Оценщик. Защитник феи - Шаргородский Григорий Константинович. Страница 4

Маги живут дольше и благодаря целителям лишаются страха забеременеть или получить какую-нибудь нехорошую болячку. Любое венерическое заболевание в Женеве лечилось с легкостью избавления от насморка. А уж власть, которую получает над своим телом модификат, вообще сносит крышу. Постепенно мировоззрение меняется, и старые запреты просто исчезают. Но вот когда в этот особый мирок, который живущим внутри него разумным кажется вполне нормальным, попадает турист, особенно из пуританского общества, то он испытывает невообразимое отвращение ко всем этим извращенцам. А затем одурело сам ныряет в омут вседозволенности, чтобы потом до конца жизни вспоминать три дня в Женеве со смесью восторга, ностальгии и стыда.

Женевцам было что предложить своим гостям, начиная с удивительнейших блюд и зрелищ, заканчивая плотскими утехами. Дело в том, что, превращаясь в магов, новые жители этого города не становятся богачами. Даже регулярная сдача Живой Силы, которую тело мага вырабатывает из разлитой вокруг сырой энергии, обеспечивает всего лишь минимальные потребности, но ведь хочется большего. Значительно большего. При этом мало кто обладает достаточной силой воли, чтобы стать полноценным чародеем. Да и чародеям тоже нужно постараться, чтобы заработать на свой хлеб с маслом и черной икрой.

Квартал художников встретил меня привычной неспешный суетой, которую деловой атмосферой никак не назовешь, несмотря на то что большая часть проживающих здесь людей заняты важным делом. А все потому, что они ведут себя не так, как дерганый и унылый офисный планктон, а делают свое дело радостно и с необычайным вдохновением. Даже забредавшие сюда туристы вели себя соответственно, впитывая изящную атмосферу этого места. Да, возможно, к вечеру, скажем, вон тот невысокий и пухлый мужичок превратится в рычащее животное, тискающее в своих объятиях модификантку, доукомплектованную тентаклями, но сейчас он с благоговейным восторгом наблюдал за работой моей знакомой флористки.

Я катил на своем байке очень неспешно, не только чтобы не нарушить хрупкую атмосферу этого мирка, но и успевать жестами поприветствовать всех своих знакомцев, а здесь их у меня было много.

Дом, в котором проживали Заряна с Леной, я все же проехал, так как почувствовал, что Фа там нет. Фея нашлась в небольшом сквере. Там возле фонтана расположился опять же знакомый мне художник с колоритным именем Доброслав. Зачатков эмпатии у меня хватило, чтобы почувствовать растерянность здоровенного мужика с лопатообразной бородой, но при этом безобидного и восторженного, как ребенок. Одетый в заляпанную краской распашонку здоровяк явно пытался что-то нарисовать, глядя на фею, сидевшую на бортике фонтана и наблюдавшую за полетом бабочек. Результаты этих попыток явно не удовлетворяли художника.

Оставив байк на дороге, я подошел поближе и встал за спиной замершего в раздумьях Доброслава.

– Привет, Слава. Как дела?

– А? – растерянно переспросил здоровяк, который явно плохо соображал, вынырнув из пучин раздумья. – Привет, Назар. Да что-то вдохновение меня сегодня подводит. Казалось бы, вон какая муза рядом, но ничего не выходит.

– Бывает. Не унывай. Все наладится, – ободряюще похлопал я художника по плечу, глядя на намалеванное им на холсте нечто на грани кубизма и абстракционизма.

Художник он неплохой, но до настоящего творца Славе далековато. Энергии творения в его работах лишь немногим больше, чем в конструкции фонтана, у которого замерла Фа. Впрочем, это у меня профессиональная деформация – слишком избалован творениями настоящих гениев. А так работы Доброслава выглядят очень достойно и при этом неплохо продаются.

Объяснять мученику от искусства, что сейчас рядом с ним не муза, а фея, я не стал. В этом квартале только Заряна знала об истинной сущности этой увлекшейся наблюдением за бабочками девушки. В принципе, понять, что это вообще не человек, было трудно. Сейчас Фа одета в простой свободный сарафанчик и даже решила не отказываться от сандалий. Пепельно-русые волосы на ее голове отросли достаточно, чтобы Лена сумела соорудить из них высокий хвостик.

