Ваше Сиятельство 9 (СИ) - Моури Эрли. Страница 18

— Елецкий, хотя после того, что ты меня очень расстроил и очень подвел, сложно говорить тебе приятные слова, я все-таки скажу. Ты — большой молодец. Как тебе все это удается? Как⁈ — произнесла она, чуть насмешливо поглядывая на меня.

— Простите, ваше величество, сейчас, о чем речь? По-прежнему о моей наглости? — спросил я, хотя вполне догадывался о чем.

— Я о том, что случилось на острове… — она приоткрыта блокнот, лежавший на столе — тот же самый, которым пользовалась прошлый раз, говоря о моей предстоящей индийской миссии. — Острове Ор-Ксиппил. Так же это место называется? Насколько я знаю, за тебя играют даже боги.

— На Ор-Ксиппил все сложилось для нас очень непросто. Но обошлось: где-то в самом деле помогли боги, а где-то мне несказанно повезло. Не могу обещать, что в следующий раз мне повезет точно так же. Я правильно понимаю, что вы собираетесь срочно отправить меня в Индийское Семицарствие? Для этого я здесь с такой срочностью? — я поглядывал на знакомый мне блокнот — он лежал так, что можно было даже разобрать в нем несколько слов. Два из которых было выведено особо тщательно: «Истории Панди».

— Нет, индийская поездка отменяется. Благодаря тебе, Саша, наши враги нас опередили. Бесценные реликвии, которые были так важны для меня, в Риме или уже в Лондоне! — она снова стала сердитой, глянув в блокнот, что-то прошептала по-английски, стукнула пальцами по столу.

Вот такой неожиданный для меня поворот. Казалось бы, Индия отменяется, и я должен был обрадоваться, по крайней мере обрадоваться тайком — так, чтобы мое удовольствие на лице не стало заметным для императрицы. Но вместо радости пришла серьезная озабоченность: если Таблички Святой Истории Панди уже у британцев, то это — скверная история. Ведь может получиться, что бритиши опередят меня с переводом. Да, таблички Истории Панди рассказывают почти то же самое, что значится в Свидетельствах Лагура Бархума, однако с той серьезной разницей, что я, благодаря эриниям и Гефесту лишился двух пластин. Если учесть, что История Панди написана на южной ветви ведийского языка и в Коварном Альбионе вполне могут найтись специалисты, которые осилят их перевод. Если такое случится, то ситуация становится совсем неприятной.

Глория возмущалась недобросовестной работой каких-то своих людей, которые отвечали за достоверность и своевременность данных по экспедиции британцев — я почти не слушал ее, складывая свежую информацию в новую картину. Что касается самой Глории, то мне стало ясно одно: она точно не на стороне Уэйна и британского общества Исследователей Закрытой Истории — это следовало не только из ее возмущений, которые я слышал сейчас, но и из ее мыслей, известных мне после хитрости с «Золотым Срезом». Признаюсь, Глория меня немало удивила. Она стала для меня загадкой гораздо большей, чем была прежде. Чьи тогда интересы представляла эта хитрая, матерая сука? Явно не Российской империи. Но чьи⁈

— Ваше Величество, позвольте вопрос? — спросил я, когда она выговорилась. — Вы же знаете, что таблички Истории Панди интересны так же и мне — в них могут находиться сведенья о нахождении тайника со знаниями об устройстве древних виман. Мне этот интерес передался от отца, он большей частью научный. Еще это интерес мага, и человека, который желает успешно завершить, начатое моим отцом, но лично вам зачем это?

— Елецкий, тебе не кажется, что тебе не следует задавать мне подобные вопросы? Я — императрица! О моих интересах, причинах этих интересов тебе не следует знать! — ответила она, но вовсе без раздражения, которое я от нее ожидал.

— Дорогая… императрица, — я немерено потянул со словом «императрица», поглядывая как меняется выражение ее глаз: они стали больше, выражая изумление и только зачавшееся возмущение, — смею заметить, если исполнитель лучше понимает цели своей работы, то работу он исполняет гораздо лучше, с большим старанием. Я пока не понимаю, что требуется от меня. Если эти реликвии уже у британцев, как я догадываюсь, людей, работающих на герцога Энтони Уэйна, то, учитывая важность этих реликвий, ситуация для нас нехорошая. Только я чем могу помочь в этом?

