Клуб для избранных - Стоун Кэтрин. Страница 10

— Честно говоря, не понимаю. И не могу поверить, что ты меня ненавидишь. Я ведь люблю тебя, Дженет, — устало, почти механически произнес Марк.

— Правда? А ты помнишь, когда мы в последний раз были близки? Четыре месяца назад. Было время, когда мы занимались любовью почти каждый день. Теперь ты даже этого не хочешь. А может, не можешь? Ну конечно, все твое время отныне принадлежит медицине!

— Дженет! — попытался урезонить жену Марк. — Мы оба знали, на что идем, знали, что эти несколько лет окажутся самыми трудными в нашей жизни. Что я буду уставать и не смогу любить тебя каждую ночь...

— Четыре месяца, Марк.

— Но в остальном все осталось как прежде.

— Наоборот — все изменилось, Я не чувствую, что нужна тебе, что я — часть твоей жизни.

— Так оно и есть.

— Было когда-то, а сейчас нет. Ты отшвырнул меня, как ненужную тряпку. Когда тебе плохо, ты не делишься со мной своими горестями.

— Ошибаешься.

— Ты сам этого не замечаешь.

— Просто я устаю. У меня тяжелая работа.

— Да не в этом дело...

— Именно в этом. — Марк вздохнул. — Послушай, Дженет, браки врачей часто распадаются. Я не хочу, чтобы это произошло с нами.

— Я жалуюсь не на то, что ты дежуришь на Рождество, пропадаешь в больнице в воскресенье, засыпаешь над тарелкой. Речь идет о другом.

— Как раз жалуешься!

— Я просто обращаю на это внимание как на досадные мелочи, но из-за них люди не разводятся. Я не верю, что ты меня любишь.

— Люблю.

Теперь вздохнула Дженет. Марк ненавидит медицину, но утверждает, что любит. Значит, его слова о любви надо понимать в обратном смысле?

— Я не чувствую себя любимой.

— Это твоя проблема, — холодно парировал он.

— Возможно. Но, не чувствуя твоей любви, я начинаю себя ненавидеть. Взгляни на меня, Марк, — за полгода я поправилась на двадцать фунтов.

Дженет всегда держала форму. На ее теле не нашлось бы и унции лишнего жира. Набрав вес, она не стала выглядеть хуже, но зато стала чувствовать себя отвратительно. Эти двадцать фунтов облекли ее, словно чужая тяжелая оболочка, постоянно напоминавшая о том, как ей худо.

— Ты прекрасно выглядишь. — Голос Марка звучал раздраженно. Он уже устал от этого разговора. У него полно своих проблем, а тут еще жена...

— Марк, — наконец сказала Дженет, принимая воинственную позу. — Выслушай же меня наконец! Я ухожу. Я не могу больше жить с тобой, чувствуя, что ненавижу тебя и себя.

— Я тебе не верю.

— Придется поверить.

Она ушла в спальню и почти сразу вернулась с двумя упакованными чемоданами.

— Дженет...

— Я должна уйти. Здесь я задыхаюсь.

— Куда ты пойдешь?

— Пока и мотель — я уже заказала номер, а завтра найду квартиру рядом с офисом или с автобусной остановкой. Машину я оставляю тебе.

— Дженет, не уходи. Неужели мы не можем поговорить спокойно?

— Мы разговариваем уже час. Это бесполезно. Мы не понимаем друг друга. Мы даже по-разному смотрим на то, что с нами случилось.

— Но с нами ничего не случилось! — в отчаянии вскричал Марк.

— Ничего, кроме того, что я возненавидела тебя и себя и поэтому ухожу.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга, потом Марк предложил:

— Лучше уйду я.

— Но почему?

— Потому что это твой дом. Все здесь сделано твоими руками. Без тебя я не смогу в нем остаться. И потом, я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, будто я выжил тебя из дому, — язвительно добавил он.

— Это наш дом.

— Уже нет. Станет ли он когда-нибудь снова нашим, Дженет? Он бросил ей ключи. Стукнувшись об ее руку, они упали на пол.

— Дай мне время на сборы. Через час меня здесь не будет.

Вечером Дженет позвонила Лесли.

— Он ушел, Лес, — сообщила Дженет сквозь слезы.

— Как ушел?

— Уйти хотела я, но он настоял.

— О, Дженет, мне очень жаль!

— Я знала, я боялась, что так случится!..

— Понимаю. И все же... — Лесли помолчала. — Хочешь, я к тебе приеду?

