Благословенный 3 (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 10

Прежде всего, хочу сообщить, что заседания Совета при высочайшем дворе теперь станут регулярными. Я почёл уместным переименовать его в Непременный совет, потому что никакие решения без одобрения большинства его членов более не будут мною приниматься… за исключением нескольких, которые решены уже ранее, и будут оглашены в своё время. Я обсуждал их более узким кругом — с Александром Романовичём и несколькими другими конфидентами…

Воронцов, услышав это, мрачно кивнул.

— Также, я намерен учредить в настоящем Совете пост руководителя. Председательствующим назначается граф и кавалер Александр Романович Воронцов. Отныне, кроме ранее назначенных членов, по должности в Совет входят все президенты коллегий, Обер-Прокурор Сената, Председатель Законодательной Комиссии и Первоприсутствующий Верховного суда. Как вы могли заметить, последних двух должностей пока не существует, как нет ни Суда, ни названной Комиссии. Эти лица займут свои посты после их назначения и формирования ведомств.

А сегодня, господа, я хотел бы обсудить внешнюю политику. Александр Андреевич, я знаю, в курсе всех дел и может просветить нас. Граф, вы готовы произнести на эту тему небольшой доклад?

Безбородко встал и поклонился собравшимся.

— Господа! Ныне ситуация в Европе почитается весьма неустойчивою. После того как пруссаки коварнейшим образом заключили с французами Базельский мир, Австрия одна осталась противостоять возмутителям европейского спокойствия.

— Александр Андреевич, напомните нам, на каких условиях Пруссия договорилась с Францией? — уточнил я у Безбородко. Последний польщённо кивнул.

— Ваше Величество, как всем нам известно, французы давно уже покушаются безраздельно овладеть всем левым берегом Рейна, обездолив тем самым множество германских князей. Фридрих-Вильгельм Прусский согласился потерять все свои владения за Рейном и допустил, что иные немецкие государи также утратят свои земли к западу от этой великой реки, в обмен на компенсацию на правом её берегу, что должна воспоследовать за счёт церковных владений. И теперь между французами и прусаками на сей счёт идёт активная негоциация!

— Понятно. То, что он получил обширные польские земли в вознаграждение за войну с Францией, уже как бы и не считается. Продолжайте, Александр Андреевич!

— Да, с Потсдамским двором получилось всё, как вы и предсказывали два года назад, Ваше Величество! Итак, пруссаки покинули коалицию держав, не желая оставаться по одну сторону с Австрией. Следует ожидать, что в компанию будущего года французы соберут все свои силы против Австрии и, вероятнее всего, преуспеют.

— Отчего вы так думаете? — с интересом спросил Воронцов.

Александр Андреевич развёл руками.

— Можно предположить, что если Франция успешно противостояла Австрии и Пруссии одновременно, то теперь, когда Австрия осталась одна, они добьются успеха!

— Да, разумно предположить именно так всё и случится!

— Теперь, когда Пруссия отошла от общего дела и объявила нейтралитет, — взял слово Александр Романович, — французы укрепили свою власть в Голландии, а Испания перешла на сторону французов, в следующую компанию с большой вероятностью следует ожидать поражения Австрии. И теперь нам следует решить, будем ли мы оказывать Австрийскому императору военную поддержку!

— Ну, и каково ваше мнение на сей счёт?

Воронцов слегка замялся. Как законченный англоман, он, конечно, желал бы объявления войны с Францией, однако собственные его убеждения предполагали воздержание от активных военных действий.

— Ваше Величество — произнес Безбородко. — Ежели Австрия в будущий год потерпит поражение, французская Директория станет хозяйкою Европы. Наверняка они захотят восстановить Польшу и заявят нам соответствующие требования! Мы же к тому времени уже не будем иметь ни одного союзника на континенте!

— Да, ситуация скверная, — подержал его обер-прокурор Сената Самойлов. — Французы уже сумели превратить голландцев и испанцев из своих врагов в союзников. Если они смогут нанести поражение Австрии и привлекут к союзу Пруссию, мы столкнёмся с угрозой доселе невиданного масштаба!

А мне оставалось лишь гадать, что теперь случиться в Европейской политике. Ведь генерал Революционной Франции Бонапарт уже не определяет её развитие… и что там будет дальше — бог весть!

