Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер". Страница 74
– Не жалуюсь.
– О вас судачат, между прочим. Обыкновенный филиал, пусть даже и Медеанского банка, а охраняет его сам Маркус Вестер. Люди расценивают это как знак того, что магистра Китрин предпочитает более широкую стратегию. Возможно, военную.
– А вы сами что думаете? – безразличным тоном спросил Маркус.
– Что я думаю? – Кахуар, опершись спиной о стену, нахмурился, словно обдумывал вопрос впервые. Затем поднял палец. – Думаю, что вы предпочли эту работу потому, что наемные армии вам неинтересны. Значит, и магистре тоже.
– Занятная мысль.
– Вы бесценный человек, капитан Вестер. Многим это известно.
Маркус засмеялся.
– Вы пытаетесь меня подкупить? Сознайтесь, ведь так? Вы хотите знать, продаюсь ли я?
– Вы продаетесь? – спросил Кахуар Эм без малейшего смущения в голосе.
– Ни за какое золото мира, – ответил Маркус.
– Понимаю и ценю такой выбор. Однако, как вы догадываетесь, из верности клану не мог не спросить.
Маркус одним глотком допил пиво и встал.
– Полагаю, обсуждать нам больше нечего?
Кахуар покачал головой:
– Поверьте, капитан Вестер, знакомство с вами для меня большая честь. Я уважаю вас. И уважаю ту, кому вы служите.
– Что ж, рад слышать.
Маркус, пройдя обратно через зал, вышел прочь – подождать Китрин на улице, и к черту жару. Завидев ее, спешащую к харчевне, он шагнул навстречу. Она летела как девочка, совсем забыв о взрослой походке; краска на глазах и губах слегка смазалась от пота.
– Все в порядке, – доложила она. – Хорошо, что вы за мной пришли. Торговец – чванливый придурок, но он может быть полезен.
– Твой ухажер пытался меня купить.
Китрин примолкла, на миг в глазах мелькнуло сожаление, затем лицо прикрыла обычная маска. Теперь перед Маркусом была не девочка и не та женщина, которой ей предстояло сделаться, а искусственное порождение мастера Кита. Та Китрин, которую Маркус больше всего не любил.
– Разумеется, – ответила она. – Я другого и не ждала. Капитан, я сегодня, возможно, не приду домой. Если не вернусь к утру, не волнуйтесь, я сообщу о себе.
Маркуса будто огрели камнем по голове. «Он твой враг», «я тебе запрещаю с ним спать» и «пожалуйста, не надо» разом пронеслись в мозгу, тесня друг друга. Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Должно быть, Китрин заметила что-то в его глазах: она тронула его запястье, мягко сжала – и скрылась в харчевне.
Маркус пошел было к дому, тут же остановился, свернул и зашагал к порту. Солнце, лениво клонящееся за горизонт, грело его щеку, как теплая ладонь. У порта людской поток стал гуще. Кто-то уже начал развешивать на окнах и деревьях плетеные украшения – концы шнуров, колеблемые ветром, походили на щупальца медуз. Уличные кукольники занимали места на перекрестках и городских площадях и сидели там неотступно, даже когда не давали спектаклей. Корабли из Наринландии могли задержаться еще на многие недели, но город уже начал готовиться к празднествам.
В порту пахло солеными брызгами и рыбьей требухой. Петляя мимо моряков, портовых рабочих, попрошаек и королевских стражников, Маркус дошел до широкой площади у последнего причала, по сторонам которой торчали две таверны и здание городских бань. Тут и там реяли яркие флаги и маячили откровенно скучающие женщины, не отличающиеся избытком одежды. На дальнем краю стоял театральный фургон, вокруг него собралась завороженная толпа. Мастер Кит в развевающихся багряно-золотых одеждах и проволочном венце держал на руках недвижное тело Сандра, с бедра которого капала подкрашенная алым вода.
– Как? Как позволил я этому свершиться? О Эррисон, Эррисон, сын мой! Единственный мой сын! – возопил мастер Кит срывающимся голосом, не забывая четко артикулировать слова, и закончил: – Клянусь, мой мальчик! Клянусь драконьей кровью и господним телом: Ализор и его род сгинут навеки!
