Змеелов. Книга вторая (СИ) - Дорнбург Александр. Страница 15

Вот как он сам это описывал.

"Ввели меня в зал, там человек сто сидит. За столом — председатель и два заседателя. Ко мне подошел какой-то старенький и маленький человек, сказал, что он назначен мне в защитники. Я отказался: как-нибудь сам защищусь… Но тот сказал, что все равно будет в зале.

Началось слушание как обычно: «Прошу встать!» Я сижу в шапке. ( У нас могут прицепиться до всего: «Почему ты в шапке?» или "Почему без шапки?).

Председатель, возмущаясь и брызгая слюной, говорит, что я не подчиняюсь советским законам. Я же ему степенно отвечаю, что это не советский закон, при царе тоже требовали вставать…

Один из заседателей начал расспрашивать меня о моих убеждениях, но председатель его сразу же оборвал. Затем другой сказал мне, что, дескать, войну белые начали, мы только защищаемся, вы же нам мешаете. Вот мы вас вдогонку к Колчаку отправим, там в аду и проповедуйте… Я с обреченностью фаталиста отвечаю: «Куда отправите, туда и поеду».

Тут уж и прокурор потребовал, чтобы дело передали в обычный суд. А председатель как вскочит: «Ишь какой законник! Мы руководствуемся не законами, а нашей революционной совестью!» Прокурор требует, чтобы его заявление занесли в протокол, его поддерживает защитник, а председатель опять кричит: «Это что за старый дурак? Где его выкопали?»

Теперь уже и прокурор, и защитник требуют, чтобы слова председателя занесли в протокол, а тот только отмахивается: «Занесем, занесем! Всех вас занесем!»…

А потом увел заседателей в соседнюю комнату, там покричали, вышли и объявляют: «Расстрел». В зале шум, прокурор протестует, а председатель требует от милиции, чтобы она очищала зал…"

Но все спускали на тормозах. Воз и ныне там. Ибо хотя начальником железнодорожных мастерских можно назначить и проверенного партийного товарища, но в реальности управлял и организовывал всю работу его заместитель. Убери Егоркина и железная дорога может встать на большом участке. А кому это надо?

Я уже рассказывал, что даже в разгар самого горнила репрессий в 1937−38 годах, мелкое железнодорожное начальство, так сказать становой хребет РЖД, коммунисты старались не трогать. Даже за дело. Итак при царе почти мало мальский ж/д начальник автоматически личное дворянство получал, а когда их в первые годы Советской власти поголовно репрессировали, то оставшиеся стали буквально цениться на вес золота. Так что всегда и везде ограничивались простыми стрелочниками.

Ибо сюда не каждого назначишь и не каждый вывезет. Тут кандидатов фиг да ни фига. Это же не речи на митингах и партсобраниях горланить. Тут соображать надо…

А вопрос стратегический. Вся советская власть в России держится на паутине железнодорожных линий. Не даром же восставшие на Дону казаки не только рельсы разбирали и быками растаскивали, но и железнодорожную насыпь старались распахать. И все равно железнодорожники быстро пути восстанавливали. Потому советская власть на Дону и победила. Что быстро доставила два миллиона вооруженных до зубов красноармейцев со всеми припасами в нужную точку.

Так что Егоркин подавал апелляцию и его, отсыпав щедрую порцию звездулей, быстро прощали. Преподав наглядный урок, действующий на какое-то время. Так как из окна камеры смертников, он дважды видел, как расстреливали людей. Другое дело, сколь веревочки не виться, а совьется она в петлю. Подготовит Егоркин себе смену и поедет в Сибирь медведей просвещать. Как правильно, с помощью механизмов, из вечной мерзлоты золото надо добывать.

Передав письмо для родителя, я поспешил вернуться к себе в вагон. В переданной весточке я писал отцу, чтобы он ни в коем случае не соглашался переезжать на новые территории. То же касалось и моего старшего брата. А сейчас на присоединенные в конце сентября бывшие польские земли, всеми правдами и неправдами, большевики агитировали переселяться проверенные кадры. Для укрепления советской власти на новых территориях. На совесть давили. И обещали хорошего пинка под жопу.

