Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Кайли Мэл. Страница 5

Было ли его стремление забрать меня из золотого чертога такой своеобразной заботой или желанием вернуть всё на свои места, вновь обрести власть над дочерью ради своего успокоения? Я не знала. Я не способна была разобраться во всём самостоятельно, но все мои близкие были слишком предвзяты, чтобы помочь мне справедливо рассудить сложившееся затруднение. Оставалось привычно метаться между двух огней и уповать на милость провидения. Едва я пришла к этой невесёлой мысли, как двери в покои распахнулись, и на пороге показался Локи — как всегда решительный и крайне самодовольный. Я торопливо вытерла рукавом платья горящие щёки и обернулась.

— На слёзы уговора не было, — лукаво заметил он, нетерпеливым и пренебрежительным жестом отзывая Иду прочь. Минуту поколебавшись, девушка поклонилась и покинула покои. Опустив выдающие меня заплаканные глаза и слабо улыбнувшись, я плавно присела в знак приветствия. Одного короткого взгляда хватило мне, чтобы отметить, что бог огня в тот вечер был дивно хорош собой. Он предстал передо мной в насыщенно-изумрудных одеждах, расшитых золотой нитью, — я сразу узнала тонкую и кропотливую работу Дьярви, подвластную только его умелым рукам.

— Повелитель, — дрогнувшим от волнения голосом произнесла я и не нашла слов, чтобы продолжить. Как к лицу и огненным волосам ему был этот тёмный цвет, чуть переливающаяся дорогая ткань, свободный крой. Впрочем, не единожды я уже замечала, что не одежда красит Локи, а совсем наоборот: обнажённый или красиво одетый, бог огня нёс себя одинаково уверенно, гордо, с достоинством. Кровь двух разных родов смешалась в нём наилучшим образом: как он был силён, как непозволительно красив! Я пропадала от украдкой брошенного на него взора, от звука его вкрадчивого глубокого мужского голоса, от неизменно точно подобранных слов, выдававших острый ум. Покраснев, словно в первый раз, я прислушивалась к тихому шелесту его приближающихся шагов.

— Мне было очевидно, что именно так всё и закончится, — ласково коснувшись подбородка и приподняв тем самым лицо, бог огня обратил мой взгляд на себя. Я улыбнулась уголками губ, не сводя с него влюблённых глаз. Разве могла я когда-нибудь предать его, обмануть его хрупкое доверие? Нет, это было решительно невозможно. — Но ты не послушала бы меня в тот миг, так ведь? — смутившись и по-доброму усмехнувшись, я кивнула. Локи знал меня лучше, чем кто-либо. Впрочем, и многих других асов он видел насквозь, пусть и не говорил об этом. Пламенный супруг, между тем, продолжал:

— Должен заметить, твоё недомогание лишило меня знатного удовольствия, — хитрец вздохнул с деланным разочарованием. Я внимательно смотрела на него, гадая, к чему же он клонит. Я не спешила вступать в беседу, уже научившись различать, когда господин ждёт от меня ответа, а когда лучше помолчать. — Впрочем, даровало мне другое. Гляди, что у меня есть для тебя, — и двуликий бог протянул мне ларец из светлого дерева и перламутра. Залюбовавшись искусной работой, я взяла его в руки, неторопливо осмотрела со всех сторон, провела кончиками пальцев по гладкой поверхности.

— Очень красиво, тонкая работа, — с придыханием произнесла я и нежно коснулась носом тёплой щеки мужа, приникнув к нему. Для этого мне пришлось встать на носочки. После всего пережитого, каким бесконечным счастьем было просто находиться с ним рядом, слышать слегка насмешливый тон, ловить на себе любящий взгляд, дышать одним воздухом. Мне не нужны были дары, когда рядом был он. Я уже обрела всё, чего хотела. Задумавшись, я витала в своих мыслях, чем, похоже, немало раздосадовала своего нетерпеливого супруга. Такого невыносимого и родного.

