Агент тьмы - Омер Майк. Страница 8

Лондонский Камень маячил в витрине, притягивая все ближе. Я не могла объяснить, зачем пришла. Камень пугал, наполняя мой череп жуткими воплями. И все же я жаждала испытать тот темный восторг, который охватил меня, когда я дотронулась до Камня. Его мощь заглушила мои собственные мысли. Мне нужно лишь, чтобы крики стали достаточно громкими. Чистый ужас, а не воспоминания, которые терроризировали мозг. Я прикоснулась к Камню всего на несколько секунд – и утонула в стремительных потоках воплей. Это было похоже на свободу – темный, дионисийский экстаз. Древние понимали важность этого чувства, этой свободы от навязчивых мыслей.

Более того, это связывало меня с моей матерью. Я слышала там ее голос, который заглушал все остальные. Не знаю, что именно сильнее влекло меня к Камню: потребность в свободе или отчаянное желание соединиться с матерью.

Спотыкаясь, я подошла еще ближе и остановилась перед покрытым тканью стеклом. Протянула руку, откинула ткань и, глядя на грубую известняковую поверхность, почувствовала в своем теле тягу. И просунула трясущиеся пальцы в зазубренную дыру в стекле.

Конечно, не следовало прикасаться к Камню, но мне хотелось снова раствориться в тех криках. Словно услышав мои сомнения, каменная мощь потекла в сознание рекой криков. На мгновение я слилась с Камнем – и через него ощутила присутствие мужского духа. Над гладкой поверхностью возникли видения: могучая рука, сжимающая меч; лезвие, рассекающее женскую шею на речном берегу. Те самые руки, капающие красным воском на сложенный пергамент и ставящие печать с изображением кипариса. Затем те же сильные руки, обхватив клинок, вонзили его в мягкую женскую плоть ниже ребер; я почувствовала, как смертоносный восторг неведомого убийцы наполняет меня силой. Потом появился яблоневый сад – красный соблазнительный фрукт на ветке почернел и сгнил у меня на глазах.

Моя рука затряслась сильнее, стекло проткнуло запястье. Болевой шок привел меня в чувство, и я отдернула руку, заставив себя отступить.

Черт. Нужно прекратить это. Я не понимала, что сейчас творится, но явно ничего хорошего.

Я отшатнулась, капая кровью на пол. Крики, которые заманили меня к зеркалу, звали обратно, моля о пощаде. И в них можно было разобрать два слова: Повелительница Ужаса.

Я заморгала от слепящего света в «Теско». Кассирша уставилась на мои ноги, и я споткнулась перед прилавком, даже не сразу сообразив почему. Оказывается, я вышла из хостела в золотистом коктейльном платье и шлепанцах. Всё платье в крошках, а спереди еще и в винных пятнах. Да, реально стоит смотреться в зеркало перед выходом, иначе мне перестанут продавать вино и виски. Но чертовы вопли в голове продолжали отвлекать.

– Они удобные, – объяснила я. – Шлепанцы.

Бросив сердитый взгляд, женщина за кассой взяла у меня вторую бутылку виски и просканировала.

Пока она сканировала третью бутылку, я уже приготовила фунтовые банкноты и протянула ей. Так хочется побыстрее вернуться в номер, заглушить вопящее эхо в мозгу и заснуть крепко-крепко…

Может, перед сном я еще разок навещу Камень и снова услышу маму. И, может, на этот раз она не будет кричать.

Я стояла в душевой хостела перед зеркалом. Камень смотрел на меня, его было видно в отражении стеклянной витрины. Если протянуть руку к отражению, я смогу до него дотронуться. Услышу ли я снова мамин голос? Смогу ли освободить ее? Это был бы интересный эксперимент: большая часть моего тела находится в грязной общей душевой, моя рука на Лондонском Камне больше чем в миле отсюда, моя душа сливается с ним. Я поднесла к губам бутылку виски и сделала глоток, наслаждаясь восхитительным жжением в горле.

Сколько сейчас? Часа три ночи? Но над известняковой поверхностью занимался красноватый дневной свет, окрашивая ее розовым. Значит, уже рассвело. Где-то в другом измерении психически здоровая Кассандра бегала трусцой по парку, ела грейпфрут на завтрак и радовалась жизни.

Зазвонил телефон – наверное, опять Скарлетт. Я проигнорировала его, уставившись на Камень. Голова была тяжелая, вялая от виски.

