Последний шанс (ЛП) - Руиз Сара Грандер. Страница 15

Рэйн опускает взгляд на Себастьяна, который оставил батон и опять трётся о её ноги. Вот подлиза. Она берёт его на руки, и мне хочется рассмеяться, потому что он такой большой, что закрывает почти весь её торс.

— Боже, он весит не менее двух тысяч фунтов, — говорит Рэйн. — Прости, целую тонну.

Она разворачивается и, напевая себе под нос, обходит комнату. Она останавливается перед картинами на стене, которая отделяет гостиную от кухни.

— Это ты нарисовал?

Я подхожу и встаю с ней рядом.

— Да.

Большинство из них нарисованы чернилами и сделаны в те годы, когда я делал татуировки. Некоторые из них впоследствии были набиты; но на некоторые я так и не успел сделать тату, потому что перестал этим заниматься.

Рэйн рассматривает сюрреалистичное изображение мужчины с блендером вместо головы. Блендер заполнен различными фруктами и каким-то мусором. У него недоуменное выражение лица, и один глаз в виде черники расположен ниже другого. Рэйн наклоняется ближе.

— У него что… брови сделаны из сигаретных бычков?

— Эм… да.

Я знаю, что это странно. Не все мои работы висят здесь. У меня есть множество работ в стиле традиционализма и реализма, но сюрреализм нравится мне больше всего. Он всегда вызывает эмоциональный отклик, какая бы ни была работа, плохая или хорошая. Я как-то сказал Мартине, что поскольку мне плохо удаётся управлять своими мыслями, создание чего-то настолько абсурдного — сродни катарсису для меня.

Рэйн отстраняется от картины и кивает.

— Я тебя понимаю, парень-блендер. У меня голова тоже наполовину забита мусором.

И только когда она это говорит, я понимаю, что ждал её реакции, и мои плечи слегка расслабляются.

Она проходится взглядом по стене, а затем переводит его на меня.

— Ты сам придумал эскизы для своих татуировок?

— Для некоторых из них. Но не для этих, — говорю я, кивая на свои руки.

— А где ещё у тебя есть татуировки?

— О… и тут, и там. Проще сказать, где их у меня нет.

— Интересно…

У неё такой взгляд, что я тут же начинаю представлять ситуации, в которых она смогла бы увидеть их все.

"Коллега, который ведет себя исключительно профессионально".

Я задаю первый вопрос, который приходит мне в голову. Лишь бы стереть из своей головы все эти сценарии, а не то ей станет понятно, о чём я думаю.

— А у тебя есть?

— Татуировки?

Я киваю.

— Пока нет. Но я бы хотела набить себе одну.

Она поворачивается и направляется в сторону спальни.

Я следую за ней.

— И что бы ты хотела набить?

— Хм-м… не знаю.

Она останавливается перед дверью в мою спальню.

— Ты не против?

Я качаю головой. Она опускает Себастьяна на пол, а затем открывает дверь и засовывает голову внутрь. Секунду спустя она поворачивается ко мне с едва сдерживаемой улыбкой.

— Нина была права, твоя кровать просто огромна.

Я закатываю глаза.

Она снова закрывает дверь.

— О, я знаю! Может быть, ты мог бы сделать мне мою первую татуировку перед моим отъездом?

— Я больше не делаю татуировки, — говорю я.

— Может, ты передумаешь?

— Вряд ли.

Она подходит к трём книжным шкафам, которые составлены в ряд у стены напротив дивана.

— Боже, ты, и правда, читаешь всё подряд.

Она приседает перед первым шкафом и проводит пальцем по корешкам книг, но замедляется, когда доходит до книг про обсессивно-компульсивное расстройство. Вероятно, мне следовало их спрятать. Одну или две книги про ОКР ещё можно было бы объяснить, но семь? Я прибирался сегодня утром, но не ожидал такого тщательного осмотра с её стороны.

Я не скрываю своего состояния, но мне всегда трудно об этом говорить. Обычно я откладываю этот разговор, потому что он неизбежно всё меняет. Не сразу, но это только потому, что большинство людей не знают, что такое ОКР на самом деле. Они предполагают, что я одержим страхом микробов, или мне нужно все время расставлять офисные принадлежности в нужном порядке, но это не так. И когда люди узнают о моих навязчивых мыслях, они начинают смотреть на меня иначе.

