Ваше Сиятельство 9 (СИ) - Моури Эрли. Страница 30
— Да, риски есть. Если вы о Перуне. Поэтому очень важно, чтобы статья или статьи были поданы так, будто они исключительно моя инициатива и за все сказанное в них отвечает только один человек — граф Елецкий. Этот момент нужно особо верно, обыграть словами. А также подать материал так, чтобы у читателей не было сомнений в правдивости поданной мной истории, — с важностью подчеркнул я. — Неплохо было бы выдать еще одну статью, в которой указать, что жрецы Громовержца претендует на храмы богини — истинной защитницы наших российских интересов. И выразить мое мнение, что Перун обязан был оказаться там, на Ор-Ксиппил, вместо этого он пытается наказать богиню, которая выполнила его работу. Лично я грома небесного не боюсь — у меня есть чем ответить.
Барон Ахметов явно был напуган моими словами и лишь сдержанно кивнул, сделав пометки на отдельном листке.
Оговорив все важные на этот момент детали, я засобирался к князю Мышкину. Сразу перед уходом я выложил на столе прямо перед Ринатом Азимовичем 150 тысяч, несмотря на его вялое несогласие. Он же пообещал переговорить с издателями и предоставить мне уточненные подсчеты по расходам.
— Елецкий, ты меня покорил! В очередной раз! Умеешь ты это! — воскликнула Ольга, когда мы покинули кабинет барона Ахметова. — Я согласна…
— На что? — не понял я, пропуская княгиню на подъемник.
— Так и быть, порадую твоего воина губками прямо в «Гепарде», — шепнула она, порозовела в щеках и рассмеялась.
Глава 14
Маятник принцессы
Успешно припарковаться в центре столицы — еще та непростая задача, для многих связанная с нервными потрясениями. Порою, помятыми эрмимобилями, набитыми лицами или утраченными зубами. Вот я в очередной раз я попал на нахала. Хотя в этом нет особой случайности. Красные Палаты — место, где проходил лечение князь Мышкин — считалось одном из самых модных лечебных заведений в столице. Лежали здесь аристократы и те личности, у которых имелось приличное состояние. Но так часто бывает, что приличное состояние у человека дополняется с весьма неприличной заносчивостью.
Я заметил, что место на парковке у западного входа в сквер вот-вот освободиться. Чтобы не нарезать пустые круги, остановил «Гепард» ближе к тротуару. Как только место освободилось, я дал вправо, неторопливо объехал клумбу и…
— Сзади «Катран»! — подсказала мне Ольга Борисовна.
Грешен, его я заметил не сразу — не смотрел в зеркала заднего вида. И вот этот нахал, проявив невероятную прыть влез ровно передо мной. При чем это место было крайним в выбранном мной ряду стоянки. Крайним и достаточно широким, чтобы при желании поместиться вдвоем. Нет же, влез посередке, возомнив себя королем положения. Я человек не подлый, но меня его маневр возмутил. Пришлось ответить взаимной невежливостью: заскочив левыми колесами на бордюр, я стал вплотную к «Катрану» слева. Дверь со стороны извозчика этот нахал открыть не смог, и ему пришлось выбираться через пассажирское кресло, что крайне неудобно из-за низкой посадки кресел и высоковатых рычагов управления в данной модели «Катрана».
Прежде чем вылезти, наглец пару минут требовал от меня отъехать, крича на меня в открытое окно и сопровождая свою гневную речь взмахами рук.
Я молчал. Лишь выйдя из «Гепарда» и уже походя к его эрмимобилю, полюбопытствовал:
— Ты чего, пидор, орешь?
— Саша! — раздался позади меня изумленный голос Ольги Борисовны.
Я обернулся — княгиня улыбалась. Видимо такой мой лексикон был ей в диковину.
— Отъедь, сука! Специально так стал, да⁈ — возмущался его товарищ, выскочивший из задней двери «Катрана» чуть раньше владельца. Оба они были примерно моего возраста, в кожаных жилетках с клепками и модных, косо обрезанных внизу джанах. Видом чем-то напомнили мне парней из банды Стальных Волков. Наверное, отчасти одежной, отчасти дерзостью.
