Больше, чем товарищи по кораблю (ЛП) - Янг Филиппа. Страница 40

"Они знали, что я приду?"

"Теперь знают".

Она снова оглядывает комнату, чтобы увидеть, как все дружелюбно смотрят на нас. "Я не хочу навязываться", — шепчет она.

"Ты и не навязываешься".

И с этим я вхожу.

"Надеюсь, вы не возражаете — я привел гостя".

Поначалу они меня тоже пугали, так что я прекрасно понимаю, о чем она думает. Синдром самозванца в полный рост. Я чувствовал себя неловко, что пришел сюда как артист, а не как член актерского состава, но потом быстро понял, насколько полезной и выгодной может быть эта работа.

В конце концов она заходит в комнату, и я наблюдаю за тем, как она расслабляется под теплым приемом. Это уже победа в моей книге.

Мы все собираемся вокруг пианино, где Макс проводит вокальную разминку.

Именно к Максу я обратился, когда у меня впервые возникла идея провести эти встречи.

Он постоянно давал уроки пения и фортепиано во время прослушиваний и знает почти все мелодии шоу наизусть, словно музыкальный вундеркинд. Без него эти вечера не были бы такими, какие они есть.

Элиза прячется со мной в задней части группы, пытаясь занять как можно меньше места, насколько это физически возможно. Даже больше, чем обычно.

"Итак, кто что хочет спеть?" — спрашивает Макс.

"У меня есть кое-что", — вызываюсь я.

Я хочу показать пример Элизе и надеюсь, что она справится с задачей, как она это умеет делать, когда мы работаем. Я хочу, чтобы она увидела, насколько благосклонна эта комната, и больше всего на свете я хочу услышать, как она поет.

Я выбираю "Waving Through A Window" из "Dear Evan Hansen". Песня о том, как чувствовать себя аутсайдером, не вписываться туда, где, по вашему мнению, вы должны быть.

И еще: я хочу, чтобы она знала, что я ее вижу. Неважно, что сейчас творится у нее в голове, ей можно и даже нужно находиться в этой комнате.

Иногда мне кажется, что я живу от среды до среды, ожидая, когда эти вечера напомнят мне, что я здесь часть чего-то хорошего. А потом появилась она. Может, это потому, что я знаю, что помогаю ей поверить в себя, а может, дело в ней, но теперь я живу каждым днем.

Остальные, все у зеркальной стены передо мной, начинают петь припев, гармонируя с традиционной партитурой, потому что они могут, и мое сердце согревается, когда Элиза присоединяется к ним. Когда песня заканчивается, все хлопают и аплодируют, но все мое внимание сосредоточено только на ней. Она смотрит по сторонам и улыбается, и я знаю, что это работает. Кто-то еще выходит на сцену, чтобы спеть свою песню, в общем, сессия проходит как обычно.

"Не хочешь попробовать?" — спрашиваю я ее между песнями. Прошло столько времени, а она так и не выступила.

"Я не против просто посмотреть".

"Это был не мой вопрос".

Я улыбаюсь, чтобы выудить из нее настоящий ответ.

Она почти извиняюще кивает.

"У тебя есть песня?"

Она снова кивает, более уверенная в себе.

Когда Софи заканчивает свою песню из "Шести", я выхожу вперед, чтобы занять место. Я побуждаю Элизу подойти к пианино и сказать Максу, что она хочет спеть, просто наклонив голову. Когда она выходит, комната оживает от поддержки, и я не могу быть более благодарен своим друзьям.

"Элиза, у нас есть только одно правило: ты можешь петь из любого мюзикла, но… если ты выберешь "Мамма Миа", мы все уйдем", — шутит Макс.

Она сияет и соглашается, а затем наклоняется к нему, чтобы сказать, что хочет спеть. В тот момент у меня запорхали бабочки.

"Может, мы пропустим диалоги и сразу перейдем к делу?"

"Да!"

Она занимает место посреди комнаты и пытается незаметно успокоить себя. Это моя вина, что она нервничает, я бросил ее в логово льва.

Но это ничем не отличается от того, как я провожу с ней каждое мероприятие. Даю ей секунду на то, чтобы осмотреться, а потом она сама все контролирует. Она сделает это.

