Гимн шута 5 (СИ) - Федотов Антон Сергеевич. Страница 6

Историки до сих пор не сошлись во оценках первой опричнины, введённой Иваном Грозным. Кто-то считал это явление террором и подавлением всякого инакомыслия, а кто-то — спасением государства Российского. Лично Павел же просто считал довольно… недалеким подходом оценивать тогдашние решения с точки зрения современного человека. Тем не менее, мир столетиями тыкал в лицо нынешней империи этой страницей истории. Ученые доказывали, что за семь лет существования опричнины погибли от трех до четырех тысяч человек. Особо оголтелые считают эти цифры сильно заниженными, и, пользуясь строго научным подходом «хайли лайкли», утверждает, количество убитых приближается в пятнадцати тысячам, что позволяет орать о традиции «авторитарного подавления» и прочих «радостях» еще громче. Вот только обычно, те кто больше всех кричит, забывают, что примерно в тоже время, по личному приказу, королева Франции, на секундочку, в одну ночь, по разным оценкам, были вырезаны до тридцати тысяч гугенотов! В историю она вошла под названием Варфоломеевской. И это если не считать жертв последующей годичной гражданской войны, ставшей следствием учиненной католиками резни.

Павел же своего мнения… не имел. Для него это было просто историческим фактом. ну кто сегодня скажет, что именно тогда стояло на кону? И какой выбор был перед Иваном Грозным?

Сегодня же опричнина представляла собой скорее формой допуска к делам класса «Корона».

— Обрати внимание, Павел Анатольевич, — предложил ему царевич во время их последней встречи перед сопровождением, увеличив на планшете один из регионов империи. — Этот регион входит в зону интересов компаний, обладателем блокирующих пакетов которых ты стал.

Молодой человек, присмотревшись, кивнул. Так и есть. Сочетание рек, воздушных коридоров и железнодорожного полотна тесно переплетались на довольно ограниченной территории.

— Через эту же зону проходит перевалка почти двадцати процентов контрабанды с запада на восток, и почти одиннадцать в обратном направлении.

Волконский кивнул. Вполне логично.

— Я хочу, чтобы не позже чем через пять лет этот показатель был вдвое ниже, — коротко заключил главный канцелярист. — Обозначить свой контроль над регионом ты должен будешь не позже чем через два года.

— Почему я? — только и нашелся молодой человек.

— По ряду причин, император не готов желает вести открытую войну против контрабандистов, но готов поддержать одного инициативного и предприимчивого юношу, решившего защитить свои инвестиции. Это ясно?

— В каких рамках? — чуть заторможенно поинтересовался Павел.

Отказываться? А с какой бы это стати? Да и с формулировками Павел испытывал… некие затруднения.

— Как опричник, ты сможешь набрать свое войско, — коротко ответил Константин Дмитриевич. — Контракт на десять лет.

Волконский задумался. Предложение было… двояким. С одной стороны, ему действительно предстоит сложная задача. Но и награда ой как вкусна! Свое войско… Если справится, то род Павла, как бы он к тому моменту не назывался, станет четвертым в империи, имеющим сои вооруженные силы. Можно будет на равных с Воронцовыми говорить!

Клановец покачал головой.

— Это ведь не вся причина? — поинтересовался он.

— И даже не основная, — растянул губы в холодной усмешке собеседник.

Отчего-то сразу становилось понятно, что вдаваться в подробности он не намерен.

Насчет отказа клановец даже интересоваться не стал. Он прекрасно понимал, почему именно оказался здесь и сейчас. Нет, формально, ему закон предъявить ничего не может. По каждому эпизоду есть свой «отмаз». Однако, если быть честным, то молодой человек прекрасно помнил первое правило любого серьезного человека: «всегда держись ниже порога реагирования системы, с которой взаимодействуешь». Волконский же выступил слишком «ярко». И теперь, вполне естественно, получил щелчок по носу. От государства.

