Больше, чем товарищи по кораблю (ЛП) - Янг Филиппа. Страница 49

"Не беспокойся. Я возьму несколько запасных вариантов из гардероба. Я думаю о "Книге Мормона" "Turn It Off" или о чем-нибудь из "42-й улицы". У тебя есть предложения?"

"О, два голоса за "Книгу Мормона", определенно".

"Потрясающе!" Она смотрит на Валентину. "Привет, Ви".

"Привет", — смущенно говорит она.

Валентина может быть милой?

"Как продвигается работа над картиной?"

"Все идет к завершению".

Картиной?

На днях я видела в комнате девочек горшочек с кисточками и металлическую банку с акварельными красками, но решила, что они принадлежат Мэдисон. Если бы я знала, что у Валентины есть творческие способности, то я бы предположила, что она занимается вышиванием крестиком или вязанием — ну, знаете, чем-то таким, где инструмент служит оружием.

"Ты должна будешь показать мне, когда все будет готово".

Валентина улыбается и это искренняя улыбка, а не фальшивая улыбка или улыбка "я втайне думаю о том, куда спрятать твое тело".

"Ты идешь на вечеринку у бассейна в пятницу?"

"Да, конечно!"

Вот уж не думала, что услышу эту фразу из ее уст, если после нее не последует "отвратительно" или "нет".

"Круто".

Яркие глаза Софи задерживаются на Валентине.

"Круто", — повторяет Валентина в ответ. Если она не будет осторожна, то в любую секунду исчерпает свою годовую норму улыбок.

"Думаю, увидимся там. Хорошего дня, Ви!"

"И тебе", — отвечает Валентина".

Я жду, пока Софи уйдет, чтобы расспросить Валентину, но тут ее лицо стало привычным — ледяным.

"Что это было?"

"Заткнись".

"У тебя только что был инсульт?"

"Заткнись".

"Валентина к кому-то неравнодушна?"

"Нет!"

Ее лицо покраснело.

"Я не думала, что она в твоем вкусе. Не потому, что она это "она", просто, знаешь, она бойкая, кипучая. Говорит что-то вроде "хорошего дня… Ви"", — поддразниваю я.

"Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я тебя убью".

"Молчу-молчу".

Она замолкает на минуту.

"Возможно, это просто период", — бормочет она, откусывая кусочек тоста.

"Я спала с кучей парней, так что… не похоже, что я лесбиянка".

Меня расстраивает, что она так отвергает свои чувства. Она услышала это от какого-то отвратительного гомофоба, но повторяет, как будто это правда. Я не намерена позволять ей так себя унижать. Кроме того, выражение "переспала" вызывает у меня тревогу. Это не звучит особенно любящим или приятным.

Я только что видела, как вся ее аура изменилась из-за одной милой девушки, и это заставляет меня думать, что ее жесткая манера поведения — именно такая. Интересно, насколько счастливее она могла бы быть, если бы была достаточно смелой, чтобы принять правду.

"Но ведь это не просто фаза, правда?" — говорю я, мой тон больше не игривый.

Она ничего не отвечает, но когда Оби снова присоединяется к нам, ее взгляд на меня через стол уже не такой суровый, как раньше.

Мое сердце учащенно забилось, когда в дверь вошел Оскар. Он быстро осматривает обычные столики, за которыми мы часто сидим, и улыбается, когда ловит мой взгляд, направляясь прямо к нему. В его шаге чувствуется определенная бодрость. На его лице затаенная ухмылка. Я впервые вижу его таким, и он выглядит… счастливым. Неужели до сих пор я не видела его по-настоящему счастливым? Это из-за меня? Боже, я надеюсь, что это так.

Он подходит к столу, но не садится.

"У кого-то хорошее настроение. Хорошо спал?" — спрашивает Оби с коварным укором.

"Элиза".

Оскар полностью игнорирует Оби.

"Сегодняшняя экскурсия будет без меня: кое-что произошло, поэтому мне нужно остаться здесь. Ты не против пойти без меня? Я не хочу, чтобы ты все пропустила".

