Короли анархии (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 89

— На нем была маска из чистого золота, — выдохнула я.

— Большой парень, — пробормотал Киан.

— Высокий или широкоплечий? Какой точный рост? — Спросил Сэйнт.

— Не знаю, чувак, я мог бы использовать свой член в качестве рулетки, но решил, что это неуместно, — сказал Киан с мрачным смешком.

— Ты, блядь…

— Он был такого же роста, как Киан, — сказала я Сэйнту перед тем, как у него лопнул кровеносный сосуд. — Плюс-минус дюйм.

— На дюйм выше или ниже? — Прошипел Сэйнт.

— Ниже, — сказала я.

— Хорошая девочка, — сказал Сэйнт, и по какой-то причине это заставило меня улыбнуться. — А теперь убирайтесь к чертовой матери домой.

— Не раньше, чем я покурю, — сказал Киан, когда мы завернули за угол и Найл выступил вперед из тени.

— Эй, — проворчал он. — Ребята, вы получили то, что вам нужно?

— Возможно, — ответил Киан. — Где здесь ближайшая комната для курения?

— Тебе действительно нужно курить прямо сейчас? — Прошипела я. — Давай просто уйдем.

— Нет, детка, — пробормотал Киан. — Мне действительно нужно покурить. — Он пристально посмотрел на меня сквозь маску, и я услышала, как Сэйнт выругался мне на ухо.

— Не делай глупостей, придурок, — предупредил Сэйнт, и я поняла, на что намекал Киану. Он хотел устроить неприятности, и после того, что я здесь увидела, этого было достаточно, чтобы я тоже захотела поучаствовать в этом.

— Да, знаешь что, я тоже хочу покурить, — твердо сказала я. — В какую сторону, Найл?

— Сюда, красотка. — Он развернулся на каблуках и важно зашагал дальше.

Он провел нас в курительную, оформленную в марокканском стиле, где все сидели группами на декоративных подушках на полу, а между ними стояли большие вазы для кальяна. Участники группы по очереди затягивались трубкой, и вокруг них поднимались клубы ароматного дыма. В комнате витали ароматы фруктов, наркотиков и табака, от которых у меня горело в горле.

Киан прошел первым через затемненный зал к бару в задней части бара, на ходу доставая коробок спичек из большой миски. Затем он заказал кальян, и служащая подвела нас к кругу подушек, прежде чем поставить вазу посередине.

— Что вы предпочитаете? — спросила она, протягивая нам меню, и Киан тут же передал его мне.

— Выбирай яд, детка, — проинструктировал он, и я посмотрела в меню, выбирая пару наугад.

— Жевательная резинка с апельсином, — сказала я.

— О, вы уверены? — спросила служащая. У меня не было ни малейшего желания курить это дерьмо в любом случае, поэтому я кивнула, протягивая ей меню.

— У моей девочки особые вкусы — о, и я выпью рюмочку текилы, — сказал ей Киан, и она усмехнулась, прежде чем отправиться за ароматизаторами, прежде чем приготовить их для нас.

Когда кальян был готов, а Киан взял свою порцию, Найл взял трубку и глубоко затянулся, сильно закашлявшись и демонстративно ударив себя кулаком в грудь.

— Святая Мария, матерь Божья, — кашлянул он. — Это гребаный мышьяк.

Служащая потянулась к нему, чтобы забрать с обильными извинениями, но Найл махнул рукой.

— Я не говорил, что мне это не нравится, миссис, — он рассмеялся своим раскатистым смехом, и было трудно не присоединиться к нему, когда он снова сильно затянулся трубкой. Вокруг нас клубился дым, а от сильного запаха апельсина и жевательной резинки у меня сморщился нос.

Киан внезапно притянул меня к себе на колени и устроил мои ноги так, чтобы я прикрывала то, что он делал. Было странно, что я практически могла видеть, как он ухмыляется под своей маской.

Он вылил свою порцию текилы на край занавески, которая висела на стене рядом с нами, так что она впиталась в нее. Я затаила дыхание, когда он чиркнул спичкой у меня под ногами, затем поднес ее к материалу. Она со свистом вспыхнула, и я ахнула. Киан поднял меня на ноги, и я на ходу опрокинула кальян, выбив из него горящие угли, так что разгорелся еще один костер. Я подавила смех, когда мы притворились, что убегаем вместе с остальной толпой, перепрыгивая через подушки, в то время как Киан «случайно» сбивал людей с ног.

