Ваше Сиятельство 9 (СИ) - Моури Эрли. Страница 6

— Ты все шутишь, Елецкий, а я все думаю, что будет, если мы не найдем способа выбраться отсюда, — сказала Ольга, когда я вернулся со второй охапкой валежника и начал разводить костер. — Можешь хоть сейчас стать серьезным?

— Оль, давай об этом утром. Если честно, я устал. При чем большей частью именно от подобных дум. Успокою тебя так: достаточно того, что о нашем месте нахождения знает Гера. И к Артемиде я могу воззвать. Пусть только все немного успокоится, там, на Небесах, — я вскинул взгляд к облакам, через которые пробивался слабый лунный свет. При этом я чувствовал, что не все спокойно в божественном мире: там явно происходили какие-то потрясения. Оставалось лишь молиться, чтобы происходящее не причинило большого вреда Артемиде и Афине. За Геру я как-то не переживал. Даже был уверен, что в глубинах Атлантики в обнимку с Посейдоном Величайшей вовсе не плохо, хотя был риск, что об ее играх прознает Перун.

Мы уснули почти сразу, устроившись ближе к костру, прижавшись друг к другу. Я словно упал в черный омут сна, а когда проснулся от лучей солнца, упавших на лицо, то в первую минуту не мог понять, где я, не мог вспомнить вчерашний день. Изредка, при большом нервном напряжении случаются сны, похожие на маленькую смерть, которые на небольшое время забирают твою память. Этот сон был одним из таковых. Я вспомнил все лишь когда открыл глаза, повернул голову и увидел рядом с собой Ковалевскую — она все еще спала на правом боку у потухшего костра. В лучах утреннего солнца ее волосы казались золотыми. Я улыбнулся, приподнялся и тут услышал шаги.

Явно шаги: под чьим-то ногами хрустели мелкие камешки. Кто-то неторопливо приближался к нам со стороны скалы, нависавшей над пальмовой рощей. Вот еще один интересный поворот: что принесет нам утро нового дня. Очень не хотелось, чтобы он стал продолжением вчерашнего в худших его проявлениях.

* * *

Руки Иосифа Семеновича подрагивали. Он понятия не имел, что задумала мисс Милтон, но точно знал: сейчас она не могла сделать ничего хорошего. Свидетельство тому четыре истекающих кровью тела недалеко от рыбного склада.

— Давайте просто проедем мимо! — взмолился он, еще более занервничав, когда она открыла сумочку. — Пожалуйста! Не надо мне никаких денег! Я отвезу вас куда пожелаете! Обещаю, не предам вас!

— Делайте, что я вам сказала! Не люблю капризных мужчин! — Элизабет опустила стекло бокового окна. — «Мармут» это? — она указала на крупный эрмимобиль темно-синего цвета с окантовкой задней части салона сверкающей бронзой.

— Да… — со страхом произнес кладовщик, снижая скорость, как потребовала баронесса. До «Мармута» оставалось метров пятьдесят, и каждый следующий миг приближения к этой машине, больное сердце Иосифа Семеновича ускорялось на один удар.

Еще издали Элизабет разглядела, что в «Мармуте» как минимум четверо. Почему они остались в эрмимобиле, а не пошли с другими охотится на нее, оставалось загадкой. Вероятно, их слишком подвела уверенность, что отправленных на склад людей будет вполне достаточно. Теперь оставалось надеяться, что хотя бы одно окно темно-синего красавца открыто. На удачу баронессы так оно и вышло: было открыто окно напротив места драйвера.

Когда Иосиф Семенович увидел в руке мисс Милтон гранату, он побледнел и был готов дернуть рычаг хода, чтобы как можно скорее пронестись мимо опасного эрмимобиля.

— Проезжаем мед-лен-но! — с очаровательным акцентом проговорила англичанка, растягивая последнее слово. — И когда я брошу, тогда ускоряйтесь как умеете!

Элизабет повернула колесико таймера до цифры «8». Едва передние колеса эрмимобиля кладовщика поравнялись с задком «Мармута», баронесса сдернула предохранитель, через две секунды граната влетела в окно машины людей Уэйна.

— Гони! — резко бросила мисс Милтон.

Это команды Иосиф Семенович ждал больше всего. Он дернул рычаг хода. Элизабет вдавило в кресло. Через пару секунд прозвучал взрыв. Стекла «Мармута» разлетелись осколками на всю ширину улицы, и сам его корпус будто раздуло, будто бомбажную консервную банку.

— Боги! Какая опасная вы женщина! Какая опасная! — причитал Иосиф Семенович, несясь по Ямосмоленской. — И это на мою седую голову! У меня же сердце больное! Мне нельзя волноваться!