"Да, без проблем, — уверенно говорю я. Нет ничего такого, с чем бы я не справилась. Это всего лишь автобусный тур — что может пойти не так?

"Побудь сопровождающим на экскурсии", — сказал он. "Это будет весело", — говорил он. Да, конечно. Запихивать двадцать с лишним липких пассажиров среднего и пожилого возраста в микроавтобус с неоткрывающимися окнами и сломанным кондиционером в тридцатиградусную жару — это настоящее волшебство. Думаю, работа в эскорте была бы приятнее, чем это.

Мне выпало счастье сидеть рядом с миссис Дав, пассажиром, который занял самое неудобное место в борьбе за более приятные, которую я вела со своими братьями и сестрами. Я никогда не побеждала тогда, и я определенно не побеждаю сейчас. Она — одна из постоянных пассажирок и типичная ипохондрик. Она в мельчайших подробностях описывает каждую свою болячку — хотя я её об этом не прошу — и я уже не помню, когда в последний раз говорила что-то, кроме вежливго "ох".

Я даже не знаю, что мы здесь делаем. Кажется, это должна была быть экскурсия по различным достопримечательностям острова, но пока мы видели только несколько камней странной формы, которые, если сильно прищуриться, выглядят как два трахающихся человека. А после этого мы увидели водопад, который, оглядываясь назад, был прекрасен, но в тот момент я была слишком отвлечена, вынашивая план, как удачно упасть в него, чтобы не пришлось терпеть следующий час "угадай, какая часть моего тела не болела последние шесть месяцев".

Каждый раз, когда мы забираемся обратно в микроавтобус, я клянусь, что дороги становятся еще более ветреными.

"Ну вот мы и приехали, друзья!" — объявляет водитель, и я присоединяюсь к гостям, с волнением выглядывая из окон, но ничего примечательного не вижу. Я ищу какую-нибудь достопримечательность, причудливую маленькую хижину, известную всем местным жителям благодаря одному блюду, которое они так хорошо готовят, но ничего нет.

"Просто посмотрите на эти виды".

Хорошо. Итак, мы проделали весь путь до вершины скалы, которую могли видеть снизу в начале путешествия, только для того, чтобы увидеть вид на ее подножие с вершины. Как захватывающе.

Добрый человек предлагает открыть раздвижную дверь, когда видит, что я сопротивляюсь, дергаю ее, как какой-то отчаянный псих, но я настаиваю на том, чтобы бороться с ней сам, чтобы никто не смог выйти раньше меня. Этот обрыв — моя конечная остановка, и я хочу начать с него.

"Доставайте свои камеры!" — советует помощник Оскара.

Отлично. Надо напомнить себе, чтобы я добавила в резюме "профессиональный фотограф". За мной уже выстроилась очередь, люди протягивают мне свои телефоны с такими размытыми камерами, что я могла бы сфотографировать им свою голую задницу, и они бы не заметили разницы. Или, по крайней мере, их родственники не поймут, когда выйдет слайд-шоу, но у Пэтти и Майка из Мичигана эта картинка навсегда запечатлеется на сетчатке глаза: я, нагнувшись, фотографирую свою задницу на вершине скалы средь бела дня на их любимый телефон.

Это серьезно изменит смысл медового месяца.

Похоже, по возвращении микроавтобус посетила та же мысль, что и меня, и он окончательно потерял желание ехать дальше. Спустя тридцать минут водителю наконец удается остановить единственный проезжающий мимо автомобиль, чтобы дать нам толчок.

"К сожалению, нам придется сразу же вернуться на корабль, так как времени на осмотр остальных достопримечательностей у нас в обрез", — говорит другая сопровождающая. Она обещает гостям частичную компенсацию, и мы снова отправляемся в путь. Может быть, у меня все-таки что-то начинает получаться?

Я слишком рано заговорила.

Вскоре после того, как мы спускаемся с острова, миссис Дав затихает. Наконец-то тишина. Но я, наверное, забыла, что, говорят, в глазу урагана тихо. Я должна была догадаться, что лучше не расслабляться. Я должна был догадаться, что что-то не так, как только она начала судорожно рыться в своей сумочке.