Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич. Страница 13
В 1708 году ограничения были ещё более ужесточены: Банк Англии получил монополию выпуска векселей на предъявителя и краткосрочного (до шести месяцев) кредитования. Введенный тогда же запрет создавать компании больше чем из шести партнеров надежно блокировал создание мало-мальски значимых финансовых организаций – и полностью исключил тем самым даже гипотетическую возможность возникновения конкуренции ему внутри Англии.
В результате банкротств банков «Компании Южных морей» и Джона Ло (в одном и том же 1720 году) английская пирамида государственного долга осталась единственной в Европе. Банк Англии не пытался использовать для обеспечения своих обязательств спекулятивные операции, ограничиваясь налоговой базой правительства, и эта консервативная по тем временам политика обеспечила ему успех.
В правление королевы Анны тори, воспользовавшись изменением политической ситуации, всё-таки сумели создать крупного конкурента Банку Англии: в 1711 году под руководством канцлера казначейства, в том же году ставшего лорд-канцлером (премьер-министром) Роберта Харли, ранее спикера Палаты общин, была основана «Компания Южных морей» (South Sea Company).
В то время предполагалось, что после ожидаемой убедительной победы Англии в войне за испанское наследство эта компания получит «асьенто» – исключительное право на ввоз рабов-негров из Африки в испанские владения в Южной Америке. «Компания Южных морей» получила эту ещё отнюдь не завоеванную государством привилегию в обмен на обещание выкупа на деньги акционеров государственного долга, который драматически увеличился за время войн герцога Мальборо (собираемые налоги едва покрывали половину расходов правительства).
Стремительное вздувание государственного долга (с около 1,25 млн фунтов в 1694 году до 16 млн в 1698-м и 22,4 млн в 1711 году) ещё рассматривалось тогда как «прямая и явная угроза» государству. Английская общественность находилась под впечатлением от катастрофического примера Шотландии, только что (в 1707 году) утратившей независимость и объединившейся с Англией в результате своего банкротства после краха Дарьенского проекта 1698–1700 годов. (Проект заключался в создании на берегу Панамского перешейка колонии, призванной организовать торговлю с Дальним Востоком и богатыми полезными ископаемыми европейскими колониями на атлантическом берегу Америки. Интересно, что его инициатором был тот самый Патерсон, который внес идею о создании Банка Англии. Нельзя полностью исключить вероятность того, что Дарьенский проект представлял собой стратегическую диверсию Англии для установления контроля за попавшей к тому время в тяжелое финансовое положение Шотландией.)
Придя к власти, тори провели аудит контролируемого вигами Банка Англии и обнаружили, что государственный долг на 9 млн фунтов (40 % его суммы) не обеспечен источниками выплаты. (Это представляется совершенно естественным и, более того, неизбежным при исходно спекулятивном характере деятельности Банка Англии и тем более – при использовании государственного долга как локомотива кредита и экономического развития в целом.) На эту сумму не обеспеченного государственного долга Англии и были выпущены акции «Компании Южных морей», обмененные на государственный долг (впоследствии величина её капитала была увеличена до 10 млн фунтов). Процентные ставки по нему были в ходе этой операции снижены с 6,25–9% до 6 % годовых, а компания гарантировала отказ от требования скорого погашения суммы государственного долга.
В результате «Компания Южных морей» стала одним из трех основных держателей английского государственного долга – вместе с Банком Англии и Ост-Индской компанией [235, 370].
Однако её ожидания (и, соответственно, её обещания акционерам) оказались существенно завышенными: война за испанское наследство окончилась лишь в 1713 году, через два года после создания компании. В свою очередь, ей удалось начать коммерческую деятельность лишь в 1717 году, причем её привилегии оказались значительно меньше изначально обещанных акционерам (да к тому же ещё и систематически подрывались массовой нелегальной торговлей рабами), а уже на следующий год после этого дипломатические отношения Англии и Испании резко ухудшились. Таким образом, «Компания Южных морей» попросту не имела источника погашения принятого на себя государственного долга Англии; единственным выходом из этой ситуации виделось наращивание масштабов её деятельности.
Бурный расцвет финансовых спекуляций (с 1717-го по 1720 годы инвестиции населения Британии в акционерные фонды выросли в два с половиной раза – с 20 до 50 млн фунтов) создал для этого все предпосылки, и в 1719 году парламент предоставил «Компании Южных морей» право выпустить дополнительные акции в обмен на государственный долг. В 1720 году благодаря интригам (включая, насколько можно судить, масштабный подкуп членов парламента) компания получила в управление 64 % всего государственного долга Англии на сумму около 30 млн фунтов под обязательство снизить стоимость его обслуживания до 5 % годовых к 1727 году и до 4 % после него.
Получение этого государственного долга финансировалось через четыре публичных размещения акций компании; размещения проводились по их текущей стоимости на Лондонской фондовой бирже. На акции компании было обменено около 80 % подлежащего обмену государственного долга. Скачкообразному росту спроса способствовала широко разрекламированная возможность рассрочки, а также взятки акциями представителям элиты и интенсивно распускаемые спекулянтами (в том числе, вероятно, и руководством самой компании) слухи.
Результатом стало удорожание акций компании почти в 8 раз: со 128 фунтов в январе до 1000 в начале августа 1720 года. Однако, когда стало известно, что директора компании начали продавать свои акции, их котировки рухнули до 150 фунтов в конце сентября, а 24 сентября банк компании (но не сама она, что с юридической точки зрения представляется принципиально важным) объявил себя банкротом.
В результате потеряла свои деньги почти вся тогдашняя британская элита, включая руководителя Монетного двора Ньютона, возомнившего себя к тому моменту непогрешимым (в расстройстве чувств он сказал: «Я могу рассчитать ход небесных светил, но не степень безумия толпы»), и его оголтелого критикана, ярого патриота Ирландии Джонатана Свифта. Часть акций компании была распределена между Банком Англии и Ост-Индской компанией, а сама «Компания Южных морей» как юридическое лицо продолжала свою деятельность вплоть до 1855 года.
Вопреки широко распространенным представлениям, банкротство банка «Компании Южных морей» отнюдь не «сожгло» государственный долг Британии: достигнув максимума в 1720-м и 1721 годах (54,0 и 54,9 млн фунтов), он снизился в 1722 году лишь на 4 %. Спекулянты, вложившиеся в акции компании по чудовищно завышенным ценам, разорились, но её актив – государственный долг – сохранился практически в неприкосновенности.
Нежелание банкротить компанию и списать принадлежащий ей государственный долг, несмотря на выявленные многочисленные подкупы и подлоги, выражало, с одной стороны, интерес её крупных владельцев (купивших её акции по неспекулятивным целям или вовсе получивших их даром – в качестве взяток) и в целом крупного капитала, а с другой – стремление (к тому времени уже, безусловно, сознательное) сделать государственный долг Англии самым надежным финансовым инструментом и тем самым основой её экономического могущества.
Интересы же Банка Англии были достигнуты разорением его прямого конкурента по управлению государственным долгом (к которому он, вполне возможно, приложил руку через организацию биржевого ажиотажа в критический момент) и упрочению его монополии в этой сфере.
В политике виги вернули себе лидерство, и тори более никогда не пытались создать собственный, альтернативный финансовый инструмент, всецело сосредоточившись на конкуренции за влияние на уже существующий.