Короли анархии (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 95

Я все еще не был уверен, правильно ли мы поступили, не отправив его в больницу, но я знал так же хорошо, как и другие, что реального лечения от вируса «Аид» не существует.

Сэйнту удалось добиться, чтобы нам прислали рекомендованные стероиды и обезболивающие, и он консультировал Татум по поводу ухода за Кианом на дому восемь раз в день, и мы все согласились, что ему лучше здесь, под пристальным вниманием, чем в переполненной больнице.

Те несколько раз, когда я видел Татум, она клялась мне, что у него все идет так хорошо, как только можно было ожидать. Она выходила из его комнаты только для того, чтобы забрать еду и воду, которые мы оставляли для них, и каждый раз, когда она уходила, Сэйнт подходил к короткому коридору, который вел к моей и Киана комнатам, в маске на все лицо и перчатках и отбеливал все до блеска.

Мою комнату сочли слишком близкой к комнате Киана для безопасности, поэтому я не возвращался туда с тех пор, как началась его изоляция, но постель, которую Монро постелил мне на диване, не использовалась последние три ночи.

Я спал всего один раз. Лицом вниз над унитазом в ванной Сэйнта после того, как напился до состояния, близкого к коме. Того факта, что он не выгнал меня, было более чем достаточно, чтобы я понял, как сильно он заботился. Но это ничего не меняло. Моей любви к маме было недостаточно, чтобы спасти ее, и наша совместная любовь к мудаку в той комнате дальше по коридору тоже не помогла бы ему.

— Тебе нужно взять себя в руки, — рявкнул на меня Сэйнт, когда я обмяк в объятиях Монро, и я был почти уверен, что в этот момент он просто держал меня для поддержки. — У него уже четвертый день заражения. Это решающий день. Если он переживет сегодняшний день без разрыва кровеносных сосудов в легких из-за кашля, то его шансы на выживание возрастут до восьмидесяти одного процента.

— Как, черт возьми, мы узнаем, если у него лопнет кровеносный сосуд в его чертовых легких? — Рявкнул я.

— Потому что он либо начнет кашлять кровью, либо нет, — прорычал Сэйнт.

— А если он это сделает? — Спросил я.

— Тогда его шансы не улучшаются, но и не ухудшаются. Если только это не продлится второй день. Или третий. — Его выступление было таким холодным и безразличным, что, если бы я не знал его, мне бы захотелось перегрызть ему глотку за это.

Держу пари, из Сэйнта вышел бы превосходный хирург, прекрасно способный отбросить любые следы эмоций и твердой рукой рассчитать шансы на выживание, разрезая человеческую плоть. Конечно, большинство людей, которые становятся медиками, делают это из желания помогать другим людям, так что это его совсем не привлекает.

— Ну, извини, если я не прыгаю от гребаной радости при мысли о перспективе провести день в ожидании, чтобы узнать, начнет ли один из немногих людей, которых я люблю в этом мире, буквально кашлять легкими или нет, — прорычал я, вырываясь из хватки Монро, и бросился к двери.

Мне нужно было убраться из этого гребаного места. Мне нужно было убраться нахуй отсюда, чтобы я мог просто дышать.

Мою грудь сдавило до боли, а в ушах стоял звон, который становился только громче.

— Блейк! — Монро позвал меня, когда я надевал кроссовки, и я поднял глаза, чтобы увидеть, как он бросился в мою сторону с явным намерением остановить меня от побега.

— Оставь его, — рявкнул Сэйнт, хватая его за руку, когда он собирался пройти мимо него. — Блейку нужно понять, что весь мир не просто примчится спасать его, когда ситуация станет тяжелой. Его папа научил его быть победителем, но он так и не научился терпеть поражения, и сегодня у нас достаточно реальных забот, чтобы мы не пытались успокоить его детское чувство несправедливости по отношению к миру.

— Пошел ты, — прошипел я, его слова попали в цель, как удар стрелы, и взгляд Сэйнта только потемнел.

— Мы будем здесь, прислуживать Киану, пока он борется за свою жизнь, и поддержим Татум всем необходимым, чтобы помочь ему, когда ты решишь перестать дуться и вернуться домой, — ледяным тоном сказал он.

Монро смотрел на меня так, словно моя боль причинила боль и ему, но я только усмехнулся в ответ. Я был не единственным, кто нуждался в его жалости или заботе прямо сейчас, Сэйнт был прав на этот счет.

