнутые ржавые гвозди.

— Что ж, значит о милосердии никто здесь и сейчас и не вспомнит. С прелюдиями покончили, перейдем к делу. Григорий Петрович, вы знаете, почему мы собрались в этом месте и в таких обстоятельствах?

Я пнул дурно пахнущую кучу отбросов на полу. Отбросы что-то невразумительно пробурчали.

— Не отвечайте, любезный, это был риторический вопрос. Вы давно, настойчиво и грубо посягаете на территорию Виктора Семеновича. В другой ситуации я бы не обратил внимания на мелкие разборки организованных преступных группировок. Однако, есть два «Но». Во-первых, я дважды оказался вовлечен в ваши игры, и оба раза ответственность несете вы.

Мой вежливый и нудноватый тон пугал авторитета, особенно в сочетании с моим внешним видом, возрастом и окровавленной одеждой. На то и было рассчитано, у меня огромный опыт таких допросов, ругань и напор гораздо менее эффективнее.

— Вы подкупили продавцов нарышкинских бутиков, чтобы они сообщали о богатых покупателях, — продолжил я тираду. — В результате на нас с этой прекрасной дамой было совершено нападение. Неприятно, но второй случай гораздо печальнее. Ваши подчиненные сожгли дом абсолютно непричастной к любым конфликтам в криминальной среде пожилой дамы. И все, чтобы надавить на ее соседку благородных кровей.

Я отвесил Гвоздю подзатыльник, авторитет горестно охнул.

— Это никуда не годится, Григорий Петрович, совершенно не годится. Я подозреваю, что таких инцидентов было множество. Я прав, Виктор Семенович?

— Абсолютно, — ответил Треплов, проглотив уже набранный в рот вискарь.

Цитрамон, сильный мужик, на глазах приходил в себя. Наш «разговор» он слушал с интересом.

— Виктор Семенович назначил вам встречу, чтобы обсудить ваши действия, явно противоречащие принятым в криминальной среде законам и традициям, иначе говоря «понятиям». Итак, вопрос! — я наклонился и схватил Овсова за горло. — Какого хрена, Гвоздь? Ты с ума сошел? С какого перепугу ты вдруг накинулся на город Нарышкин? Который, кстати, нравится мне гораздо сильнее, чем Гречин. У вас там шагу нельзя ступить, чтобы в бандитское дерьмо не вляпаться.

Овсов хрипел и махал руками, но куда ему освободиться из железной хватки охотника.

— Ты осмелел, потому что с тварями связался? Ты же не сам на них вышел, Гвоздь? Кто тебя с цепи спустил? Колись, мразота, иначе я тебя научу, как обращаться с гвоздями, а фантазия у меня больная, но богатая!

И Гвоздь раскололся. Натравил его на славный город Нарышкин мой добрый друг Вержицкий. Дом княгини Дятловой нужен был барону позарез, зачем, Гвоздю, конечно, никто не сообщил, но что это связано с тварями, он и так догадался. Гвоздь хотел пришить Треплова на стрелке, но Вержицкий велел его похитить, и да, это была засада на меня любимого. Не на ничтожного дворянчика Васнецова, разумеется, а на охотника Петрова, о котором ходят слухи по всей губернии.

Спецназ, который мы с Соней доблестно разнесли по кочкам, также предоставил Вержицкий. Я еще удивлялся, что крутовато они выглядят для обычных бандюганов. Да что толку, ничего не умеют, дурни.

По ходу беседы Соня вдруг подскочила с места и началась рыться в ящиках стола и выудила оттуда визитку Красного Гостя.

— Как ты догадалась? — восхитился я.

— Дежавю — такое дежавю, — ехидно ухмыльнулась напарница. — Что я могу поделать, если все свинтусы в этом мире мыслят одинаково.

— Не оскорбляй их словом «мыслить». Кстати, ключа от сейфа там не видно?

— Чего нет, того нет, — не слишком убедительно расстроилась Соня.

— Сейф нам Гвоздь, конечно, вскроет, — встрепенулся Цитрамон, — но что вы там найдете? Несколько тысяч на текущие расходы, да пистолет с одним патроном. Ладно, шучу, с двумя.

Похоже, нас друг Овсов пришел в себя от пережитого.

— Настоящий склад у него в подвале, — продолжил авторитет.

— Мы там ничего интересного не видели.

— Думаете, у такого солидного господина всего один подвал? Есть еще потайной погребок, о котором никто не должен знать. Только вот я знаю, — Цитрамон злорадно ухмыльнулся. — У меня разведка хорошо работает. Разрешите, я с ним побеседую?

— Охотно, но сперва пусть расскажет, как он свел знакомство с самим Красным Гостем.

Вскоре мы выяснили, что визитку ему дал все тот же Вержицкий, звонить по указанному на карточке номеру, конечно же, строго воспрещалось, но следовало предъявлять ее как знак принадлежности к определенным кругам. Например, такую же ему показал покойный Коробков, когда ему потребовалось развернуть компанию «Красные овечки» в Гречине и окрестностях.

Далее к беседе подключился Цитрамон, мы открыли сейф, в котором и впрямь ничего интересного не нашлось. Овсов сводил нас в закрома, действительно очень хорошо замаскированные, а там уже хранились ценности в масштабах Скруджа Макдака в рублях, валюте и драгоценностях.