Истина в деталях (ЛП) - Болдт Р. С.. Страница 41

— Ты так думаешь?

— Да. — Я раздвигаю ноги, держа руку в штанах и поглаживая свой член. — Мне нужно, чтобы ты скакала на мне, пока не кончишь. — Она прикусывает нижнюю губу. — Да, ты непослушная, профессор, не так ли? Я не могу перестать думать о твоей киске. Будет ли она охотно скользить по моему члену? Будет ли она такой тесной, что я буду задыхаться?

Она скользит рукой по своей груди и пощипывает сосок. Господи, блядь.

— Да, у моего профессора такая нуждающаяся киска, не так ли? Ей нужно, чтобы я ее успокоил. Ей нужно, чтобы мой большой член вошел в нее очень сильно и глубоко, заполнив до отказа. — Я сжимаю свой член в кулаке, кончик высовывается за пояс, смазка течет к основанию моего живота. — Вам лучше подойти сюда и заставить меня обратить на себя внимание, профессор.

Голос у нее хриплый, глаза наполнены возбуждением.

— Прежде чем я соглашусь на что-то, сначала мне нужно это увидеть.

Ах, черт, да. Я ослабляю пояс, сдвигая его ниже на бедрах, и выпускаю член на свободу. Сжимаю его в кулаке, и, когда делаю два медленных толчка, она всхлипывает.

— Да… все, что тебе нужно сделать, это сесть на него и сделать так, чтобы он почувствовал себя лучше, и я обещаю, что позабочусь о тебе.

Она быстро двигается, встает коленями на кровать и переползает на мои бедра, слегка покачивая этими восхитительными сиськами. Черт побери, если она не является воплощением гребаной влажной мечты.

— Тебе придется снять с меня трусики.

Наши глаза встречаются, и мой пульс подскакивает до небес. Пока она стоит на коленях, я просовываю пальцы под кружево и спускаю ткань по ее бедрам. Снимаю их до конца, а она отбрасывает их в сторону.

Когда Оливия опускает свою голую киску и устраивается на мне, я почти теряю способность дышать. Черт возьми, она — самое великолепное создание на этой проклятой земле.

— Твое задание — сделать мне приятно. — Ее тон, я уверен, тот, который она обычно использует для своих студентов, и, черт возьми, если это не заводит меня еще больше. — Заставь меня забыть, как это неправильно. — Она тянется к моему члену, и я шумно выдыхаю, когда она берет меня в свою крепкую хватку. — Заставь меня забыть, что ты мой ученик.

— Да, мэм. — Я накрываю ее руку своей и направляю ее, чтобы она дрочила мне мучительно медленными движениями. Потянувшись вверх, я провожу большим пальцем по ее напряженному соску, и она выгибается навстречу моим прикосновениям. Я пощипываю твердые вершинки, а затем провожу кончиками пальцев по ее гладкому животу и вниз между бедер.

Скользя по ее влажным губам, я стону.

— Ах, черт, профессор. Вы позволите мне это сделать? Вы позволите мне глубоко войти в свою сладкую киску?

Я погружаю в нее два пальца по костяшки и наблюдаю за ней, оценивая реакцию на любой признак того, что ее триггерит, или она не получает удовольствия. Когда ее голова откидывается назад, тело выгибается дугой, демонстрируя великолепные сиськи, а в глазах не остается ни тени сомнений, мне становится немного легче дышать. Когда я проталкиваю пальцы глубже, мой член дергается в ее руке от того, как приятно ее влажная киска ощущается на моих пальцах. Я ввожу и вывожу их, а ее рука замирает, неуклюже поглаживая меня, а затем возобновляет равномерные движения.

— Вот так. Поработай с моим членом еще. Может быть, ты все-таки не такая уж невинная, профессор, а? Мои пальцы глубоко в этой шаловливой киске, пока ты мне дрочишь. — Ее рука сжимается вокруг моего члена, и я скольжу пальцами вверх, чтобы ущипнуть ее клитор.

От ее громкого вздоха у меня трясутся бедра. Проклятье, никогда еще меня не подводили к краю так быстро. Зажимая ее клитор между пальцами, я двигаюсь по кругу.

— Нико, — задыхается она. — Ты мне нужен.

— Я здесь, детка. Бери все, что тебе нужно.

Глаза стекленеют от вожделения, соски становятся розовыми и напряженными, и она опускается. Когда мягкие губы ее киски касаются головки моего члена, я напрягаюсь.

