Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 8

Старый Юген – как представился собеседник – оценил и спальник, и работу команды над обеспечением важного сопляка комфортом. С дозволения Паксаи пара его баб взялась помогать со стряпнёй: привал будет долгим, ибо коровам и впрямь не повредит роздых. Они ж не верблюды, маршировать часами с пофигизмом двужильных марафонцев. А на долгом привале не грех похлебать жиденького горячего.

В ожидании обеда, Дон потихоньку раскрутил осторожного старика на откровенность – тот даже выпить отказался для аппетиту. А раскрутив, чуть не взорвался от злости. Нет, вы подумайте! На его базе уже поселились какие-то чмыри! Верней, чмырихи, ибо речь шла о ведьмах. А кто у нас ведьмы? Правильно, щупы – чтоб у них прыщи не переводились! Подсуетились бабенции – ничего не скажешь. И по утверждению Югена давным-давно. Чуть ли не с самого конца света поселились в Утробе – так аборигены прозвали территорию прилегающего к базе предков наглухо запечатанного горного района. Того самого, на пороге которого уже почти стояли новые владельцы из-за моря.

Дон призадумался. Теперь, вроде, не к чему заворачивать в заброшенную крепость убитого лет десять назад Черногорского герцога-нара. Там они собирались перевести дух перед последним броском. Остановка в крепости была нужна для прояснения обстановки в целом. Однако нечаянно прояснилось у него гораздо раньше – Юген им подвернулся, как на заказ, вовремя. Нет, о том, что в Черногорье хулиганят граги, известно всему материку. Но Дон не представлял масштабов того хулиганства. Здесь натуральный фильм ужасов в реале крутят. Граги вылезают из Утробы стаями и режут народ.

Понятно, что не первый день. С полсотни лет назад землетрясение чуток растрясло так называемый северный перевал. Тот располагался к северу от крепости нара – чуть ли не в двух шагах. В результате перевал стал доступен для таких отменных скалолазов, как граги. И те окрыли для себя новый источник весьма доступной калорийной пищи. Правда, по утверждению Югена, кабаны учинили резню мирного населения далеко не сразу. Где-то лет тридцать назад первые смельчаки лишь изредка появлялись в долине крепости. Кому-то из них удавалось набить брюхо и утащить его восвояси целёхоньким. Кому-то брюхо вспарывали ценой неимоверных усилий и значительных потерь. Впрочем, дружинники покойного нара Черногорья быстро набили руку в борьбе с этакой напастью – Юген сам там служил и знает не понаслышке. И пускай с годами кабаны борзели всё больше и больше, рос и профессионализм борцов с нечистью.

Но десять лет назад разом грянули две катастрофы: из Утробы вывалилась целая армия кабанов, а на крепость напали северные соседи. Одновременно. К этому этапу повествования армы разделались с подневольным трудом и присоединились к манипулятору. Услыхав о дивном совпадении намерений грагов и врагов, мужики дружно резюмировали: неспроста. И тут же прицепились к своему стабилизатору с требованием признаться: не чует ли он часом поблизости своего коллегу? Или его внутричерепному агрегату «нос» заложило? Почему коллегу? А какой бы ещё сволочи удалось подмять под себя грагов? И консолидировать их на освоение новых промысловых территорий. Любому дураку понятно, что такая сволочь в природе одна: конструктор системы.

Поскольку пылкие богатыри не слишком стеснялись в выражениях, многоопытный Юген сделал собственные выводы:

– Так ты, парень, чего ж, колдун?

– Колдун, – мигом сообразил Дон, что отнекиваться чревато, а предложенная версия вполне удобоварима.

Это ведьм местные гнобили с азартом и старанием. А вот колдунов уважали. Ибо колдуны-мужики лечили и учили, а ведьмы лишь пакостили – вздорные сучки. Правда, пакостили давным-давно, а с тех пор успокоились. Да народная память крепче гранита, коли тому народу плюнуть в самую душу. А щупы плюнули. Не по своей воле – ломало их во время конца света, будь здоров – но плюнули.

– Тогда понятно, отчего ты, парень, такой смелый, – понятливо покивал Юген, терзая седую бороду, и уточнил: – Чего, думаешь справиться? Ведьмы в Утробе сильные. Давно там корни пустили.