— Спустишься ты с небес на землю, глупая? — вполголоса рассмеялся он. Я смотрела на Локи и не могла им налюбоваться. Мной овладела такая сильная любовь, непреодолимая привязанность, что я только снова и снова раскрывала губы и не находила слов, чтобы выразить свои чувства. Свободной ладонью я провела по его щеке, запустила пальцы в густые непослушные волосы, вдохнула его запах — упоительно сладкий и капельку терпкий. Повелитель удивлённо взглянул на меня, свойственным только ему одному движением изогнул широкую рыжую бровь, выражая своё скрытое смятение. Я улыбнулась — открыто и счастливо, как уже давно не улыбалась. Я и забыла за долгие дни скорби и горя, что так легко может быть на душе. Беспечно ухмыльнувшись, Локи, наконец, потребовал, уже забыв свой немой вопрос:

— Открой же его! — лукаво взглянув на него, я медленно приподняла крышку, дразня мужа ожиданием. Внутри, переливаясь и маня, таилось ожерелье невиданной красоты, превзойти которое могло разве волшебное золотое ожерелье Фрейи, которым она очень гордилась. Я не была подвластна золоту, подобно Ванадис, но свет и загадочная глубина драгоценных камней влекли меня, и противостоять этому соблазну я не могла. Словно предугадывая мою безмолвную страсть, бог обмана дарил мне украшения и платья, усыпанные самоцветами. В этот раз его выбор пал на крупные тёмно-красные яхонты и горный хрусталь, прозрачный, точно воздух ясным летним днём. Искусная работа походила на дивное сплетение капель крови и слёз, на отблески алого закатного солнца в водах тихого мирного ручья — я не сумела сдержать вздоха восхищения.

— Оно бесподобно, мой повелитель, — растроганно улыбнувшись, молвила я, вызывая довольную гордую усмешку на тонких губах. Локи неторопливо обошёл меня, и, угадав его намерение, я переложила пышные распущенные локоны на одно плечо, обнажая шею. Подарок бога огня упокоился на моей груди, приятно холодя кожу, я провела по крупному центральному рубину кончиками пальцев, а затем ощутила мягкий чувственный поцелуй на своей шее. Прикрыв глаза от удовольствия, я глубоко вздохнула, сердце забилось с удвоенной силой. — Спасибо…

— Родишь мне сына, и я весь Асгард положу к твоим ногам, — томно пообещал бог огня, опаляя моё ухо горячим дыханием и щекоча шею. Его голос почти подрагивал от удовольствия, и это мне было ценнее и дороже самых редких и богатых украшений. Широкие ладони мягко сомкнулись на моей талии и прижали спиной к мужу. Осторожно откинув голову назад, я положила её на начало его плеча и улыбнулась.

— Уж лучше напротив оставь его в покое, — ласково усмехнувшись, я осторожно повернулась в его руках, коснулась кончиками пальцев лукавых губ, точно это должен был быть наш с ним секрет. Смеющиеся карие глаза смотрели на меня с недоверием и озорством, как и раньше. Время не меняло его. А может, бог обмана становился всё совершеннее в своей превосходной непоколебимости. Я не знала. Мне просто хотелось слушать своё сердце и верить в искренность его намерений.

— Этого обещать не могу, ты знаешь, — хмыкнув, честно признался двуликий бог. Локи действительно старался не обещать того, чего не мог выполнить, да и вообще не слишком любил давать обещания. Я ничего не ответила, только отвела взгляд. Мысли мои неизменно возвращались к жестоким словам отцам. — Ты не рада? — снова обратился ко мне проницательный ас, склонив голову и рассыпав по плечам медно-рыжие волны волос. Я лишь обняла его за шею и глубоко вздохнула. — Дай угадаю, Бальдр опять завёл свою песню? Не отвечай, я всё читаю по твоему печальному лицу. Не стоило отпускать тебя, но ты так этого хотела. Ты такая же наивная, как твой отец, всё ещё надеешься переубедить его… Не трать на это силы и не огорчай себя попусту, Сигюн.

— Ну почему он так упрям? — не сдержавшись, с досадой выпалила я и тут же осеклась, испуганно взглянув на мужа. Впрочем, в тот вечер Локи был так счастлив, что, казалось, ничто не могло смутить или огорчить его. Немного подумав, я решила подойти к волновавшей меня проблеме с другой стороны. — Повелитель, когда это прекратится? Когда мы — мы все — сумеем, наконец, обрести покой? — бог огня обречённо вздохнул — я понимала, ему не слишком хотелось говорить об этом, но я крайне нуждалась в его мудрости, и, взглянув в мои умоляющие глаза, лукавый ас немного смягчился.

— Потому что он боится, Сигюн, — после непродолжительного молчания пояснил супруг и отпустил меня. Вечер становился прохладным, и мы прошли к огню, уютно устроились на широких подушках у камина. — Твоего отца снедает неудержимый ужас, но он ещё не понимает перед чем, и это только сильнее выводит его из себя. А я понимаю. Бальдр боится не меня вовсе, а тех перемен, что я олицетворяю. И все асы боятся их. Они не хотят признать, что их беспечной жизни скоро придёт конец. Асгарду, каким мы его знаем, придёт конец.