— А ты, что тупой? Конечно, я так стал специально, — мне почему-то стало смешно.
— Борись! Он смеется над нами! — возмутился пассажир «Катрана», как раз в тот момент, когда названный им «Борись» выбрался из эрмимобиля.
— А ты знаешь кто я⁈ — краснея то ли от возмущения, то ли потраченных усилий проползания через салон вопросил Борись.
— Не-а, — честно признал я и подумал: «Здесь округ Красных Палат какое-то место заколдованное. Прошлый раз примерно так же, накручивая собственную важность начинал со мной разговор какой-то виконт-целитель, фамилию которого уже не помню».
— Я — барон Малиновский! У меня в лучших друзьях сын самого Молчанова! Я сам работаю в секретном отделе князя Ковалевского! — надвигаясь на меня, вещал он. — Я тебя уничтожу. Завтра с тобой!..
— Саш!.. — негромко, но взволнованно сказала Ольга.
Я сделал вид, что ее не услышал и ответил ему ради потехи: — А ты знаешь кто я⁈ У меня в подругах сама императрица Глория! А день назад я был на приеме у будущего императора! А еще я скоро женюсь на дочери князя Ковалевского!
— Саша, серьезно! Не лезь пока! — сказала Ольга, и когда я обернулся, то увидел, что она наговаривает сообщение отцу: — Пап, здесь двое молодых людей очень некрасиво себя ведут. Один из них представился как барон Малиновский. На «Катране-575», номер эрмимобиля «М-357768-Б». Прикрывается твоим именем, говорят, будто работают в каком-то секретном отделе. Эти двое, или по крайней мере один из них может дискредитировать тебя…
По мере того, как Ольга Борисовна наговаривала сообщение отцу цвет лица барона Малиновского менялся от возмущенно-красного до испуганно-белого. И Ольга, конечно, сейчас была права: это было серьезно. Вряд ли этот парень первый раз прикрывается именем князя, род которого много столетий остается одним из самых уважаемых в нашей империи. Тем более, если назвавшийся бароном Малиновским в самом деле имеет отношение к какой-то теневой службе, но при этом болтает о ней по-всякому пустяковому поводу, то в этой службе таким людям не должно быть места.
— Княгиня Ковалевская, — Ольга достала из сумочки золотой дворянский жетон и предъявила его Малиновскому. — Я постараюсь сделать так, чтобы имя моего отца в подобных неблаговидных целях больше никогда не было произнесено вами!
— Да, ваше сиятельство! Пожалуйста, извините! Глупо вышло! — проговорил тот, что был пассажиром «Катрана».
— Простите, — сконфуженно выдавил Малиновский. По-прежнему бледный снова полез в свой эрмик через пассажирское место.
Мы молча пошли через сквер к главному корпусу Красных Палат.
— Да, нехорошо вышло, — признал я. — Не следовало мне над ними забавляться.
— Я что-то слышала об этом Малиновском. Ладно, отец разберется, — Ольга первой вошла в открытую роботом дверь.
Вежливо, но цепко нас приняла в фойе охрана: двое мужчин средних лет. Как только мы предъявили жетоны, так сразу лишнее внимание с наших персон снялось. Улыбчивая девушка в синей форме с нашивкой змеи проводила к подъемнику и рассказала, как добраться до 27 палаты, хотя у меня этот маршрут еще не выветрился из памяти. А на седьмом этаже, когда мы свернули в коридор к палате князя, случилось неожиданное: впереди я увидел даму в скромном зеленовато-сером платье. От автоматической стойки горячих напитков и быстрой еды она направлялась как раз в ту сторону, куда шли мы. Ее походка показалась знакомой, причем очень знакомой.
— Это Талия, — произнесла Ольга так, что я не понял, ее слова были вопросом или утверждением.
И когда мы почти нагнали даму у дверей в палату князя Мышкина, я понял, что это была на самом деле баронесса Евстафьева, похудевшая, изменившаяся до неузнаваемости, в несвойственном ей наряде, вдобавок со старомодной заколкой в волосах. Я окликнул ее, когда нас разделяло чуть более десяти шагов: