Змеелов. Книга вторая (СИ) - Дорнбург Александр. Страница 1

Annotation

"Наш человек" в предвоенном, сталинском СССР. Красной империи, раскинувшейся на 1/6 части суши. На дворе 1939 и 1940 годы, самые благословенные, щедрые и сытые, из числа прожитых перед Великой Отечественной Войной. Которые потом долго будут вспоминать с теплой ностальгией.

В то самое время как все советские люди, не щадя себя и других, стиснув зубы и рвя жилы, поголовно в коллективах дружными рядами строили "рай на земле", наш попаданец осваивает свою найденную экологическую нишу. Все бы хорошо, но надо готовиться к надвигающейся войне. Всерьез...

Змеелов. Книга вторая.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Змеелов. Книга вторая.

Глава 1

Ту-дух, ту-дух, ту-дух, ту-дух, — мерно и неотвратимо поезд мчался вперед. Могучие литые колеса ритмично стучали всей своей тяжестью на рельсовых стыках. Интересно, что там может так стучать, если колеса круглые? Вероятно из формулы круга пи эр квадрат, как раз квадрат и громыхает.

В такт этому мощному вселенскому ритму, мозги в моей голове, словно в гигантской детской погремушке, хаотично бились о стенки черепа изнутри. Очень неприятное ощущение. Алкогольная интоксикация, на фоне обостренного рвотного рефлекса.

Ох-х… Где же я вчера так набрался? Да хрен с ним вчера, где я сейчас-то? Ё-моё, я вообще кто? В каком я времени, в каком теле? Как меня зовут? Степа или Миша? Или нет?.. Ничего не помню. Похоже, я накануне накушался спиртного вдрабадан. В дрова. В слюни…

Сделав героическое усилие, я разжал слипшиеся веки. Мне бы сейчас помощников, как у Вия. «Подымите мне веки, чертовы дети!» В глаза ударил яркий свет и я снова невольно зажмурился. Как ошпарило этим светом глазки мои бедные. Ни фи-ига не вижу. Вторая попытка. Уже лучше.

Так-так… Оба-на, кажись, судя по архаичной обстановке непрезентабельного купе поезда, характерной для конца тридцатых годов 20 века, я в 1939 году. В мозгах раздался болезненный щелчок, вероятно, мои шарики и ролики стали на место. Вспоминаю…

Ага! Кто бы сомневался! Я в 1939 году, в октябре месяце, на счет числа немного сомневаюсь. В этом времени меня зовут Миша Устинов и я — попаданец обыкновенный. Едрить твою налево! Свой среди чужих, чужой среди своих. Шпион-нелегал поневоле в сталинском СССР.

Сдаваться товарищу Сталину я не пошел. Побоялся непредсказуемой реакции. И сложившихся рефлексов вождя. Уничтожать все потенциально опасное для его личной власти. Чай, второй раз живу. Жизненный опыт имеется. 58 годков в прошлой жизни уже прожил. «Плавали, знаем!» И уже три в этой. Не хухры-мухры. Хотя в этом теле мне всего 23 года и на вид я — дурак дураком. Может, поэтому пока и гуляю на свободе. Пока молодой.

В прошлой жизни я звезд с неба не хватал, поэтому искренне надеюсь, что вторая попытка будет намного удачнее. Благо, в плюсе молодость и богатый жизненный опыт. А стимулы в нашей стране имеются. Неудачников и аутсайдеров здесь никто не жалеет. Миллионы зеков, миллионы расстрелянных. Поневоле приходится изображать стахановца. Каждому хочется быть нужным и необходимым для советской власти. Конкуренция выбора не оставляет.

В прошлой жизни мне иногда было лишний раз лень на диване пошевелиться, а в этой я почти герой. Змеелов, каждый божий день рискую жизнью, чтобы в Стране Советов были компоненты для необходимых народу лекарств. Природного происхождения.

А эти всколоченные и помятые рожи попутчиков в купе, судя по всему, мои вчерашние собутыльники. А вроде приличные люди. Были. Советские и партийные ответственные работники. От сохи. С рабоче-крестьянскими физиономиями и правильными характеристиками. И вот поди ж ты…

Страна им доверие оказала, власть в руки дала. А они… злоупотребили. Кто ж таким имбецилам мандаты то выдаёт, а? Прямо-таки очередное торжество Шариковых, вырвавшихся на волю и лишившихся сдерживающих их до поры ошейников.

