2 - Килина Диана. Страница 9

Его лицо остановилось всего в сантиметре от меня, и жёлто—зелёные глаза пристально посмотрели в мои.

– Это то, чего ты хочешь? Уехать, убежать, закрыться?

– Да.

– Почему ты не даёшь мне шанса всё объяснить? – он сжал меня чуть сильнее, причинив слабую боль силой своих рук, но я не обратила на это внимания.

– Мне это не нужно, – я пожала плечами и мягко высвободилась из его объятий, ощутив предательский холодок и болезненный укол совести в груди.

Я могла бы спать с ним. Я могла бы с ним встречаться, я могла бы даже в него влюбиться. Но я не могу, не имею никакого морального права, снова образовывать любовный треугольник. Быть третьей в чужих отношениях. Я уже была в этой роли – и она не принесла ничего хорошего ни мне; ни моим близким, любимым людям. В таком треугольнике умер Макс. В таком треугольнике Джексон остался без брата. Такой треугольник разрушил наши жизни.

С тяжёлым вздохом Артур отстранился от меня и подарил мне очередной тоскливый взгляд; который отчего—то было непривычно видеть на его безупречном лице.

У меня нет права разрушать другие жизни, даже если я не знаю этих людей; даже если это изменит мою собственную жизнь в лучшую сторону и подарит мне счастье. У меня нет такого права…

4

Я разлепила тяжёлые веки и посмотрела в натяжной потолок гостиничного номера. Сквозь большое окно лился прохладный утренний свет; в помещении стояла полная тишина. Потянулась, запутываясь в одеяле окончательно. Сон был недолгим, и я по—прежнему ощущала себя разбитой и уставшей.

Сев на кровати, откинула спутанные волосы с плеч и устало потёрла лоб. Благодаря кондиционеру, было достаточно прохладно и свежо; поэтому я спала в футболке и трусиках. Оглядев номер беглым взглядом, я нашла на кованом прикроватном столике пульт от телевизора и потянулась к нему; чтобы впервые за долгое время посмотреть кабельное. Через две минуты, я убедилась, что в семь утра говорящий ящик не показывает ничего, кроме утренних ток—шоу; поэтому я выключила его и снова откинулась на мягкие пуховые подушки.

Мне снился Макс, но я кое—как научилась просыпаться без криков. Больше не было никого рядом, чтобы успокаивать меня в мои приступы безумия; и, наверное, это странно, но их становилось всё меньше и меньше. Я повернула голову сначала вправо, а затем влево, чтобы растянуть ноющую шею; и слезла с кровати; направляясь в ванную.

Понюхав средства, пахнущие свежим пионом и вишней, вылила в ладонь гель для душа из причудливого маленького стеклянного флакончика с серебристой крышкой; и щедро намылилась мягкой жидкостью. Она мгновенно вспенилась под тёплыми струями и моими руками; душевую наполнил сладковатый аромат. От слабого удовольствия я зажмурилась и подставила лицо под воду, чтобы взбодриться.

Вокруг меня гулял белёсый пар; тёплый воздух окутывал; а вода продолжала струиться по моему телу и волосам. Взяв со стеклянной полочки шампунь, я намылила корни и сразу же смыла незнакомый аромат. Во второй раз я прошлась пеной по всей длине, как когда—то учил Джексон, и хорошо прополоскала волосы. Кондиционер шёл в дополнение к крошечным средствам с каким—то французским названием, так что я воспользовалась и им, распутывая жёсткие волосы.

К тому моменту, как я выползла из душевой; моя кожа приобрела пунцовый оттенок, а кончики пальцев сморщились до невозможности. Из комнаты доносились громкие вопли моего мобильника, поэтому я обернулась полотенцем и пошла на звуки.

На экране высветился номер Марины, и я моментально сняла трубку.

– Привет, – бодро сказала она.

– Доброе утро.

– Позвонил Филатов, он сказал, что готовы фотографии для обложки. Сможешь подойти в десять в издательство?

– Да, – ответила я, садясь на кровать, и тут же подскакивая на ноги.

Не хотелось намочить это красивое бежевое постельное бельё, но я медленно соображаю. По простыням начало расползаться мокрое пятно, и я устало вздохнула в трубку.