А нам этого не надо. Война скоро и зачем глупо попадать под первый же удар фашистов? К чему нам такое веселье ключом и дым коромыслом? Ага, делать нам больше нечего! Хрен вам, ребята, по всей морде!

Про войну я, конечно, не писал, но утверждал, что много ходатайствую, чтобы нашу семью перевели в Туркмению. Железной дороге Ташкент-Мары и Мары-Кушка тоже нужны хорошие специалисты. К тому же я себе строю большой дом, с учетом будущего переезда нашей семьи. Приукрасил, конечно.

Мое запланированное глинобитное домовладение, пусть и просторное, не могло сравниться со старым особничком, в котором наше семейство, как инженерные работники, технари, проживало в Белой Церкви. Но тут цель оправдывает средства. Можно и соврать. Бог простит. Главное чтобы мое семейство пока никуда не сорвалось, а то потом возникнут большие трудности.

В старинный русский город Львов, которые некоторые существа с недоразвитым речевым аппаратом, называют, не в силах правильно выговаривать слова, Лембергом, я прибыл в полдень 13 октября. Время ожидания заканчивалось, наступало время действовать. Куда дальше?

Никаких наметок и наработок у меня не было. Ехал наобум. Сам я не семи пядей во лбу, чтобы крутить сложные оперативные комбинации. Если бы мозг мог вырабатывать искры, то от моего не возможно было даже зажечь спичку. И время поджимает.

С одной стороны погода шепчет. Осень, мерзопакостно. С другой стороны финская «зимняя война» на подходе. С грозной неотвратимостью. Что значительно увеличит строгости комендатуры. А мое дело излишнего внимания не терпит. Надо сработать за несколько дней. Так сказать: пришел, увидел, победил.

С другой стороны и противник у меня не гений. Не гроссмейстер-комбинатор. От осины не родятся апельсины. Поляки — одни и самых тупых народов на земле. По мнению американцев. В Америке поляк — вечный герой анекдотов в стиле наших про чукчу. Хотя в США хватает всяких наций, много там оригиналов понамешалось. В конце концов там есть Аляска, с эскимосами, которые от наших чукчей не сильно отличаются. Но поди же ты, поляки и на этом фоне являются явными чемпионами по интеллекту. С конца.

Насчет же внимание комендатуры и карательных органов, я решил подстраховаться. Как только мы стали подъезжать ко Львову, я пошел с вещами в туалет и там надел на свою правую руку гипсовую трубу. Довольно большого размера, чтобы сразу можно было ее скинуть одним движением конечности. Сверху оно уже была покрыта бинтами, а на конце располагался аксессуарный «чепчик». Ткань, на которую тоже были нашиты маскировочные бинты. Такой чепчик легко одевается и легко снимается. Держится на резинке от трусов. Одел, концы нашитых бинтов под бинты гипса заправил, — полное впечатление, что монолит.

Чтобы не шокировать попутчиков в купе внезапно образовавшимся переломом, перевязь я пока просто одел на шею и заправил под теплую выцветшую фуфайку. По ходу одеть ее под гипсовую руку — секундное дело. А гипс временно скрыл брезентовым плащом, повешенным сверху, в стиле как официант держит салфетку или полотенце.

Из-за того, что везу с собой ружье, пришлось сдать его в багажный вагон. А заодно, чтобы одинокое оружие в глаза не бросалось, сдал туда же и основную часть своих вещичек. Так что пока вещей у меня с собой самый минимум. Тем более я оделся, гипсовую трубу на место приладил и плащ на руку повесил. Вышел на сырой перрон, метнулся за угол вокзала, стал у стеночки, перевязь на место приладил, теперь я официально травмированный на правую руку. То есть совершенно безобидный гражданин. Меня всякий может обидеть.

Львов — конечная. То есть получать багаж можно было не торопиться. Чтобы не вызывать недоумения своей внезапной травмой у приехавших со мной пассажиров. Так что выждал полчаса, пока народ рассосался, я тоже сходил и свои вещи получил. Одна из главных заповедей в этом мире звучит очень просто: «Не суетись!». Правда, некоторые добавляют «Под клиентом!». Это еще древние голожопые римляне придумали, заявляя: «Поспешай медленно!».