– А с чего вы там решили, будто кабанов натравливают ведьмы? – поинтересовался Фуф. – То, что они живут с ними по соседству, ещё не резон. Может, те ведьмы и сами от кабанов прячутся.

– Прежде не прятались, а нынче приспело! – зло прокомментировал гипотезу Юген. – Вот так, ни с того, ни с сего. Ведьмы не одну сотню лет торговали у нас еду. Сами-то они безрукие. Ни скотину обиходить, ни масла с творогом из неё добыть. Ни хлеба вырастить. Всюду, куда не кинь, бабы бесполезные. Всё у нас закупали. Из Утробы спокойно приходили и восвояси уходили. Шастали туда-сюда, как у себя дома. И никакие кабаны их не трогали.

– Ты не горячись, – посоветовал старику Гоб. – Наш… Донат разберётся. Против него ведьмы не вояки, – пообещал он и осёкся под кинжальным взглядом Гнера.

– Кабаны скоро перестанут вам докучать, – пообещал и Дон. – Так что, Юген, подарок моей сестры ты возьми. Она не обеднеет. И на эти деньги постарайся прокормить своих месяца три. А после возвращайтесь на свою землю. В холопы не подписывайтесь. Трёх месяцев нам хватит? – на полном серьёзе уточнил он у греющей уши Гранечки и дунул в белобрысую макушку.

– Хватит, – чирикнула малявка, глядя прямо в глаза Югена.

Тот сглотнул и неверяще уставился на Дона, мол, малая не ведьма ли? Губу раскатал на откровения, да обломился. Манипулятор сделал вид, что в упор не видит вопрошающего взгляда старика. Лишь хмыкнул и заорал:

– Паксая, мы жрать сегодня будем?!

– Отвяжись! – прилетел в ответ нежный отлуп.

Девчонки с помощницами трудились, не покладая рук. А голодные тощие дети черногорцев незаметно стянулись ближе к паре костров, на которых во всех имеющихся котлах да котелках булькало варево. Паксая с Дайной, естественно, не выдержали их мучительно ожидающих взглядов, и ребятня уже что-то точила всухомятку.

Отобедав, гости не стали мозолить глаза щедрым дарителям. Юген принял деньги и повёл сородичей дальше в один из приграничных городков Белогорья. А Паксая с армами насели на стабилизатора с требованием прояснить и озадачить.

– Что я вам проясню, если сам блуждаю в потёмках, – сыто поглаживая набитое брюхо, вяло отбояривался Дон.

После проведённой на внутричерепной псарне аналитической работы он успокоился. То, что его базу занимают какие-то нестабильные щупы, «эрудит» оценил в четырёхбалльную проблему по десятибалльной шкале. Ну, занимают. Ну, подозреваются в неприглядных делах. Подозрения – не приговор. А щупы не в единой системе, где каждый объект подчиняется её пользе и целостности.

– Ты прав. Хоть убей, не поверю, что несколько щупов действуют заодно, – задумчиво прокомментировала Паксая рассуждения братца. – Слишком уж эмоциональны. Тем более там, наверняка, не одно поколение. Как минимум, три: бабки, матери и дочки. А то ещё и внучки. Наверняка грызутся.

– Согласен, – поддакнул Гнер. – Согласен также и с тем, что сейчас рано строить планы. Слишком мало информации.

– То есть в атаку сразу после обеда не побежим? – подкусил его Дон в отместку за прессинг.

– Не побежим, – усмехнулся Гнер. – А потом посмотрим, – холодно закончил он, поднялся и отправился инспектировать обоз.

– Что значит: посмотрим? – слегка обалдела Паксая. – Не хочет же он сказать…

– Он сказал: потом посмотрим, – внезапно спокойно, но довольно жёстко повторил обожающий её муж.

Это было особенностью их семейных отношений. Фуф любил баловать любимую женщину и носиться с её мелкими капризами – крупных Паксая себе никогда не позволяла. Но Пайдар Эспе-Раст умел сказать своё веское слово, перед которым юная жена пасовала и затыкалась. Умница, что тут ещё скажешь – в который уже раз погордился Дон своей сестрицей. И все они у него умницы – даже подобранная по случаю деревенская простушка Дайна с добротными мозгами. Что ни говори, роль женщины в жизни общества не в хоре на подпевках у пузатого солиста. Женщины – они ого-го-го. И в избу, и коня, и накормят, и простят – разглагольствовал он, наблюдая, как девчонки убирают следы обеда.