Я боролась с собой, чтобы снова не прикоснуться к Камню, и позволила его мерцающему изображению исчезнуть. Мое собственное отражение вернулось и уставилось на меня. Бледно-розовые космы свисали на плечи, под налитыми кровью глазами – фиолетовые мешки. Видок совсем дерьмовый. Никчемная.

Голос в глубине сознания взывал, чтобы я убиралась из этого города, подальше от этого кошмарного Камня, пока не слишком поздно. Пока Кассандра Лидделл не исчезла навсегда.

– Касс, пожалуйста, – произнесла Скарлетт. – Что ты сказала?

Лежа на спине, я прижала мобильник к уху, расстроенная, что подруга не услышала.

– Я сказала, что нашла свою мать. Вернее, то, что от нее осталось. Она в амигдале города… – Я попыталась преодолеть дрожь в голосе и неразборчивость речи. Наверное, лучше было позвонить, когда виски закончится. Хотя, если я протрезвею, крики вернутся.

– Где-где? – переспросила Скарлетт.

– В амигдале – там, где живет страх. Я слышала голос матери внутри Камня. Что тут непонятного?

– Касс, милая. Твоя мама умерла. Что ты…

– Да не эта мать! Не та, которая меня вырастила. Я про биологическую мать. Я нашла ее. Она в Лондонском Камне – или, по крайней мере, там ее дух. И когда я прикасаюсь к нему… я чувствую силу. Ужас и силу. И это что-то означает. Это… ну, типа хранилище ужаса. Страха и ужаса, древней части сознания. Понятно?

На несколько долгих секунд повисло молчание.

– Касс, я прямо сейчас заказываю тебе билет на самолет. Я хочу, чтобы ты вернулась. О чем бы ты ни говорила, мы с этим разберемся.

– Я не вернусь! Не вернусь, пока не выясню, как моя мать связана с Камнем и для чего он нужен. Я слышу ее крики, как будто она там, внутри. Или там заперт ее дух. Понимаешь, о чем я? Но мне нужна твоя помощь, Скарлетт, мне нужно все, что есть у ЦРУ по Лондонскому Камню. Это какой-то артефакт фейри или инструмент. Это очень важно.

– Касс, это незащищенная линия.

Я взмахнула рукой:

– Думаешь, нас кто-то прослушивает? Фейри, что ли? У них даже телефонов нет – какая уж там прослушка… Их технологии застряли в железном веке. Поверь мне. И вообще, у них есть дела поважнее нас.

– Я почти готова повесить трубку, – ответила подруга. – Я понимаю, что ты прошла через столько дерьма, но ты ставишь под угрозу интересы национальной безопасности. Не говоря уже о моей работе. Тебе нужно выпить кофе, протрезветь и вернуться в Штаты. А потом, может, сходить – ну не знаю – к психотерапевту или типа того. Ты лучше меня разбираешься в этой фигне. Но если б я несла такой бред, ты точно послала бы меня к психотерапевту.

Я вспыхнула:

– Бред? Я только что сообщила тебе важную информацию – в Камне полно мучимых душ. А ты говоришь, что мне нужна психотерапия? Ты что, больше не доверяешь мне?

– Будь ты трезвой, в этом, наверное, звучало бы больше смысла. А сейчас – нет, не доверяю. И не повесила трубку только потому, что ты несешь полный бред и не говоришь ничего полезного. Я бы лично полетела в Лондон и привезла тебя домой, но у меня завал на работе и два убитых агента. Поэтому мне нужно, чтобы ты проспалась, выпила кофе и убралась из Лондона к чертовой матери.

– Может, я и пьяна, но только из-за криков. Моя работа здесь. В Лондоне. Камень – вместилище древней силы.

– Но сейчас ты явно не очень эффективно работаешь, Касс, иначе язык не заплетался бы.

– Я не вернусь, Скарлетт. И если не собираешься помочь, ты для меня никто. – Дрожа всем телом, я отключилась и швырнула мобильник в окно, наблюдая, как он кувыркается в воздухе и разбивается о темный тротуар.

В этом городе я сменила уже много телефонов. Может, хватит покупать новые?

В одном нижнем белье я примостилась на краешке кровати, налитыми кровью глазами уставившись в отражение Камня в последнем карманном зеркальце и пытаясь оторвать взгляд. Потянулась было за виски, но чертова бутылка оказалась пуста. Сколько я выпила за последние дни?