— Черт. — Я выдавливаю слова из себя сквозь стиснутые зубы. — Нужен презерватив.

Она замирает, румянец поднимается по ее верхней части груди и щекам. Когда ее губы раздвигаются, я прерываю то, что, я уверен, будет ее признанием в том, что она забыла о защите. Это гребаный комплимент, что она потеряла голову и забыла. Что она не думала ни о чем, кроме меня и моего члена.

— Не надо. — Я на мгновение задерживаю на ней взгляд. Когда она слегка кивает в знак понимания, я тянусь к прикроватной тумбочке, чуть не срывая ящик с петель в спешке, чтобы взять ленту презервативов. Отрывая один, я разрываю его, бросая обертку на пол, и раскатываю латекс по всей длине своего члена.

Я ищу ее лицо.

— Не торопитесь, профессор. Все, что вам нужно, я… О, черт. — Такая жаждущая меня, она скользит вниз, принимая мой член в свой влажный жар, дюйм за дюймом.

Мои руки взлетают к ее бедрам, и когда мои пальцы касаются этих шрамов, я с благоговением провожу по ним большим пальцем. Потому что это знак того, что она, блядь, выжила. Что она сильнее, чем ей кажется.

Наблюдая за ее движениями, за затуманенными похотью глазами, за темными волосами, развевающимися и дразнящими ее лицо, я едва не кончаю. Она так чертовски красива.

— Черт, детка. Оливия. Господи. Ты так охуенно хороша. — Я подавляю желание сделать жесткий толчок вверх, потому что ей нужно привыкнуть ко мне. Чтобы растянулась вокруг моего члена, потому что она не испытывала этого уже много лет.

И, черт возьми, если это не пробуждает во мне пещерного собственника. Зная, что мой член — первый за много лет, и она выбирает его.

Она выбирает меня.

Я изо всех сил стараюсь сдерживаться, позволять ей вести шоу так, как ей нужно. Контролировать. Я хочу, чтобы она исцелилась. Не могу дать ей ничего другого, но если я могу дать ей это, то я, черт возьми, попытаюсь.

Когда она опускается до конца, моя грудь вздымается, и я смотрю на нее, отчаянно пытаясь втянуть кислород в легкие. Ее глаза закрыты, голова откинута назад, дыхание вырывается через приоткрытые губы.

Должно быть, она чувствует мой взгляд, потому что ее глаза открываются, и она смотрит на меня, ее губы растягиваются в маленькой улыбке. Но эта улыбка совсем другая, она заставляет меня чувствовать себя так, словно кто-то залез внутрь меня и скрутил мои внутренности в тугой узел.

Это улыбка победителя. Она чувствует вкус того, что находится по ту сторону, и для нее это сладкое достижение, потому что теперь она знает. Знает, что есть нечто большее, что она может получить большее, и ее уже не сдерживает прошлое.

Для меня это горькая сладость, но, по крайней мере, я знаю, что в какой-то мере помог ей. Что я сделал что-то хорошее среди всего этого дерьма, под которым я похоронен.

Запускаю пальцы в ее волосы, притягиваю ее рот к своему, но не целую ее. Нет, пока не целую. Я захватываю ее нижнюю губу между зубами и нежно оттягиваю, наслаждаясь ее стоном.

— У моего профессора такая нуждающаяся киска. — Я двигаю бедрами, поднимаясь вверх, и она всхлипывает мне в рот. — Ты хочешь, чтобы я успокоил эту боль, не так ли? Тебе нужен мой большой член очень глубоко? — ухватившись одной рукой за ее бедро, я притягиваю ее вниз при каждом толчке вверх.

— Нико, — стонет она, и, черт возьми, становится все более и более влажной. — Еще. Пожалуйста.

— Тебе нужно больше? — я ввожу член еще глубже, прижимая ее к себе. — Поласкай эту сладкую киску, детка.

Направляя ее руку к месту напротив основания моего члена, по ее стонам я понимаю, что в тот же миг она получает то, что нужно ее маленькому клитору. От этого звука вожделение во мне вспыхивает еще сильнее, и мой член утолщается внутри нее.

— Я заполняю тебя так, как нужно?

Сорок пятая глава

Оливия

«Я заполняю тебя так, как нужно?»

Грязные слова Нико в сочетании с тем, что он позволяет мне взять все в свои руки, вызывают во мне пьянящий прилив возбуждения и силы.