Мастер Кит замер, через миг зрители разразились аплодисментами. Маркус начал пробираться сквозь толпу ближе к фургону, а на сцену уже выходили Кэри и Смитт – Смитт в бутафорских латах, сооруженных из войлока и жести, а Кэри в обтягивающем черном платье, явно сшитом для Опал. В долгом финальном отделении древняя вражда двух благородных родов губила сначала виновных, потом невинных, матери убивали дочерей, отцы выпивали предназначенный сыновьям яд, рушился весь мир – и в итоге на сцене остался стоять один лишь мастер Кит, проливающий слезы над простертыми у его ног актерами. К концу действа, когда труппа, улыбаясь, принялась раскланиваться и собирать летящие на сцену монеты, смятение Маркуса почти улеглось.
Наконец актеры ушли со сцены, и Маркус, обойдя фургон, направился к мастеру Киту. Тот, уже переодетый в привычную одежду, стоял у парапета набережной и обтирал лицо мягким лоскутом. При виде Маркуса он улыбнулся.
– Капитан! Приятная встреча. Как вам пьеса?
– Очень правдоподобна.
– Рад слышать. Шершень! Веревку убери! Нет, на которой стоишь!
Шершень отпрыгнул в сторону, мастер Кит покачал головой.
– Порой даже удивительно, как он умудряется встать с постели и не сломать ногу.
– Кэри играет все лучше, – заметил Маркус.
– Мне кажется, она стала увереннее. К концу года, наверное, уже освоит все роли Опал. Я все еще надеюсь найти здесь девушку на замену Кэри. Можно и Смитта нарядить в платье и заставить говорить фальцетом, но в трагических сценах, боюсь, такое будет смотреться легковесно.
– Подходящие есть?
– Не так уж много. С некоторыми я говорил. Одна талантливее других, но лгунья. А я убежден, что надежный спутник в дороге гораздо лучше, чем хорошая актриса на сцене. Актерскому ремеслу я вроде бы способен научить. А как стать достойным человеком – наука более трудная.
Маркус сел, прислонившись спиной к парапету. На западе солнце зашло за крыши, и только облака над головой еще сияли золотистым и розовым. Кит в последний раз вытер глаза и спрятал лоскут за пояс.
– Сразу за стеной есть таверна, – сообщил он. – Нас пускают в задние комнаты бесплатно всякий раз, когда мы здесь выступаем. Если хотите, пойдемте с нами.
– Я подумаю.
Мастер Кит скрестил руки, взгляд стал внимательнее.
– Капитан… Надеюсь, с банком все в порядке? Из того, что я слышал, можно заключить, что наша девочка вполне справляется.
– Люди только и делают, что несут ей деньги.
– Мы ведь на это и надеялись?
– Да.
– И все же?
Маркус, прищурившись, взглянул на здание бань. Куртадамы у входа перекрикивали друг друга, указывая на вход, с них не сводила глаз долговязая тралгутка.
– У меня к вам просьба, – сказал Маркус.
– Что вы задумали?
– Скажите мне еще раз, что она имеет право делать что хочет, даже ошибаться. И что мне не нужно бежать и смягчать все углы на ее пути.
– Вот оно что.
– Она играет на таких ставках, о величине которых даже не подозревает. И играет против людей, у которых за плечами десятилетия опыта. И…
– И?..
Маркус провел рукой по волосам.
– Она себя не щадит. И не видит, сколько собственной жизни вкладывает в дело. А когда все рухнет… Меня тянет остановить все прямо сейчас. Пока с ней ничего не стряслось.
– Насколько я понял, вы хотите ее защитить.
– Нет, – покачал головой Маркус. И тут же поправился: – Да. А защищать женщин у меня не очень-то получается. Поэтому скажите мне, что незачем и пробовать.
– А почему вы не пошли к Ярдему? Он ведь, кажется, знаком с вами дольше моего?
– Я знаю, что он скажет. И даже знаю, с какой интонацией. Так что незачем.
– А мне вы, стало быть, поверите?
– Вы убедительны.
Мастер Кит усмехнулся и присел рядом с Маркусом. Чуть поодаль крикнула Кэри, актеры подняли сцену – деревянные подмостки теперь превратились в стену фургона. Сандр пошел запрягать мулов. Соленый ветер на миг замер, потом сменил направление, коснувшись прохладой щеки Маркуса. Темнеющие облака сделались серыми. Скоро таверны, публичные дома и бани вывесят разноцветные фонари, пытаясь приманить деньги и посетителей, как мотыльков. На улицы выйдут гвардейцы ее величества. А Китрин… Маркус качнул головой, пытаясь отогнать мысль о том, где она будет нынче ночью.