— Мне просто нужно подышать свежим воздухом, — отрезал я. — Я вернусь, когда у меня в голове прояснится.

— Я могу пойти с тобой, если ты хочешь? — Предложил Монро, даже когда Сэйнт с отвращением покачал головой и снова сел за свой ноутбук.

— Нет, — ответил я. — Сэйнт прав, другие нуждаются в тебе больше, чем я. Я сам разберусь со своим дерьмом.

Я, спотыкаясь, вышел на улицу и захлопнул за собой дверь, поскольку от бешено колотящегося сердца у меня закружилась голова, и я набрал полные легкие прохладного воздуха.

На деревьях пели птицы, и я попытался сосредоточиться на них, а не на этом всепоглощающем страхе, который угрожал уничтожить меня. Я бы не пережил этого во второй раз. Я не мог. Хрупкие осколки моей израненной души, которые мне удалось спасти после смерти моей мамы, были склеены слишком слабо. И у вещей, удерживающих их на месте, вообще были имена. Четыре имени, которые сломали бы меня, если бы они тоже покинули меня.

Я прислонился спиной к тяжелой деревянной двери, глубоко вдохнул воздух и задержал его в своем теле так долго, как только мог, прежде чем медленно выпустить его снова.

Я проделал это во второй раз. Затем в третий. Когда мои ноги почувствовали себя достаточно сильными, чтобы снова выдержать мой вес, я заставил себя подняться, борясь с этим страхом до тех пор, пока не похоронил его достаточно глубоко внутри себя, чтобы снова функционировать.

Мне нужно было его увидеть. Я должен был сам убедиться, что он не такой бледный, как моя мама, что он не стал жертвой жестоких рук судьбы и что смерть еще не запустила в него свои когти.

Я обошел здание, двигаясь вокруг него, пока не достиг окна Киана, где остановился в нескольких метрах от него и уставился на плотный материал его штор, которые закрывали мне обзор изнутри.

Я низко наклонился и подобрал пару камешков с лесной подстилки, прежде чем бросить их в стекло, чтобы привлечь внимание Татум.

Ей потребовалось всего несколько мгновений, чтобы раздвинуть шторы, и на ее лице появилась улыбка облегчения, когда она увидела меня, стоящего там, между деревьями.

— С ним все в порядке? — Позвал я достаточно громко, чтобы она услышала меня через стекло.

— Он умеет говорить, — раздался голос Киана у нее за спиной, и она насмешливо закатила глаза, отступая в сторону, чтобы я мог видеть его, лежащего в постели на горе подушек. Его грудь была обнажена, а покрытая татуировками плоть блестела от пота. На его правой руке я мог разглядеть ряд красных отметин в форме роз там, где распространилась сыпь, но, похоже, больше нигде они пока не появлялись. — Я еще не умер.

Киан разразился серией отрывистых приступов кашля, и Татум поспешила к нему, забралась на кровать рядом с ним и провела рукой по его спине, когда у него начался приступ, и я забыл как дышать.

Наконец он откинулся на подушки, и я обнаружил, что стою прямо напротив стекла, жалея, что не могу протянуть руку сквозь него и сделать что-нибудь, чтобы помочь.

— Не смотри на меня так, будто я умираю, Боумен, — прорычал Киан, глядя на меня снизу вверх, его грудь вздымалась, а кожа блестела от пота. — Моя жизнь в последнее время стала в геометрической прогрессии лучше. Я не собираюсь превращать свою девочку во вдову, чтобы ты ворвался и украл ее у меня.

— Чертовски верно, этого не будет, — согласилась Татум.

Мне удалось слабо рассмеяться, когда он ухмыльнулся мне, а Татум взяла влажную тряпку, провела ею по его лбу и отвлекла его внимание от меня. На мгновение у меня даже не нашлось слов, я просто смотрел на них вместе, наслаждаясь мягкостью в его глазах, когда он смотрел на нее. И пока я наблюдал за ними, я не мог не радоваться, что он нашел ее, что она была рядом, чтобы заботиться о нем так, как, я сомневался, что кто-либо в его жизни когда-либо заботился раньше. Я хотел этого для него. Я хотел, чтобы он жил, любил и был чертовски счастлив, и если эта девушка была ключом к этому для него так же, как она была для меня, то я не видел причин, почему мы не могли заполучить ее оба.