— Если твоя очень хорошая знакомая — баронесса Элизабет Барнс смогла кое-что достать для тебя из коллекции виконта Уоллеса, то, полагаю, ты сможешь кое-что достать для меня у герцога Уэйна. И это «что-то» то, что он увел у нас из-под носа: те самые Таблички Святой Истории Панди! И это, граф, еще не все. Мне потребуется иная твоя помощь, но об этом пока говорить не будем, — все это она проговорила, неотрывно глядя на меня.

Я понял, что если Глории известно об Элизабет, то она намного более внимательна к моей персоне и тому, что происходит вокруг меня. Возможно, эту информацию: о вояже Элиз в Британию и о том, над чем я работал, для чего мне свитки о Ключе Кайрен Туам, она получила лишь в последние дни, когда я был с Ольгой на Карибах. Теперь я понимал, что помимо герцога Уэйна и нас — Дениса Филофеевича, князя Ковалевского и многих тех людей, которым важны интересы нашей империи — появился третий центр силы в лице Глории. При этом она, зная, кто стоит за мной, смеет вот так открыто, бесхитростно пытаться перетянуть меня на свою сторону.

Императрица ждала ответа. Зажав двумя пальцами сигарету, я поднес ее ко рту и спросил:

— Ваше величество, позволите подымить?

— Вы же редкий наглец граф. Странно, что вообще спросили. Курите, — сказала она.

Я щелкнул зажигалкой, втянул в себя немного дыма, думая о том, что рано или поздно у меня должен случиться гораздо более откровенный разговор с этой стервой. Разговор, в котором мы расставим все точки над «и», где узнаю, зачем ей все это, и она узнает, каковы границы моих услуг лично для нее. Тем более до коронации Дениса Филофеевича осталось чуть больше 20 дней. Но на данный момент интересы Глории и мои снова совпали. Да, я мог попытаться получить ту же самую информацию — сведенья о месте нахождения Хранилища Знаний — потея над переводом оттисков Свидетельств Лагура Бархума. Однако теперь британцы имели шанс меня опередить. Торопливо размышляя над этим, я еще не знал, что все обстоит намного хуже: копии Свидетельств Лагура и Майкл находились у наших врагов. У них же находился важнейший артефакт: Ключ Кайрен Туам, без которого нельзя попасть в Хранилище Знаний.

— Вопрос крайне сложный, — отозвался я, после недолгих, но интенсивных размышлений. Вы же понимаете, взять отобрать старый свиток у герцога Уэйна и стянуть важнейший артефакт у виконта Уоллеса — это не одно и тоже. Но этот вопрос как-то решать надо. Я подумаю, что можно сделать и как это лучше реализовать. Полагаю, ваши люди так же работают над вопросом, как подобраться к реликвии. И вы сама, ваше величество, имеете кое-какие важные связи на землях Кованого Альбиона, также?

— Граф Елецкий, ты же на редкость умный молодой человек, хотя большой шутник и еще больший нахал. Не обдумав все это, я бы вряд ли пригласила тебя на этот разговор. Если бы ты вернулся раньше хотя бы на несколько часов, то я бы отправила тебя в Рим. Там находились наши люди. При твоих талантах и их содействии можно было бы помешать отправке индийских табличек в Лондон. Но уже поздно. Теперь только через Лондон, что намного сложнее. Мои люди собирают информацию. Как соберут, так будем думать, как нам поступить. Все должно решиться в ближайшие три-четыре дня. В этот раз, Елецкий, я очень надеюсь, что ты не улетишь на какие-нибудь Карибы. Ты должен прибыть ко мне в тот же час, как я потребую, — говоря это, Глория снова наклонилась нал столом, так что мои глаза не удержались от искушения поглядеть на разошедшееся декольте.

— Граф, тебе не кажется, что твои глаза слишком много позволяют, — на губах императрицы появилась легкая насмешка.

— Это же просто глаза, ваше величество. И знаете, так трудно удержаться. Позволите… — я встал, направляясь к окну, и пояснил: — Пепел.

Она тоже встала и подошла ко мне, поглядывая в окно на сад. Затем сказала:

— На этом на сегодня все — я тебя отпускаю. Имей в виду, могу призвать в любой момент, может быть даже сегодня.