— Допустим, что предположения о том, что цесарцы в следующем году потерпят поражение от французского оружия, кажутся весьма основательными — наконец произнёс я. — Но что же вы в связи с этим предлагаете?

— Непременно надо оказать Австрии военную помощь. — предложил Александр Андреевич. — Тот год ещё собрана армия под командованием генерал-фельдмаршала Суворова — возможно, пришло время пустить её в ход!

— Можем ли мы себе это позволить? Наши финансовое положение далеко не блестяще!

— Для компенсации военных наших затрат нужно добиваться английской субсидии!

— Жалко, что английские субсидии никак не помогут нам возродить погибших на полях сражений! Хорошо, с этой мыслью всё понятно. Но какие ещё варианты действия у нас есть?

Граф Безбородко учтиво и тонко улыбнулся.

— Ещё мы можем продолжать политику предыдущего царствования — от есть воздерживаться от вмешательства в европейские дела, объясняя это военными действиями в Персии. Но для этого надобно, чтобы война на берегах Каспия была продолжена!

— Признаться, этот вариант мне нравится много больше!

— Но, Ваше Величество, — запротестовал Самойлов, — это будет подлинная катастрофа! Через два, самое большее три года мы окажемся наедине против Франции её союзников, и никто уже нас не поддержит!

— Давайте не будем паниковать. Следует вспомнить, что последовательным и яростным врагом Франции является Англия. Не думаю, что это государство будет спокойно смотреть, как уничтожают Австрию. Они уже вовсю ищут новых союзников для австрияков, и, вероятно они их найдут. Что касается угрозы восстановления Польши, — хочу обратить Ваше внимание, что Пруссия смогла договориться с Францией, несмотря на польский вопрос. А ведь Пруссии теперь принадлежит даже столица Польши! Я уверен, что французы дали пруссакам относительно польских земель некоторые гарантии, естественным образом распространяющиеся и на нас. Полагаю, если мы твёрдо заявим о своём нейтралитете, Сент-Джеймсскому двору не останется ничего другого, как подкупать пруссаков, шведов, датчан, и даже итальянцев, лишь бы не допустить господства Франции в Европе!

— Все эти союзники ничего не значат без России! — заметил Самойлов.

— Александр Николаевич, не стоит преувеличивать роль и значений нашей страны. Мы вошли в европейские дела лишь в конце царствования Петра Великого, а до той поры Европа прекрасно обходилась без нас. Полагаю, они и дальше проживут без наших пушек некоторое время. Нам же не стоит чрезмерно торопливо бросаться в эти дрязги, в которых мы, признаться, не очень разбираемся. Думаю, нам надобно взять пример с мудрой политики северо-американских штатов, старающихся не лезть за пределы своей территории. В общем, — подвёл я итог — предлагаю Совету проголосовать за невмешательство. Уверен, что нам не следует тратить силы нашей державы на разрешение каких-то узко-европейских проблем!

— Ваше Величество, — не сдавался обер-прокурор Сената, — такая политика может иметь совершенно ужасающие следствия. Если европейские страны объединятся против нас…

— Но прежде всего, должен сказать, что я не очень-то боюсь европейских армий. В нашей стране для европейцев тяжело даже просто мирно жить, а уж воевать и вовсе невыносимо! Маленькой армии нашу страну не одолеть, а большую здесь не прокормить. Это первое, что я хотел бы сказать на сей счёт.

Второе: разумеется, никто не мешает нам проводить в Европе активную политику, но при этом не ввязываться в воины. Мы можем использовать наш флот, можем, по примеру англичан, применять финансы, если, конечно, сумеем их наладить. Нам следует искать другие пути воздействия на Европейскую политику, воздерживаясь от прямого военного противостояния. Думаю, как раз если мы будем чрезмерно активны, то именно это может вызвать против нас объединение сил Европы. В общем, я голосую за нейтралитет. Что же касается французской угрозы, хотелось бы сказать следующее: никакая нация не может длительное время поддерживать напряжение своих военных и финансовых сил на таком уровне, как это демонстрируют сейчас французы. Сейчас пока ещё в них силён революционный задор, но уже через несколько лет их постигнет разочарование и усталость. Так что, думаю, через несколько лет они не будут представлять той угрозы, которую несут сейчас. И нам сейчас очень важно оставаться в стороне до момента, пока французы окончательно не угомонятся!