– Окей. Ты не заблудишься? – донёсся из неё голос Марины.

– Не думаю. Воспользуюсь навигатором, – я окинула свой чемодан и разбросанные вещи взглядом, – Прогуляюсь немного.

– Смотри сама, но я могу тебя забрать, – Марина ненадолго замолчала, а потом продолжила, – Ну и шоу ты устроила вчера.

– Я вела себя, как истеричка, – я поморщилась, – Не выспалась. Новое место, – решила поспешно добавить я, чтобы не столкнуться с лишними вопросами.

– Да, мне это знакомо, – Марина фыркнула, – Ладно, собирайся. Ждём в десять. Посмотрим, что там наш фотограф наснимал.

Пришлось сглотнуть, потому что в горле резко пересохло.

– До встречи, – почти ровным голосом сказала я.

Отбросив телефон на кровать, я подошла к своему чемодану и вытащила нижнее бельё, которое лежало в хаотичном беспорядке частично на полу, а частично внутри. Выбрав простые трусики из кремового хлопка и бюстгальтер в тон им; я подняла с пола футболку и джинсовые шорты. Надев одежду, я подсушила волосы полотенцем и убрала их в высокий хвост. Вздохнув на своё нестриженное отражение, я направилась в ресторан, чтобы позавтракать.

Допивая вторую чашку кофе, я взглянула на часы в мобильнике и настроила навигатор. Официантка убрала посуду со столика, смерив меня презрительным взглядом. Я уставилась ей в спину, невольно вспоминая слова Артура о хорошем обслуживании в Таллинне.

На улице ещё гуляла утренняя прохлада; и мне стало немного зябко. Ноги и руки покрылись крошечными мурашками, но они быстро сошли на нет, когда я зашагала бодрым шагом по пыльному тротуару. Разглядывая незнакомые дома; вывески с названиями улиц, которые были написаны русским языком и казались от этого сюрреалистичными; я брела по Чапаевскому переулку с широкой улыбкой на лице. Отчасти моя улыбка появилась благодаря ритмичной музыке от Бруно Марса, которая лилась из моих наушников.

«Ну, очень символично» – подумалось мне, когда от этих слов моя улыбка растянулась до невозможности.

Согласно Google картам, я могла сократить путь, и пройти через какой—то парк; что я в итоге и сделала. Высокие и ветвистые берёзы, с пышной листвой и аккуратными бело—чёрными стволами, невольно вернули меня домой; в мой семейный дом и на нашу аллею.

Я продолжала ездить туда каждую субботу; правда Агния больше не спрашивала о Джексоне. Берёзку Макса мы подкормили и вылечили, и теперь она активно крепла и росла; порадовав той весной новыми почками и крошечными светлыми тонкими и мягкими листами. Олежке, кстати, вживили слуховой аппарат, и теперь он слышит. Я присутствовала вместе с Агнией в больнице, когда он очнулся от наркоза; и никогда не забуду его улыбку при звуке наших голосов. Он пока плохо говорит, это беда всех мало слышащих деток; но он старается и много занимается с логопедом, ставя речь. И по—прежнему больше всего любит засыпать у меня на руках, когда я пою ему колыбельные.

Издательский дом поприветствовал меня блеском стекла и широких вертящихся дверей. Я вошла внутрь и направилась к лифту, по пути закручивая провод от наушников вокруг телефона. Рядом со мной нарисовался мужчина средних лет с длинной бородой, бросающий на меня любопытные взгляды.

– Вам какой? – спросил он, когда мы вошли в кабину.

– Последний, – машинально ответила я с робкой улыбкой.

– Вы в редакцию? – он нажал на кнопку двенадцатого этажа, и повернулся ко мне лицом.

– Угу, – промычала я, опустив взгляд на свои тенниски.

– Я тоже, – довольно кивнул он, словно я не могла догадаться до этого сама, – Сегодня буду смотреть фотографии и думать над новой обложкой. Будни главного художника, – вздохнул он.

– Я думала, что обложкой будет заниматься фотограф, – брякнула я, удивлённо посмотрев на него.