— Если ты не очень устала.

Молодые женщины познакомились в июле на вечеринке в яхт-клубе. К тому времени Лесли уже три недели проработала стажером рядом с Марком. Они вместе работали, разговаривали, смеялись, и кончилось тем, что Лесли в него влюбилась.

Ей было любопытно взглянуть на женщину, которую Марк выбрал себе в жены, на женщину, которую он любил. Лесли была уверена, что та ей не понравится. Но в тот вечер они с Дженет проговорили несколько часов, потом часто встречались, когда Марк дежурил, и в конце концов подружились. Несмотря на то что жена Марка стала ее подругой, чувства Лесли к Марку не изменились. Только теперь они были спрятаны глубоко внутри и о них не знала ни одна живая душа.

— Как мне нравится у вас! — воскликнула Лесли, впервые переступив порог дома на Твин-пикс.

Снаружи небольшой коттедж ничем не отличался от соседних — аккуратный, свежевыбеленный, — но внутри был очень уютным. Таким его сделала Дженет, развесив повсюду прелестные деревенские пейзажи и коврики, которые сама вышила.

— Он такой домашний, — искренне сказала Лесли. «Наверное, Марк с удовольствием возвращается сюда по вечерам», — мысленно добавила она. Пройдя по всем пяти комнатам, Лесли задержалась в кабинете. На стенах висели дипломы Марка, университетский вымпел, свадебное фото и еще несколько фотографий, снятых в разное время.

— «Марк Дэвид Тейлор, доктор медицины», — прочла Лесли на дипломе. — М.Д.Т., Д.М. Изящно! Марк никогда не использует свое второе имя.

— Наверное, оно напоминает ему об отце, — холодно обронила Дженет. — Уверена, что старший Тейлор мечтал о том, что его сын станет врачом, еще когда Марк лежал в пеленках. Он вообще не слишком приятный человек, — добавила она, думая о том, какую роль сыграл свекор в том, что их с Марком брак оказался неудачным.

Когда Марк дежурил, а Лесли бывала свободна, они с Дженет исследовали Сан-Франциско. В остальное время Лесли была рядом с Марком. И восхищалась им...

Как-то, затаив дыхание, она пролепетала:

— Ты так много знаешь. Это замечательно!

С тем же успехом она могла назвать замечательным его самого.

Марк рассмеялся:

— Лесли Адамс, у вас явный синдром стажера — вы обожаете своего ординатора.

Лесли вспыхнула, потом побледнела. «Что, если он догадывается о моих чувствах?»

— Я польщен, — поспешно продолжил Марк, чувствуя ее смущение и не понимая причины. — Приятно, когда тобой восхищаются. Но это пройдет. На следующей неделе ты начнешь работать с Адамом Расселом, увлечешься им, а обо мне забудешь.

Ему вдруг захотелось взъерошить ее каштановые кудряшки, прогнать тревогу из серьезных сапфировых глаз. Но вместо итого он просто улыбнулся. Лесли робко улыбнулась в ответ.

«Эх Марк, — подумала она, — если бы ты знал, что не твоими знаниями я увлечена, а тобой! И это не просто увлечение...»

Лесли страдала молча. Она хотела Марка, мечтала о нем, зная, что он счастливо женат на женщине, которая стала ее лучшей подругой. Иногда Лесли чувствовала искушение обо всем рассказать Дженет. Они бы вместе посмеялись, а потом Дженет ответила бы, что, хоть Лесли ей и дорога, Марка она не получит — он уже занят.

Но Лесли молчала. Она была не готова смеяться над своей любовью.

Да и Дженет вряд ли стала бы смеяться. Она тоже страдала, видя, как их брак, разрушавшийся в течение года, бьется в предсмертных судорогах.

В середине сентября туман над Сан-Франциско рассеялся, небо прояснилось, а вместе с ним прояснились и мысли Лесли. Она заставила себя понять, что невозможно, глупо мечтать о Марке. Он прекрасный человек и женат на прекрасной женщине, которую любит. Вот так. Никакого тумана. Теперь можно обо всем рассказать Дженет. И они вместе посмеются.

Двенадцатого сентября — в тот день Лесли исполнилось двадцать шесть лет — Дженет испекла для нее пирог. Глядя, как подруга хлопочет над шедевром, который выглядел бы уместнее на кулинарной выставке, чем на столе, Лесли открыла было рот, но Дженет заговорила первая. По ее словам, их браку пришел конец.