— Сбавьте скорость, — сказала Элизабет, убирая остробой в кобуру. — Нам же не нужно лишнее внимание полиции? И давайте куда-нибудь в сторону Татарского моста. Я скажу, где меня высадить.

По-хорошему, сейчас баронесса хотела бы заглянуть в какой-нибудь кабак, такой, чтобы без лишнего шума и музыки. Занять там столик в самом дальнем и темном углу и выпить несколько рюмок виски. Элиз не имела привычки лечить нервное потрясение выпивкой, но сегодня ей хотелось именно так. Хотелось сполна предаться грусти и обдумать, как быть дальше. Лететь в Рим в надежде выйти на след похитителей Майкла? Это глупо — нет ни единого шанса. Потому как, выйти на след тех ублюдков она не сможет достаточно быстро, если даже сможет вообще. А Майкл вряд ли задержится в Риме. Ведь ясно как день — его сразу же переправят в Лондон. Неужели, ей снова придется возвращаться на этот проклятый «коварный Альбион» — именно так здесь, в России называли ее родину. Элизабет с таким названием не спорила.

— Остановите! Чертово дерьмо! — неожиданно выкрикнула мисс Милтон.

Иосиф Семенович побледнел в очередной раз. Вжал педаль тормоза. От резкого торможения едва не принял на грудь рулевое колесо. Элиз тоже подалась вперед и выругалась на английском.

— Извините, это я не вам. И насчет чертового дерьма тоже. Там припаркуйтесь, — она повела рукой в сторону сквера Небесной Охоты, за которым виднелись белые колонны храма Артемиды.

— Да, госпожа! Это вы извините. Вы меня немного напугали, — кладовщик дал руля вправо, сворачивая к стоянке возле сквера. На «Катран», гневно гудящий паровым сигналом, Иосиф Семенович даже не обратил внимания, хотя в иной бы раз принял такое очень нервно.

Когда эрмимобиль остановился, Элиз открыла сумочку и вытянула из кармана пятисотку.

— Вот возьмите за труды. Вы мне очень помогли. Надеюсь, у вас не будет неприятностей из-за меня, — она протянула ему купюру.

— Нет, мисс Милтон. Не скрою, деньги люблю, может быть даже больше, чем следовало, но не возьму. Скажите… — Иосиф Семенович замялся, во рту стало сухо и язык как-то не поворачивался произнести те простые слова, которые он без труда говорил многим женщинам. Он сказал так: — Вы, мисс Милтон, не замужем, верно же?

— И что из этого? — Элиз, было потянувшись к бронзовому рычажку дверного запора, задержала руку. Баронессе стало очень интересно, что и как он скажет дальше.

— Мы могли бы с вами… ну-с… это как-то встретиться? Я хотел бы вам… То есть вас сводить в ресторан. Понимаете? — Иосиф Семенович облизнулся сухим от волнения языком.

— Понимаю. Очень понимаю, — Элизабет улыбнулась. — Я понравилась, да? Несмотря на несколько трупов, оставленных мной возле вашего склада, я — хороша. Этакая милашка Элиз, которую…

— Да, очень понравились! — он нервно закивал.

— … Которую хочется дрыгнуть. Так? — баронесса подалась в его сторону. — Говори честно. Я люблю честность и прямоту в таких вопросах. Хочется меня дрыгнуть?

— Да, — согласился Иосиф Семенович. В горле стало так сухо, что его «да» больше походило на хрип.

— Молодец. Похотливый, но честный мальчик. Только я не изменяю своему демону, — произнесла она, положив ладонь с пятисотрублевой купюрой на место ниже его живот. Ее пальцы нащупали там легкое возбуждение. — Так что, увы, никак. Можешь только на меня подрочить. Денежки все-таки возьми, — баронесса оставила пятисотку на мотне его брюк и открыла дверь. — Спасибо, — поблагодарила она, выходя. Нечаянно хлопнула дверью слишком громко и направилась через сквер.

Острой занозой в голове сидела мысль о Майкле. Элиз представила своего брата в руках этих ублюдков, работающих на герцога Уэйна, или, как признался один перед смертью, на виконта Коллинза. Мисс Милтон в точности не знала, кто такой виконт Коллинз, но не сомневалась, что он входит ближний круг герцога Уэйна. Еще она не сомневалась, что руки всех этих людей очень грубые и грязные. Она не представляла, как все это перенесет Майкл, ведь с детства он не мог постоять за себя, был и остался слишком чувствительным, ранимым и беззащитным. И хоть прошло много времени после того… Он был ей больше, чем брат. Ведь то, что было начисто не стирается. Элизабет прекрасно помнила обещание, данное Алексу, что между ней и Майклом больше никогда не случится того, что здесь в России считалось особо постыдным. Она это вполне приняла умом, но при этом особое отношение к Майклу у нее осталось.