Начинается фортепиано, и это вступление я узнаю сразу, несмотря на то, что Макс вольно обращается с тем, что только что было вырезано. "Heathers". Элиза смотрит прямо на меня со знающей улыбкой. Она пытается произвести на меня впечатление.

Она выбрала "Fight For Me". Это песня, в которой Вероника впервые видит Джей Ди. Он участвует в драке с качками, и она мгновенно влюбляется в него, желая, чтобы он боролся за нее и защитил от ужасов старшей школы.

Когда она начинает петь, у меня по коже бегут мурашки. Ее голос великолепен. В нем есть особенность. Все мы были отточены вокальными тренерами, чтобы убедиться, что мы можем влиться в любой хор и петь песни так, как люди ожидают их услышать. Но ее голос не имеет границ. Хочет она того или нет, но она делает песню полностью своей.

Я отвожу взгляд от нее, чтобы оглядеться вокруг. Все внимание сосредоточено на ней. Они были бы вежливы, что бы ни прозвучало из ее уст, потому что они такие милые, но настоящее изумление написано на каждом лице в комнате. Но она их не видит. Она смотрит сквозь нас, мимо нас — даже не на себя в зеркало, а куда-то в другое место. Или она закрывает глаза. Я верю каждому ее слову, и я знаю, что она верит, что есть какая-то связь.

Когда она в последний раз пела для кого-то?

Я ей сочувствую. Прослушивания в театральную школу — это жестоко. Я был одним из счастливчиков, и теперь я это знаю. Сколько раз ей говорили, что она недостаточно хороша? Как долго она носила в себе это осуждение? Я собираюсь сделать так, чтобы она поняла, что более чем хороша.

Ее голос силен, она без труда берет каждую большую ноту. Мы поем хором, как делали это со всеми остальными, и я надеюсь, что она услышит, как хорошо она звучит с нами.

Зал взрывается аплодисментами. Я так рад, что она вышла на сцену и попробовала. Она тянет руку на себя и щиплет себя за локоть, не зная, что делать со всем этим вниманием.

Она заслуживает каждую секунду. Когда она смотрит на меня, я хлопаю и улыбаюсь своей самой гордой улыбкой. Она краснеет, и на секунду я вижу, как она перестает отмахиваться от похвалы, которую ей оказывают люди.

Она отступает назад, в центр группы. Теперь она одна из нас.

"Какой голос!"

Макс искренне удивляется ей.

"Где ты научилась так петь?"

Он смотрит на нее с восхищением.

"Прости, мне нужно больше. Элиза, вернись сюда. Харви тоже — мне нужно слышать вас вместе, иначе я не смогу спать всю неделю".

Я крепко обхватываю ее за плечи и возвращаю в центр комнаты.

"Seventeen"!" — кричит нам кто-то. Еще один трек из "Heathers"".

"Да! Именно то, что я хотел попросить. Спасибо!" — восхищается Макс.

"Но… мы то знаем, что ты умеешь петь, так что тебе не нужно переживать".

Она смотрит на него в замешательстве.

"Вместо этого я хочу, чтобы ты сосредоточилась на актерской игре. Общайся с нами, с Харви, вон тем комаром — мне все равно, просто играй".

Вот почему мы с Максом так хорошо ладим: кажется, что у нас половина времени одни и те же мысли, а он всегда знает идеальный способ их выразить.

"На этот раз ты не пропустишь диалог. Разозлись на него. Поссорьтесь с ним. Почувствуй это".

Она кивает, принимая задание.

Трудно вжиться в образ, когда я так счастлив, но это стоит того, чтобы сыграть с ней одну из ролей моей мечты. Конечно, это всего лишь одна песня, но я приму все, что смогу получить.

Таинственная. Задумчивая. Но что делать с поцелуем? Давай, Оскар, соберись.

Как и ожидалось, она принимает к сведению замечания Макса и дает мне это сделать. Она появляется на сцене, и я тут же переношусь вместе с ней. Мы начинаем с противоположных сторон партера и постепенно сближаемся, когда настроение меняется от подросткового раздражения до признания в любви. Ее голос гармонирует с моим так идеально, что я забываю, где мы находимся.