Вообще-то, стоило бы как-то намекнуть бедолаге, что у него все равно ничего не получится, потому что даже цифровые снимки на телефон и видео получаются какими-то смазанными и невнятными. Объяснить природу такого явления было невозможно.

Отвлекать фею от наблюдений за бабочками я не стал, ведь знал, что это совершенно бесполезно. Если у нее появится желание побыть со мной, она найдет меня сама, где бы я ни находился. Однажды пришлось очень аккуратно выдворять ее из дома заказчика. Он был в шоке, когда какая-то странная девушка явилась в его дом, с легкостью пройдя мимо парочки звероподобных охранников.

Я вернулся на свой байк и неспешно покатил к дому Заряны. Заметив меня через большую витрину, Лена приветливо махнула зажатыми в руке ножницами, вызвав опасливую реакцию у сидевшего в кресле туриста. Отличить магов-женевцев от обычных хуманов, явившихся в магический город ради острых впечатлений, нетрудно. Я помахал девушке в ответ и искренне улыбнулся. Наша с Леной вражда осталась в прошлом. Что-то мне подсказывает, что ранее мне приходилось иметь дело с простейшей ревностью. Теперь же, когда отношения с Заряной окончательно ушли в дружескую плоскость, образ вечно мрачной готки в моих глазах как-то смазывался – его сильно портила искренняя улыбка. Не знаю, может, Заряна проговорилась и рассказала подружке о том, кем на самом деле является Фа, но пока по поведению стилистки этого не заметно.

В отличие от барбершопа Лены, витрину ателье Заряны закрывали одетые манекены, так что рассмотреть, что творится внутри, было трудно. Звякнув колокольчиком над дверью, я, можно сказать, грубо вторгнулся в тихое и разноцветное царство тканей, кружев, ниток, пуговиц и всего того, что можно было сотворить из этих ингредиентов. Относительно грубым мое появление делал тот факт, что хозяйка ателье была занята, причем не клиентом, а клиенткой.

Сначала из-за разрисованной павлинами шелковой ширмы, которая отделяла рабочее помещение от, так сказать, торгового зала, выглянула Заряна. Увидев меня, девушка широко улыбнулась и вышла в главный зал. Следом оттуда же вынырнула клиентка. Из одежды на ней была только какая-то тканевая, плохо закрепленная обмотка, которую она сразу привела в такое состояние, что материя практически ничего не скрывала. Белье в этом сообществе, как я давно понял, носить без особой надобности не принято. Можно было бы заподозрить какие-нибудь нестандартные игрища, но рыжая была в своем полном боевом обвесе с поясом, имеющим кучу всяких кармашков для ножниц, булавок и других довольно опасно выглядевших инструментов и держала в руке матерчатый метр.

Поняв по моей улыбке и поднятым бровям, что за ее спиной творится что-то не то, Заря развернулась и тут же мастерски, словно плеткой, хлестнула гибким метром по обнаженному бедру:

– Вот куда ты лезешь, вертихвостка?! Все, одевайся, завтра закончим.

Характер у моей старой знакомой был еще тот, поэтому озорница тут же скрылась за ширмой. Рыжая подошла ко мне и приветственно чмокнула в щеку. Я ответил тем же. Эротический подтекст у наших отношений уже давно отошел на дальний план, потому что жаль было портить пусть и рожденную в тяжелых муках, но довольно искреннюю дружбу. Разговаривать при посторонних не хотелось, поэтому молча дождались, пока клиентка оденется и выпорхнет из ателье, на прощание послав мне воздушный поцелуй. Знаком я с ней смутно – кажется, зовут Марина. Но намек понял и, возможно, в дальнейшем им воспользуюсь. Особенно если отношения с Нисой так и не наладятся. Я, как и любой нормальный мужчина, нуждаюсь в регулярном сексе, но какой-то внутренний, возможно кажущийся глупым для жителя Женевы, мотиватор не дает заводить интрижки одновременно с двумя дамами.

– Ну, и как у вас тут дела? – спросил я, когда с веселым звоном колокольчика за посетительницей закрылась дверь.

– Да все как обычно, только вот за твоей подопечной никак присмотреть не могу. Куча заказов, но даже без этого все непросто. Она шустрая, как ласка. Даже когда в одной компании тусим, вроде вот, рядом сидит, а чуть отвернешься – и нет ее. Если с ней что-то случится, я даже не знаю, как буду смотреть тебе в глаза.