Зато для многих очень серьезных людей решился сам собой вопрос: «А че это ему можно, а мне нет⁈». Волконский был уверен, что информация о его новом статусе будет донесена до ряда лиц. К

Как и во времена первой опричнины, обладатель «песьей головы и метлы» фактически неподсуден никому, кроме своего господина. Вот только и цена за то велика. Дамоклов меч теперь будет постоянно висеть над шеей Волконского. И если он не сможет хоть раз объяснить любой свой «противоречивый» поступок необходимостью… его просто не станет. Совсем.

Сигнал комма отвлек молодого человека от размышлений. Он коротко вздохнул и поспешил к выходу из сквера.

Сверкающий лоснящимися бортами «Империал» он увидел сразу же. Еще через секунд до его уха донесся удивленный возглас «Звездец!».

— Кто с тобой такое сделал и как ты ему это позволил⁈ — воскликнул Кроль, не постеснявшись даже… протянуть свои лапы к лицу клановца.

Бороду он явно не оценил.

— Ну хоть что-то не меняется в этой жизни! — с каким-то облегчением выдохнул Павел и, коротко обнявшись со своим водителем, направился к машине.

* * *

Павел с удовольствием потянулся. Это было его лучшее пробуждение за последние три недели.

Толком вытянуться на собственной кровати не получилось. Банально не хватило места. Тем более, неожиданное препятствие зашевелилось и недовольно засопело.

Это событие заставило Павла приоткрыть глаз. Первым, по традиции, правый. Именно им он и уставился на шатеновые локоны.

— Ага, — глубокомысленно заметил он, бросив взгляд на себя.

По каким-то причинам раздеться клановец так и не изволил. Это было странно. После двух недель «заточения» все должно было быть как-то иначе. Даже с учетом того, что легли вчера все поздно, позволил себе расслабиться на слишком тесной для такого количества гостей кухне.

— Ух, — решил парень почувствовав, как в бок ему вошел не слишком внушительный, но исключительно крепкий кулачок… с другой стороны.

С некой опаской Волконский обернулся в другую сторону… тут же встретившись взглядом с насмешливым взором ярко-голубых глаз.

— Катерина… — удивленно протянул молодой человек.

Такое ему и в странном (не путать со страшным!) сне не могло присниться — Катерина и Елена в одной кровати! Правда, обе одетые. Только вот именно в этот момент Павлу бы очень хотелось остаться с кем-нибудь из них.

С вечера эту «проблему» он решить не смог. Слишком многие явились в самую обычную квартиру в одном из спальных районов города. Клановец прекрасно помнил, что еще около пяти утра они поднимали «очередную» за его возвращение. В какой-то момент его просто увели в комнату. Осталось лишь придумать, что именно сказать Лене, едва она проснется. «Опыт» совместной ночевки в палатки у них уже был. Но все же…

— Сейчас все решу, — как образцовый секретарь, Катерина всегда была готова прийти на помощь господину.

Павел кивнул.

— Эй, просыпайся! — потребовала блондиночка, потормошив Кошкину рукой.

— Нуууу, — недовольно сообщила миру и Катерине лично девушка.

— Пора вставать… одной из нас.

Волконский от такой формулировки немного прифигел, но виду не подал. Сейчас как нельзя лучше подходил первый принцип программиста: «Работает — не трогай!».

— Лаааадано, — протянула умильно сощурившая на бившие в окно лучи солнца заспанная Кошкина.

— Раз, два три!… — хором произнесли девушки.

Блондиночка выбросила «камень», а шатенка «ножницы».

— Лаааааадно… — протянула Леночка.

— Ого, — выдохнул Павел.

Он никак не мог предположить, что его «делить» будут вот таким вот образом. «Тут только Бешенной сейчас не хватает для полного абсурда!», — решил он.

Бум! Бум! Бум!

Три тяжелых удара обрушились на не самую крепкую дверь в комнату клановца.

— Эээээй, — раздался крик Ирины. — Хорош дрыхнуть!

— И впрямь, — решила Кошкина, в полном соответствии со своей фамилией, грациозно потянувшись.

«Уау!» — оценил Волконский.

— Жалеешь, что она сейчас уйдет? — раздался едва слышный ехидный шепот Катерины над ухом.