Джек просто клоун. Джек смешной. Он каждую неделю переживает о том, что может кого-то убить. Джек не на сто процентов уверен, что никого не убил, и будет спрашивать тебя об этом по миллиону раз. Это похоже на забавную игру, пока моё ОКР не заявляет о себе. И тогда люди решают, что это слишком. Когда моя бывшая решила расстаться со мной, во время её речи мне всё время хотелось сказать:

— Если ты думаешь, что это для тебя слишком, представь, каково мне!

Но я этого не сказал. В этом не было смысла.

Но, может быть, мне стоит рассказать об этом Рэйн прямо сейчас? Она пробудет здесь всего двенадцать недель, и, учитывая то, как развиваются события, она всё равно узнает. А самое главное, она нравится мне больше, чем следовало. И если я не ошибаюсь, я ей тоже нравлюсь. Может быть, если бы она появилась год назад, всё было бы иначе, но она появилась сейчас, когда я не в лучшей форме, и я не хочу никого в это втягивать, пусть и временно. Да, мы сошлись на том, что её боссом будет Олли, но это всего лишь формальность. Я владелец паба; она работает в пабе. Будет лучше провести между нами эту черту, на всякий случай.

Но Рэйн ничего не говорит о книгах, и когда она встаёт, я теряю самообладание. Мне хочется ещё немного побыть Джеком перед тем, как я превращусь в "Джека с ОКР".

Далее я решаю показать ей ванную.

— Ого, — говорит Рэйн, зайдя внутрь. — Вот это ванна.

Я потратил много времени на замену вещей, когда вернулся домой. Это помогало мне отвлечься, и каждое изменение делало этот дом чуть более моим, а не его, а особенно, когда я производил такие изменения, которые, как я знал, очень бы ему не понравились.

Например, ванна. Папа сказал бы, что она съедает пространство, и что она слишком девчачья. Я пользуюсь ей как можно чаще. Вообще-то, это отличное место для чтения.

Когда Рэйн перегибается через край ванны, я стараюсь не смотреть на её попу. Она поворачивает голову, и я поднимаю на неё глаза в надежде, что она не заметит, с каким треском я провалился в попытке не смотреть на её попу.

— Теперь я знаю, где буду проводить все свои вечера, — говорит она, широко улыбаясь. — Я сто лет не принимала хорошую ванну.

"Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом". Я не знаю, делает ли она это специально или нет, но проблема моего мозга заключается в том, что когда я пытаюсь о чём-то не думать, тем больше бумерангов прилетает мне в голову, особенно если это то, о чём я не должен или не хочу думать. И данный случай попадает в первую категорию.

Я отворачиваюсь от неё и распрямляю тюбик с пастой, стоящий рядом с раковиной, а сам незаметно прижимаю кончики пальцев к столешнице и пытаюсь отделаться от мыслей, которые я ещё даже не успел подумать, потому что я не уверен в том, что стараясь не думать о них, я не начинаю невольно о них думать. И хотя я не верю в ад, я неожиданно начинаю бояться того, что совершаю что-то неправильное, и что если он существует, то я, в итоге, попаду туда.

— В конце коридора есть стиральная машина, — говорю я, отчаянно пытаясь сменить тему. — У меня нет сушильной машины, но есть складная сушилка.

— Отлично, — говорит она. — Мне она понадобится, учитывая, что у меня всего пять комплектов одежды, два из которых принадлежат Нине.

Она разворачивается (слава Богу), присаживается на край ванны и тянет за ткань своей футболки. На ней написано "Я теряю терпение #momlife".

— Ты бы поверил, если бы я сказала, что эта была самая нормальная?

— Поверил бы.

Она скрещивает ноги. И когда я гляжу на её разные носки, и на то, как она покачивает ногой вверх-вниз, мне хочется схватить карандаш, лист бумаги и запечатлеть её так, как не смог бы сделать ни один фотограф.

Я отворачиваюсь к раковине.

— Я знаю, что ты сегодня утром уже была в магазине, но если что, у меня тут есть прокладки, тампоны и всё такое, — говорю я и подталкиваю шкафчик под раковиной большим пальцем ноги. — Ещё есть резинки для волос и, как мне кажется, пара дезодорантов.