Фингалами с кровоподтеками сверкают. Кажется, тут ночью кипела эпическая битва. Мордобой, если по-нашему. Каждый в запале отстаивал свою точку зрения кулаками. Так как ума явно не хватает. Если кухарку поставить управлять государством, то ума у нее от этого не прибавится. Так внутренне она кухаркой и останется. А тут куча великовозрастных дебилов-переростков…

И у меня отчего-то щека подозрительно болит. Видно и мне в ходе потасовки вскользь прилетело. Повезло, что я быстро вырубился, как самый молодой, сморенный в неравной борьбе с зеленым змеем. А то бы и меня старшие товарищи вдосталь отделали, сверкал бы сейчас как светофор.

Нет, так-то я в этой жизни не пью. Почти. Так как алкоголь и стал причиной окончания моей прошлой сущности, повлекший перенос сознания в это тело. Мне хватило. Чтобы теперь дуть на воду. Да и с кем мне в Туркмении пить? Кругом же одни мусульмане?

Нет, водку и они сильно уважают, так как пророк ее правоверным пить не запрещал. Но обычно пьют, чтобы расслабиться, а среди чужих это делать затруднительно. Вот я и сорвался в командировке, почувствовав себя среди русских людей своим в доску. Пошел в разгул. Один раз можно.

Ладно, проехали. Бывает, дело житейское. Жив-здоров, никакая белая горячка случайно ко мне в гости не заглянула. А если что лишнее по пьяни я и ляпнул, то сейчас этого никто не вспомнит. Так как пили все, а значит стукачей среди нас не было. Кстати, это одна из причин, по которой мне не удалось отсидеться в сторонке.

Что ж вчера было-то? Отъехали от Москвы, познакомились. Все оказались приличными товарищами из разнокалиберного начальства. Ну, это понятно, абы кто в купе не ездит. Быдло грязноштанное следует в жестком вагоне. Не баре.

На счет меня — другое дело, но по легенде я, по примеру Ипполита Матвеевича Воробьянинова (он же Михельсон Конрад Карлович), выдаю себя за ответственного научного работника, так что вопросов ко мне не возникало.

Далее, как водится, душевно мы выпили за знакомство. Я отнекивался, но под дружным напором попутчиков быстро сдался. Ёхарный бабай! Чего ломаться, как кисейная барышня? По чуть-чуть можно. Во! Правильно! Водка сама себя не выпьет!

Что вспоминается из последнего? Посидели мы душевно, хохмы, скабрезные анекдоты и спиртное лились рекой. Закусывали обильно: икрой, семгой, балычками двух сортов. Кажется, потом, мы еще песни орали «Вихри враждебные…» и «Вы жертвою пали…», а затем — темнота. И перезагрузка.

Ну зашибись погуляли!

О-хо-хо… Помираю… Голова сейчас лопнет. Так, надо как-то приводить себя в порядок. Сушняк долбит. Обезвоживание организма. Спустил руку и, рискуя сверзиться с верхней полки, пошарил на столике среди многочисленного хлама — шаром покати. Влаги нет, как в пустыне Сахаре. Куча мусора и барахла, а самого нужного нет. Жаль.

Но по счастью, у меня с собой всегда имеется фляжка с настоем «змеиной травки». За неимением гербовой, приходится подтираться лопухами. Хлебнул оттуда раз, другой.

Эх! Хорошо-то как! Теперь последний штрих — я заметил в одной пустой бутылке из под водки пару капель и выдавил их в себя для поправки организма. Теперь еще один раз хлебнуть из фляжки — другое дело! Голова, конечно, болит зверски, но я уже не умираю. До Киева еще время есть, чтобы отлежаться. Отойти. Чувство голода же меня не беспокоит, аппетита нет. А умыться я могу и через пару часиков. Не горит.

Следующие три часа я мирно лежал на верхней полке. Периодически подремывая, а в промежутках бодрствования собираясь с мыслями. Лепота. Верно люди говорят: «Больше спишь — меньше грешишь». Что в стране победившей коммунистической идеологии немаловажно.

Мои попутчики тоже уже сильно устали от «веселья», вели себя прилично, и меня не беспокоили. Видимо, тоже «болели».