Я заметила среди бегунов мудака под номером 84, который ранее ударил ту девушку, и указала на него Киану. С мрачным смехом мой мужчина врезался в него достаточно сильно, чтобы парень рухнул на пол, и я не так уж случайно наступила на него, поскольку мы продолжали бежать, изо всех сил пиная его пяткой по ребрам.

Найл радостно захихикал, менее чем изящно ударив ботинком по руке мудака и раздавив ее, ломая пальцы, когда парень закричал от боли под ним.

Прежде чем кто-либо еще успел заметить, что мы сделали, мы втроем бросились к двери, рука Киана крепко сжала мою, а на моих губах под маской появилась дикая усмешка.

Найл бежал позади нас, дико смеясь, когда раздались крики и вся стена загорелась. Воздух наполнился паникой, и мое сердце переполнилось от этого звука, когда мы все побежали прочь. Они заслуживали того, чтобы они боялись так же, как их боялись заключенные в этом месте. И мы еще не закончили разжигать костры.

Крики людей, находившихся ближе всего к пожару, преследовали нас, когда я выволок Татум в коридор, вопя «Пожар!» во всю силу своих легких, чтобы посеять еще больше паники.

Однако трое рабочих в черных масках пробежали мимо нас в противоположном направлении с огнетушителями в руках, так что я предположил, что наш маленький праздничный трюк не надолго выйдет из-под контроля. Тем не менее, было приятно нанести ответный удар этим извращенным ублюдкам хоть каким-то маленьким способом.

— Вы повеселились, а теперь убирайтесь к чертовой матери оттуда, — потребовал Сэйнт в наушнике, и я усмехнулся.

— Всему свое время, — пробормотал я.

Я слишком долго страдал в этом чудовищном месте, чтобы позволить им легко отделаться теперь, когда я вернулся. Я хотел нанести им удар, мне это было необходимо. Просто немного, чтобы показать, что они не сломили меня, и доказать себе и своей девушке, что я был предан делу того, чтобы весь этот гребаный клуб и каждый его член горел, чего бы это ни стоило.

Найл схватил меня за локоть и потянул из коридора, по которому мы двигались, через еще один завешенный дверной проем на приподнятый мезонин, откуда открывался вид на смертельную игру, происходящую на нижнем этаже.

Я притянул Татум ближе, когда мы замедлили шаг, крики людей, бегущих от огня, быстро утонули в пронизанных агонией воплях человека в лабиринте смерти под нами.

Я не хотел смотреть, не хотел, чтобы меня заставляли думать о том, каково было участвовать в кровавой бойне той извращенной игры, но я не собирался позволять чему-то столь незначительному, как страх, каким-либо образом удерживать меня. Это была просто эмоция, созданная для того, чтобы калечить. И я отказывался позволить чему-либо подобному укорениться во мне.

Моя рука вцепилась в перила, когда я посмотрел на игру, происходящую внизу, наблюдая, как кричащий мужчина ведет проигранную битву за свою жизнь против девушки, которая наносила ему удары со всей яростью и несправедливостью, которые я чувствовал, когда меня посадили в ту клетку.

Татум держалась поближе ко мне, пристроившись у меня под мышкой и тоже глядя на бойню, с молчаливым отвращением воспринимая то, что я пережил. Найл скрылся из виду, но я знал, что далеко он не уйдет, поэтому не обращал на это особого внимания. Без сомнения, он что-то замышлял, сеял небольшой хаос по своему усмотрению, и я, конечно же, не собирался его останавливать.

Здесь, наверху, было темно, зрители были не более чем тенями там, где мы стояли над игрой. Я вспомнил, как смотрел вверх из того лабиринта и видел блеск черных и золотых масок, смотрящих на меня сверху вниз, зная, что ни одному из людей, спрятавшихся за ними, нет дела до того, жив я или умер, и желая затащить их туда с собой, чтобы они сами почувствовали поцелуй моего клинка.